Селеста Брэдли - Негодяй в моих мечтах

К счастью, он обладал прекрасной реакцией, несмотря на то что мысли были заняты. В мгновение ока он пригвоздил ее к закрытой двери, причем ее грудь оказалась тесно прижатой к его груди, а руки захвачены его ладонью и заведены ей за голову.

Лорел замерла на месте. Какая-то часть его мозга пыталась понять, почему она не вырывается, но остальные мысли были заняты только ощущениями: прикосновением ее упругой груди, запахом ее волос, наполнившим его ноздри, сладостью ее дыхания на губах…

Он сразу отпустил ее. Конечно, одна его рука продолжала держать дверь закрытой. А Лорел всего лишь молча попятилась от него, обратно на середину кометы. Лицо ее побелело от ярости.

Одно прикосновение, и какие две разные реакции.

Нет, ему точно не надо сейчас сообщать ей о своих матримониальных планах.

Он смотрел на нее, прикрывая свободной рукой нижнюю часть лица, и видел, как прошлое всплывает на глазах, это происходило и в его мозгу.

— Как ты мог не узнать меня? — Она судорожно глотнула. — Ты должен был узнать.

Он покачал головой:

— Было темно. Мы же не…

— Разговаривали. — Она залилась румянцем и отела глаза в сторону. — Не разговаривали, но этот ее запах. Джек мгновенно узнал его, как только прижал Лорел к себе. Этот легкий и свежий лимонный аромат, такой же манящий, как леденец.

Амариллис душилась мускусом. Это был чувственный, завлекающий запах, рассчитанный на то, чтобы довести мужчин до края.

— Ты была надушена…

— Вербеной, — пробормотала Лорел. — Это были не духи, а всего лишь мыло.

Всего лишь мыло. Почему от этого простого придания у него снова вскипела кровь?

«Потому что ты представляешь ее в своей постели, пахнущую этим мылом…»

Проснувшееся вожделение было странным и совершенно новым. Однако каждое чувство трепетало от какого-то знакомого и чудесного ощущения.

— Джек, если ты не собираешься отпускать меня, пожалуйста, уйди.

— Ты можешь уйти хоть сейчас, только согласись на мои условия.

— Пошли. К черту. Твои. Условия!

— Я вернусь. Пожалуйста, подумай о моем… предложении. Он чуть не сказал «предложении руки и сердца». Тогда дело могло не ограничиться летающими тарелками!

Когда Джек покинул комнату, не забыв запереть за собой дверь, Лорел прижала обе ладони к животу, по которому продолжала пробегать дрожь. Ее возбуждение, такое внезапное и такое полное — даже после всего прошедшего времени, — было худшим из того, что могло с ней произойти.

Как она могла все еще хотеть его? Как она могла страдать и томиться по человеку, который поломал ее жизнь?

Поразмышляв об этом непонятном факте, Лорел осознала, что если бы он снова прижал ее к стене, она не смогла бы удержаться и впилась бы в него, как дикая кошка.

Ад и все его дьяволы!

А внизу, в клубе, в карточной комнате, которую предоставили дамам в качестве гостиной, металась леди Ламберт, судорожно сжимая и разжимая пальцы.

— Так правильно!

Леди Мэдлин наблюдала за ней печальными темными глазами.

— Поверить не могу, что это говоришь ты, Прю. Я же знаю, что ты любишь Мелоди не меньше моего.

Лорд Эйдан де Куинси, пятый граф Бланкеншип, стоял, опершись на каминную доску, и наблюдал за горящими в камине углями.

— Оставь ее, Медди. Она абсолютно права. Мы должны исполнить свой долг и поскорее разыскать настоящую семью Мелоди.

Прю тоскливо посмотрела на Медди, но упрямо вздернутый подбородок не опустила.

— Это не просто наш долг. Быть одной в мире просто опасно. Потеря нашей семьи чуть не сломала Эвана и меня. Если имеется хоть малейший шанс, что у Мелоди есть семья…

— Мы ее семья! — Шепот Мэдлин был исполнен муки. — Если где-то в мире у нее есть настоящая семья, мы обязаны свести их вместе, чего бы нам это ни стоило. — Прю замерла на середине комнаты и невидящим взором посмотрела вдаль. — Кто-то в мире, должно быть, любит ее и, возможно, отчаянно разыскивает. Прямо сейчас… Может быть… может, они не заберут ее у нас… совсем. — Ее решительное личико вдруг сморщилось, может быть, они позволят нам видеться с ней. Время от времени.

До сих пор сэр Колин Ламберт молчал. Он стоял спиной к окну и с тревогой наблюдал, как его жена изо всех сил старается не разрыдаться.

— Я согласен с тобой, Прю. Как, в сущности, согласна и Медди. Только… не понимаю, что за срочность? Можно завтра или на следующей неделе…

Прю повернулась к мужу: — Или в следующем году? Или еще годом позже? Наш долг поступить так, как будет лучше для Мелоди. Ты считаешь, что промедление для нее лучше?

Колин вздохнул:

— Разумеется, ты права. Но только Джек…

— Вот именно, как быть с Джеком? — пробурчал Эйдан.

Мэдлин озабоченно посмотрела на мужа:

— Он вроде бы изменился в лучшую сторону. Вчера он даже ответил мне, когда я пожелала ему доброй ночи. И я слышала, как, укладывая Мелоди спать, он рассказывал ей очень длинную историю.

— Да ему стало лучше, — согласился Эйдан, — и это благодаря Мелоди. Я не знаю, что будет, когда он ее потеряет. Не замкнется ли он в себе снова?

— Не сомневаюсь, что так и будет, — тяжело вздохнул Колин. — И на этот раз я не уверен, что он поправится. Его дядя умер, а если еще и Мелоди уйдет из его жизни…

Прю прикусила губу.

— Знаю. Хоть я иногда и сомневаюсь, хорошее ли он оказывает влияние на Мелоди, в том, что она хорошо влияет на него, сомнений нет. Но все же нам следует начать поиски.

Эйдан вскинул голову.

— Нам следует начать с розыска няни Прюит.

Глаза Прю расширились.

— Женщины, которая оставила ее на пороге с какой-то невнятной запиской? Она думала, что кто-то из вас ее отец. Я сомневаюсь, что ее сведения будут достоверны.

Мэдлин выпрямилась.

— Что, если… что если, мы никого не найдем? Никогда. Что, если мы приложим все усилия и все-таки ничего не узнаем? Тогда мы сможем оставить Мелоди у себя?

— Конечно, сможем, — улыбнулся Эйдан.

Вернувшись к своей обычной деловитости, Мэдлин встала и решительно отряхнула юбки.

— Тогда голосую за то, чтобы начать поиск немедленно.

Прю, нахмурясь, поглядела на нее:

— Ты думаешь, что мы ничего не узнаем? Ведь так?

Мэдлин вскинула голову:

— Нет, я так не думаю. Но если нянечка Прюит не нашла ничего лучшего, чем оставить Мелоди на пороге «Браунса». Это говорит само за себя, и чем скорее мы в этом удостоверимся, тем лучше. Все успокоится, а мы будем довольны, что сделали все, что смогли.

Лицо Прю медленно просветлело.

— Полагаю… да, я думаю, что смогу с этим примириться. — Она обернулась к Колину: — Вы с Эйданом должны немедленно взяться за это.

Колин склонил голову в поклоне:

— Да, моя королева. — Он бросил взгляд на Эйдана: — Нам нужно взять с собой Джека. Участие в этом пойдет ему на пользу.

Эйдан кисло посмотрел на друга:

— Готов на все, лишь бы не находиться наедине с тобой целый день.

— Ах ты, выродок голубых кровей!

— А ты — выскочка, стремящийся в высшее общество.

Прю и Мэдлин обменялись понимающими взглядами, и Прю сухо заметила:

— Если вы закончили мериться оскорблениями, тогда задело.

Медди вскочила на ноги:

— Я принесу саквояжик, с которым прибыла Мелоди, я сохранила его в неприкосновенности.

Эйдан нахмурился:

— Мы с Колином все тщательно осмотрели, и не один раз.

Медди бросила мужу вызывающий взгляд:

— Значит, осмотрите еще раз. Эйдан криво усмехнулся уголком красивого рта:

— Да, моя королева.

Прю, выйдя из комнаты, вздохнула, обращаясь к подруге:

— Господи Боже, дрессировать мужчин — занятие изнурительное.

— Ах, но выгоды неоценимы, — небрежно откликнулась Меди.

Когда жены ушли, Эйдан и Колин перестали улыбаться, Колин задумчиво потер затылок. — Мы ведь действительно никогда не пытались отыскать нянечку Прюит.

Эйдан кивнул, глядя на дверь, за которой скрылась его жена:

— Знаю. Потому что боялись ее найти.

Торопясь по коридору, Медди и Прю миновали Бейливика, который с похвальной поспешностью провожал в контору Уилберфорса новую горничную.