Лорен Блэйкли - Нехилый камешек

Именно этого я не должен желать.

Раздаются аплодисменты. Я прерываю поцелуй и понимаю, что громче всех радуется Харпер.

– Вы такая милая пара. Когда свадьба?

Ох.

Эта маленькая деталь.

У моей мамы глаза загораются от восторга.

– Ах, да. Венчание будет летом?

– Мы думаем весной, – говорит Шарлотта, плавно принимая удар на себя. – Пожалуй, в мае. Вероятно, в художественной галерее. Или в музее. В музее современного искусства такой прекрасный сад скульптур.

– О, это великолепное место, – говорит миссис Офферман, оставляя инцидент с пинком в другой галактике. Она прикрывает ладонью рот, чтобы ее дочери не смогли услышать: – Я уже к нему присматривалась, обдумывая детали бракосочетания моих девочек, несмотря на их возраст. Но мне кажется, в таком вопросе рано никогда не бывает.

Мистер Офферман накрывает руку ее ладонь.

– Дорогая, это замечательное хобби. Благодаря ему ты хоть изредка выбираешься из кухни.

У меня челюсть чуть на стол не упала. Мы сейчас что, в пятидесятых?

– Из кухни?..

Мой отец откашливается, и его голос заглушает мой вопрос.

– Кейт, а ты что думаешь о саде скульптур? – говорит он моей матери, тем самым прикрывая мне рот. – Ты всегда любила Музей современного искусства.

– Изумительное место, хотя, по-моему, свадьба Шарлотты и Спенсера везде будет великолепной. Шарлотта, знаю, вы с матерью близки, но если захочешь, я всегда с радостью тебе помогу. Я обожаю свадьбы.

Миссис Офферман встрянет в разговор, пялясь на Шарлотту:

– Твоя мать, наверно, на седьмом небе от счастья. Она распланирует вашу свадьбу?

Шарлотта в недоумении хмурит лоб.

– Уверена, она поможет.

– Конечно, она поможет, дорогая. И даже больше. Она живет рядом?

– Мои родители в Коннектикуте.

– Чем ей еще заниматься, кроме как планировать твой особенный день? – продолжает миссис Офферман с выражением крайнего удивления, словно она и представить не может, что мама Шарлотты может заняться чем-то еще, кроме как ежесекундно раздавать приказы команде флористов и прикапываться к каждой мелочи в банкетном зале.

– У нее очень напряженный рабочий график, – говорит Шарлотта.

– Ой. Она работает? – Походу, женщина в полном замешательстве. – А кем?

– Она хирург в больнице в Нью-Хейвене.

У миссис Оффермана лезут брови на лоб, а глаза становятся размером с блюдца.

– Как интересно. А твой отец?

– Он медбрат, – сухо говорит Шарлотта, и я едва сдерживаю смех, но вовремя поджимаю губы.

– Правда? Я думала, он тоже врач? – с искренним удивлением говорит моя мама, потому что Шарлотта сейчас нагло брешет. Это убивает меня, целиком и полностью, но я каким-то чудом сдерживаю смех.

Шарлотта хлопает себя по лбу.

– Виновата. Он начал как медбрат, но благодаря поддержке мамы отучился и тоже стал доктором.

На этот раз она говорит всю правду, и выражение лица миссис Офферман бесценно. Такое чувство, будто она никогда не слышала о санитарах и тем более о тех, кто по настоянию жены становятся врачами. При этом мистер Офферман потрясен еще больше жены.

Повисает неловкое молчание. Разговоры за столом на мгновение затихают. Тишину нарушает лишь звон бокалов и скрежет вилок о фарфоровую посуду.

– За счастливую пару, – говорит мой отец тост, стараясь спасти присутствующих от ненужных дебатов о распределении ролей мужчины и женщины.

– Точно! Точно! Кто не любит свадьбы? Ведь это наше излюбленное занятие, не так ли? – говорит мистер Офферман, подмигивая моему отцу, как бы говоря: «Мы пьем за то, что приумножает наш капитал».

Его дочери поднимают бокалы с газировкой, а я с вином и в первую очередь чокаюсь с Шарлоттой. Из-под стола слышен слабый шум, похожий на легкий стук. Шарлотта смотрит на меня с усмешкой и очень интимным выражением, словно мы только что разделили один маленький грязный секрет. В следующею секунду я понимаю, о чем речь. Нет сомнений, кто к кому прикасается. Это ее пальчики скользят по моей обуви. Щиколотке. Голени. Еще выше. Она сводит меня с ума. Настоящее безумие - то, как охренительно здорово чувствовать шаловливые пальчики ног Шарлотты на моей ноге.

И под «здорово» я имею в виду желание взять ее за руку, затащить в ванную комнату, прижать к стене и задрать юбку. Узнать, какие на ней сегодня трусики и влажные ли они от возбуждения.

Но есть одна проблема. Этому не бывать.

Вероятно, всему виной вино.

– Надо завтра сходить в Музей современного искусства, – говорит миссис Офферман моей маме. – Эмили планирует на следующий год в колледже изучать историю искусств. – Ее старшая дочь поднимает бровь, явно не согласная с этим заявлением. – А ты можешь посмотреть на сад, Кейт.

– Отличная идея, – как всегда дипломатично соглашается моя мать.

Миссис Офферман смотрит на Шарлотту:

– Не хочешь к нам присоединиться?

– Непременно. – Шарлотта сжимает мою руку. – Мы придем вдвоем.

– Сгораю от нетерпения, – говорю я, потому что любой другой ответ может стать причиной моего расчленения.

Я допиваю свой бокал вина, а тем временем тема разговора меняется, как и положение ноги Шарлотты, на которую возвращается туфелька. За что я весьма благодарен. Если я так возбуждаюсь от ее поглаживания ножкой, то мне, походу, нужно удостовериться, не впадаю ли я назад в подростковый возраст.

После десерта и кофе я отвожу сестру от стола на приличное расстояние для разговора.

– Харпер, серьезно. Ты должна быть на моей стороне. А вместо этого чуть не сдала меня с потрохами.

– О, я тебя умоляю. Даже не думала об этом. Я просто прикалывалась. Ты знаешь, я тебя всегда прикрою, – заявляет она с таким видом, будто я сбрендил, если считаю иначе. Но безумие на этой недели уже входит в порядок вещей.

– Знаю. И прошу сыграть за мою команду, а не за противников, – говорю я с легким отчаяньем в голосе.

Кого я пытаюсь обдурить? Легкое? Как же! Оно до офигения полное.

Она смеется.

– Ты становишься жалким, когда в чем-то нуждаешься. Где Спенсер, который подвешивал меня в восьмилетнем возрасте над перилами?

Я изображаю на лице полнейший шок.

– Мне казалось, тебе тогда было шесть?

– Еще хуже. – Она притягивает меня в объятия. – Все нормально. Я тебя не выдам. Но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Не переживай. Знаю.

– Хорошо, если так. И будь осторожен. – Она поворачивается и с угрожающим шепотом хватает мою рубашку. – Но когда ты будешь меньше всего этого ожидать, я тебе отомщу за Санту. – Захват усиливается, и голос становится еще тише: – Смотри в оба. Эмили поедает тебя глазками. Походу, она уже на крючке.

Я кошусь в сторону стола. Эмили встает, не отрывая глаз от телефона в руке.

– Ошибаешься, – говорю я, отстраняясь, – она просто пялится в телефон и переписывается с друзьями.

Но оказывается, сестра права. Эмили сейчас не сводит с меня глаз. Наши взгляды встречаются, и она облизывает губы.

Харпер со смехом изображает кошку, выпускающую на волю коготки.

– Мяу. Попахивает кошачьими боями.

Я качаю головой. Вряд ли Шарлотта любительница склок.

Моя фальшивая невеста проходит мимо Эмили, и девчонка пялится на нее, словно ждет момента, чтобы наброситься. Через долю секунды она хватает Шарлотту за руку. Вот черт! Харпер права. Сейчас начнется потасовка. На мгновение меня раздирает двоякое желание понаблюдать за представлением или остановить драку.

– Боже мой, я без ума от твоих туфлей, – говорит Эмили с улыбкой, полной обожания. – Где ты их купила?

Фух! Походу, Эмили пялилась на обувь Шарлотты. И вот они уже весело болтают о моде и дизайнерах, и Шарлотта замечательно с этим справляется.

Не могу понять, почему она только сомневалась в себе.

Она - бриллиант чистой воды и может в любое время играть роль моей фальшивой невесты.

– Фух!.. – Шарлотта с тяжелым вздохом проводит рукой по лбу. – После такого представления и долгого дня мне нужно срочно выпить, – заявляет она, когда мы садимся в машину. – И одной рюмочкой вряд ли обойдется.