Лорен Блэйкли - Нехилый камешек

– Да, – стону я, не сводя глаз с экрана. Я благодарю небеса за этих малышек. Мой член выходит на финальную прямую, и я чертовски рад такому быстрому исходу.

Представляю себя между двумя цыпочками. Как ублажаю обоих. Одну трахая, а вторую вылизывая.

Лучше и не придумаешь.

Но в следующую секунду в гостиную заходит третья, и все становится астрономически горячим. У нее светлые волосы и карие глаза, и она божественна. Все вокруг исчезает, кроме нее. Сексуальная, подтянутая и до одури обольстительная. Я не могу отвести глаз. Вскоре это больше не незнакомка…это моя девочка… Шарлотта стоит передо мной обнаженная. Я больше не вижу других женщин. Они испарились, когда я закрываю глаза, ускоряя движение руки. Черт бы все побрал, но я больше не в силах с этим бороться.

Я проиграл эту битву. Шарлотта единственная, кого я вижу.

Она не такая, какой была вчера или даже этим вечером. Это новая Шарлотта. Она, голая, взбирается ко мне на кровать и ползет на четвереньках. Это ее сексуальные пухлые губы, мягкий сладкий животик, сильные ноги и божественно красивая мокрая киска.

Влажная для меня.

Изнывающая по мне.

Она садится на мой член. Привет, развязка!

Яйца напрягаются, по позвоночнику проносится жар, я зажмуриваюсь и вздрагиваю, а потом с громким стоном кончаю внутри Шарлотты до последней капли. Оргазм иссушает меня.

Я задыхаюсь.

А когда наконец открываю глаза, Фидо сидит у подножия кровати, облизывая лапу, а потом проводит ей по усам и уху. Он прекращает умываться и презрительно глазеет на меня блестящими желтыми глазищами.

Вот такой конец моего субботнего вечера. Мой кот наблюдал, как я дрочил, фантазируя о лучшей подруге.

– Ни слова, – шиплю я.

Он смотрит в сторону, надменно вздернув нос.

Но он сохранит мою тайну.

А я твою, маленький гребаный вуайерист.

Давайте притворимся, что я ничего не делал.

Сделаем вид, будто я обладаю удивительным самоконтролем и не онанировал, мечтая о своей бизнес-партнерше прошлой ночью.

Пока Шарлотта заказывает яичницу, картофель, тосты и черный кофе в закусочной «Венди» следующим утром, я продолжаю думать, не догадалась ли она, что стала звездой моих грязных фантазий о наезднице.

Или как в середине ночи уже я ее объезжал… золотые локоны рассыпались по спине, а руками я обхватывал ее попку.

А еще утренний душ. Я опустился на колени, не переставая целовать ее. На вкус Шарлотта была как райское наслаждение. О да! Вот в чем проблема при выборе скользкой стези. Все пошло по наклонной. Сделай первый шаг, и вскоре ты поймешь, что три раза к ряду дрочил, мечтая о лучшей подруге.

Но на этом все. Я вернулся на праведный путь. Эти три раза стали панацеей. Я выкинул из головы все мысли о ней. Полностью. Слово скаута.

На Шарлотте короткая серая юбка, фиолетовая футболка, волосы собраны в небрежный хвост. Я без понятия, какое на ней белье, и в моей голове даже нет мыслей о ее трусиках и лифчике. Вот видите? Я исцелился.

– Что будете? – спрашивает меня официантка.

– То же самое. Только яйца пожарьте посильней, – прошу я. Официантка кивает и идет на открытую кухню.

Парень за соседним столиком листает «Нью-Йорк Пост». Помощник повара бросает масло на сковороду. Солнце ярко светит, и на выцветшем светло-зеленом столе видно каждую царапинку, а так же вмятины на бежевом плиточном полу.

Сегодня явно похмельное утро. Дверь со звоном открывается, и в закусочную вваливается четверо парней, чуть моложе меня. Походу они кутили допоздна, и судя по глазам страдают от дикого будуна.

«Венди» резко отличается от очарования «Гин Джойнт». Здесь в воздухе повисло сожаление. Не знаю, исходит оно от других людей или от Шарлотты.

Она вертит салфеткой.

– Голова еще болит? – спрашиваю я.

Шарлотта сегодня на удивление немногословна.

Она качает головой:

– Все в порядке.

– Вода помогла?

Она кивает:

– Всегда помогает.

– Хорошо. Но, на всякий случай, нужно пройти всю профилактику после похмелья, – говорю я, ведь именно за этим привел ее сюда. – После пьянки нет ничего лучше, чем завтрак в закусочной. Это доказанный факт с медицинской точки зрения.

Она слабо улыбается, а к нам подходит официантка и наливает в кружки обжигающий черный кофе.

Шарлотта обхватывает чашку ладонями.

– Серьезно? Кстати, я не так уж много выпила, – уныло говорит она.

Ей не сбить меня с намеченного курса. Чем больше я говорю и подтруниваю, тем большая вероятность вернутся к нашим нормальным отношениям.

– Вычитал на прошлой неделе в…

– Я о прошлой ночи, – начинает она, и разговор стопорится после этих кошмарных слов.

Но я быстрый. И знаю, как уворачиваться и делать бросок. Подымаю руку, призывая ее к молчанию, и качаю головой.

– Не волнуйся.

– Но…

– Никаких «но». Все путем.

– Но я хочу сказать…

– Шарлотта, мы оба выпили несколько коктейлей, и… Эй, с этим все ясно. Я кажусь тебе более привлекательным, когда ты под градусом.

Я подмигиваю, и начинаю иронизировать в свой адрес, чтобы она не чувствовала вину за наш едва не совершенный промах.

Уголки ее губ лишь слегка приподнимаются. Без помады. По сути, на ней почти нет макияжа. И выглядит она по-прежнему здорово. Она всегда такая, в любое время суток и в любую погоду.

– Ты намекаешь на джин, но даже без…

Я тянусь и беру ее за руку, а потом по-дружески сжимаю. Мне необходимо ее успокоить.

– Мы друзья. Ничто этого не изменит. И никто не сможет разрушить нашу дружбу. Ну, если ты когда-то не выйдешь замуж за полного придурка. Так что не делай такого, – говорю я, улыбаясь своей фирменной улыбкой и отчаянно пытаясь перевести разговор на другую тему, а то не ровен час она догадается, что проделала моя рука за последние двенадцать часов.

– А ты не женись на стерве, – говорит она, прищурившись. И это моя Шарлотта. Она вернулась, и мы с ней так похожи. Шарлотта не позволит странностям в такси испоганить самые лучшие отношения в нашей жизни. Хотя странность не совсем правильное слово. Больше похоже на накал страстей и жгучее желание. Именно об этом не стоит думать в отношении Шарлотты.

– Но я как раз хотела поговорить прошлой ночи, что мы друзья…

– И я о том же! – восклицаю я с преувеличенным энтузиазмом, но она же произнесла волшебные слова. Друзья. Мы. Мне нужно сделать на этом акцент, чтобы мы об этом ненароком ни забыли. – Наша дружба – самое важное для меня, так что давай будем просто дружить.

Ее лицо застывает, словно она надела маску. Шарлотта вертит обручалку, и самое странное - от этого вида мое сердце пускается в пляс. Она надела кольцо, хотя не обязана его носить.

– Да. Друзья. Это самое главное, – монотонно выговаривает она.

– Вот о чем мы говорили прошлой ночью, верно? – спрашиваю я, а потом освежаю ей память, если из-за джина у нее появились какие-то пробелы. – Зависать у меня, запоями смотреть сериалы, лопать мармеладных мишек или лимонные конфеты под текилу или вино.

Она кивает.

– Все верно, – соглашается она и улыбается мне, но как-то фальшиво.

– Нам стоит повторить. Раз нам ничего не мешает, – заявляю я, словно карточный игрок, который сделал ставку на «дружбу», поставив на кон кучу бабла.

– Конечно.

– Как насчет сегодня? – говорю я, опять-таки стремясь повысить ставку. Собираюсь горы свернуть, но доказать, какие мы офигенные друзья.

– Хорошо.

– У меня дома? – Я иду ва-банк, играя по-крупному.

– Без шуток? – Она выгибает бровь. – Ты правда хочешь просто вместе позависать?

– Ясень пень! Мы же вчера об этом говорили.

Она качает головой, и я не уверен, забавляется она или это самоотвод. Шарлотта со вздохом поправляет хвост и пожимает плечами.

– Хорошо, – говорит она. – Друзья не бросают друзей в одиночестве есть конфеты. Я принесу мишек.

– Ради тебя я съем всех зеленных.

Она вздрагивает:

– Ненавижу зеленые.

– И с меня вино. Если мне не изменяет память, то с медведями ты предпочитаешь «Шардоне»?