Лорен Блэйкли - Нехилый камешек

– Этого никогда не произойдет.

– Без вариантов. Совершенно исключено. – Мы оба киваем полностью солидарные в этом вопросе.

Шарлотта берется за край футболки, намериваясь снять ее с себя.

Я поднимаю руку:

– Погоди-ка!

– Ты еще не готов?

– Во-первых, я родился готовым. Во-вторых, я почти всегда готов заняться делом, – говорю я, косясь на свою ширинку, чтобы она не сомневалась о чем речь. – А за последние двое суток, я стал сверх меры готовенький. – Шарлотта расплывается в улыбке. – Ну, а теперь давай включим какую-нибудь музыку или что-то в этом духе.

Она хлопает себя по лбу.

– Точно! Настрой. Давай создадим нужное настроение.

– Я уже в настроении. Но называй это как хочешь.

Она встает и поднимает палец.

– Для начала я сгоняю в туалет, – говорит она и выбегает из комнаты. Почему-то Шарлотта идет во вторую ванную в моей спальне, а не в ту, что рядом с кухней. Я пожимаю плечами.

Пофиг!

Я включаю потоковую музыку, выбираю несколько знойных композиций, которые напоминают мне о прошлой ночи в баре, а потом беру свой бумажник и достаю из него презерватив. Бросаю его на столик, и пакетик с легкостью выскальзывает из рук.

До меня доходит, что ладони вспотели.

Твою ж мать!

Я нервничаю.

Офигенно сильно, и это недопустимо. Я не нервничаю перед сексом. Я в постели мегакрут. Полон уверенности, мастерства, которым одариваю женщин. А Шарлотта достойна только лучшего. Проклятье, я имею в виду самого лучшего. Делаю глубокий вдох и расправляю плечи, напоминая себе, насколько я хорош в этом деле. Это мой мастер-класс. Я собираюсь подарить Шарлотте самое умопомрачительное удовольствие в ее жизни.

Подхожу к выключателю и слегка приглушаю свет, а когда оборачиваюсь, Шарлотта стоит в гостиной, прислонившись к стене.

На ней одна из моих белых рубашек на пуговицах и больше ничего.

Я застываю.

Не в силах дышать. Даже моргать. Единственное, что я могу – смотреть на ее великолепную фигуру. Светлые волосы струятся по моей рубашке. Шарлотта теребит пуговицу, словно не знает, куда деть руки. Сильные обнаженные и безупречные ноги слегка скрывают края рубашки. Я не знаю, надеты ли на ней до сих пор трусики, но планирую это выяснить.

Каждый молекул внутри меня гудит. Мне нужно коснуться ее прекрасного тела. Поцеловать каждый миллиметр кожи. Облизать, попробовать и хорошенько трахнуть.

Подарить ей массу удовольствия.

– Ты пытаешься соблазнить меня? – спрашиваю я, подходя к ней.

– Да, – хрипло шепчет она. – Сработало?

Я киваю:

– С одним маленьким исключением, так не должно быть.

Хватит ей устанавливать правила и принимать решения. Хорошего понемногу. Это моя территория, и главный здесь я.

Я окидываю ее взглядом с макушки до пят и наблюдаю за ее реакцией. Шарлотта тяжело дышит, глаза блестят от желания.

– О чем ты?

– Не ты соблазняешь меня, – я провожу костяшками пальцев по ее щеке, Шарлотта трепещет от моего прикосновения. Теперь контроль в моих руках. – Это я соблазняю тебя.

С великой силой приходит великая ответственность.

Не секрет, что я «хорошо оснащен». Шарлотта уже поняла это, хотя даже не раздела меня. Но, когда у тебя член намного больше среднего размера, секрет успеха в том, что ты не должен размахивать им, как большой бейсбольной битой. Наоборот стоит относиться к нему, как бейсбольный менеджер к лучшему клоузеру[13]. Член с огневой мощью – твое секретное оружие, и на вес золота знать, как правильно разыграть матч, расставив игроков на поле. Смысл в том, что член никогда не должен быть звездой выступления.

На первом месте всегда девушка. Она должна чувствовать это от начала и до конца. Нужно правильно ее разогреть. А для этого использовать все свои инструменты: руки, пальцы, рот, язык и слова.

К счастью, я отлично в этом разбираюсь и намерен показать Шарлотте все, на что способен.

Для начала слова…

– Я должен кое в чем признаться, – говорю я.

– В чем?

– Знаю, ты пыталась доказать, что мы можем оставаться друзьями, пока мы смотрели сериалы. Но я не очень был настроен на дружеский лад.

– Нет? – спрашивает она, а в глазах мелькает беспокойство.

Я качаю головой:

– О какой дружбе может идти речь, когда я не мог перестать думать, насколько сладки твои губы, – шепчу я, и беспокойство в глазах Шарлотты превращается в искры желания. Ее грудь поднимается и опускается, словно каждый вздох подпитывает предвкушение близкого наслаждения.

Я обхватываю ее лицо руками, склоняюсь к губам и целую.

Ласково сводя с ума. Мягкий, медленный, дразнящий поцелуй подстегивает желание и несет скрытое обещание. Я прижимаюсь к ее рту, пробуя, заявляя права, а потом скольжу языком между красных жаждущих губ.

Наши языки переплетаются, и у меня вырывается стон.

Это не первый наш поцелуй, но впервые мы не собираемся им ограничиваться. Мы целуемся, осознавая, что собираемся довести дело до конца.

Ее груди прижимаются к моей рубашке, и очень скоро я намерен уделить им особое внимание. Я скрупулезно изучу эту великолепную грудь, а потом проведу сладостные часы, исследуя каждый миллиметр тела.

Вот так я ее целую. С обещанием предстоящего наслаждения.

Ее.

Многократного.

Разорвав поцелуй, я провожу большим пальцем по ее верхней губе, помечая территорию.

У нее вырывается тихий стон, полный страсти.

– Ты на вкус как вишневая конфета, текила и желание, – говорю я ей, опуская руку на шею и проводя пальцами по мягкой, нежной коже. – А теперь, когда узнал вкус твоих губ, я сгораю от желания попробовать тебя всю. Увидеть обнаженной. Я несколько дней не переставая только и мечтал об этом.

– Тогда раздень меня, – говорит она с мольбой.

– Ну, раз ты так любезно просишь, – отвечаю я едва слышно и медленно расстегиваю одну пуговицу, а затем другую. Я полностью опьянен, зная, что не только увижу грудь Шарлотты, но буду прикасаться, целовать и ласкать ее. Пульс зашкаливает от предвкушения, а стук моего сердца, кажется, слышен на всю квартиру. Мне хочется навечно запечатлеть этот момент в памяти. Никогда не забуду, каково снимать рубашку с Шарлотты.

Она проводит языком по губам, глаза сверкают, а тело слегка дрожит. Шарлотта напоминает красивую птицу в клетке: крылья трепещутся, сердце бешено колотится, стремясь вырваться на свободу.

Я стану ее единственным освободителем. Позволю вырваться и воспарить к небесам.

Еще одна пуговица выскальзывает из плена, и мои пальцы скользят по ложбинке.

Шарлотта судорожно дышит, а у меня вырывается стон. Мы оба одновременно ухмыляемся от осознания истины. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, как мне нравится прикасаться к ней, и в каком от этого Шарлотта восторге. Несмотря на то, что грудь уже неприкрыта, я не спешу распахивать рубашку. Упорно жду, когда расстегну каждую проклятую пуговицу. Я в предвкушении охренительного момента, когда, наконец, увижу ее обнаженное великолепие. Я уже знаю, Шарлотта прекрасней любого бриллианта.

Добравшись до последней пуговицы, я провожу пальцем по нежной плоти, и у Шарлотты с губ срывается стон.

Последняя пуговица выскальзывает из петельки, и я отступаю на шаг.

Я сражен наповал, стоящей передо мной женщиной. Шарлотта всегда была красивой, но сейчас, стоя у белой стены в лучах лунного света, льнущего из балкона, она не просто красива.

Она ангел, спустившийся согрешить со мной.

Рубашка наполовину распахнута, открывая взору аппетитную полоску кожи, начиная от яремной впадинки, ложбинки между грудей и вниз до пупка. На ней розовые кружевные трусики с низкой посадкой. Взявшись за воротник, я стягиваю ткань по ее плечам, но на секунду останавливаюсь и целую ключицу. Ткань плавно скользит вниз, а я усыпаю дорожку из поцелуев от ее локтя до запястья.

Со счастливым вздохом Шарлотта скидывает рубашку на пол. В груди разгорается безумный огонь от ее вида, вкуса и запаха.

Боже милостивый, раздевать ее все равно, что разворачивать подарок. Когда развязываешь бантик, открываешь упаковку и понимаешь, что внутри тебя ждет, намного больше, чем ты смел мечтать на Рождество.