Шарлотта приподымает бровь, поощряя продолжить рассказ.
– Именно здесь я капитально сглупил.
– И как же?
– В тот день, когда я попросил тебя прикинуться моей невестой, я на самом деле верил, что легко с этим справлюсь, и это ровным счетом ничего не изменит, – говорю я, распахивая и придерживая для Шарлотты дверку. С салона веет прохладой, пока я наблюдаю, как она усаживается на сиденье.
Ммм... Шарлотта выглядит так аппетитно.
– А это что-то изменило? – спрашивает она, голос звенит от напряжения.
Я киваю, сажусь с ней рядом и захлопываю дверь лимузина.
– Еще как.
Она сглатывает.
– А сейчас куда мы едим?
Я машу на север.
– Фешенебельный ресторан стейк-хаус. Слышала о таком? – спрашиваю я, пока водитель, преодолевая субботние заторы, везет нас к центру города.
– Думаю, мне знакомо это место. Интересно, что же ты там узнал?
Когда мы подъезжаем к ресторану, где в первый раз ужинали с Офферманами, я беру ее за руку и вывожу из лимузина. Хотя мы не заходим внутрь. Просто стоим под зеленым навесом, а я касаюсь ее волос. Поглаживаю шелковистые пряди, спадающие ей на плечо. У Шарлотты перехватывает дыхание, когда мои пальцы задевают ее кожу.
– Если помнишь, мы здесь были неделю назад. И уже успели попрактиковаться в поцелуях на улице и в твоей квартире, – говорю я, скользя губами по ее щеке. Шарлотта вся трепещет. – Но ничто не подготовило меня к уроку, который я извлек здесь, когда ты поцеловала меня за столом.
– И какому же?
– Насколько мне нравятся наши поддельные поцелуи.
На ее губах играет улыбка.
– А настоящие?
– Еще сильней. На самом деле давай освежим память, насколько нам обоим это нравится. – Я обхватываю ладонями ее щеки и вкушаю восхитительную сладость губ.
Крепко целую ее, напоминая обо всем, что нас ждет в будущем. Она обнимает меня, прижимаясь грудью к моей груди, и тает от поцелуя, а потом я слышу мои любимые сногшибательные вздохи и тихие стоны.
С такими темпами, если мы не остановимся, скоро подымится и кое-что другое. И хотя я этого хочу, наше турне еще не закончилось.
Спустя двадцать минут мы подъезжаем к «Гин Джойнт», и я веду ее в знойный восхитительный бар, где она сводила меня с ума.
– А здесь я конкретно тупанул.
Она берет меня за руку, и по моему телу проносится дрожь.
– Как?
– Лучше спроси почему.
– Почему?
– Потому что твои прикосновения до одури заводят меня. Я в жизни не испытывал ничего подобного, – сипло говорю я, притягивая к себе Шарлотту. – И все же сдуру я считал, что смогу устоять против твоих чар.
Она зарывается пальцами в моих волосах и шепчет:
– Как глупо.
Шарлотта укоризненно качает головой, полностью подыгрывая мне.
– По-твоему это глупо? Подожди, пока не услышишь продолжение. Если бы я тебя отвез туда, где закончился мой вечер в прошлую субботу, ты бы поняла верх моего идиотизма.
– Неужели? – спрашивает она, когда мы садимся в прохладный салон лимузина.
– Да. Потому что в тот вечер отвезя тебя домой, я решил взять дело в свои руки. В моих фантазиях ты меня конкретно поимела.
В ее глазах вспыхивает искра понимания, а потом Шарлотта начинает отстукивать пальцами по моей ноге.
– Это дико сексуально. Хочу когда-нибудь понаблюдать за тобой.
– Да, я тоже хочу тобой полюбоваться. – Я обнимаю ее за шею и прижимаюсь губами к уху, а потом шепчу: – Трижды в ту ночь. И я отчего-то думал, что таким способом смогу выкинуть из головы мысли о тебе.
– О, Спенсер, – выдыхает она. – Я думала точно так же.
Наши губы соприкасаются, когда водитель трогается с места. Мы пылко целуемся, стирая из памяти ложь, притворство и те восемь часов, что нас разделяли. Поцелуй длится, пока мы не подъезжаем к следующему месту. Угол на Сорок третьей улице. Сейчас без пятнадцати семь, и люди спешат в театр на представление, поэтому мы не останавливаемся.
Я киваю на тонированное стекло.
– Здесь я сглупил еще больше.
– Каким образом? – счастливо спрашивает она. Видно, она, как и я, хочет услышать ответ.
– Той ночью я не был полным кретином. Я постарался открыться, рассказал о своей ревности к твоим бывшим. Но на самом деле, таким образом, я пытался сказать, что не хочу, чтобы ты была с кем-то другим, – признаюсь я, скользя губами по ее шее. – Когда бы то ни было.
– Я чувствую тоже самое, – говорит она, улыбаясь ярче солнца. Она берет телефон и показывает мне следующие сообщение, отправленное этим утром. – Глянь и просто прочти.
Насчет этой ужасной лжи.
Было мучительно больно говорить все это.
Я так не думала.
Наоборот, наши отношения стали для меня такими реальными.
Ты чувствуешь тоже самое?
Я отрываю взгляд от экрана и прижимаю ладонь к ее сердцу. Оно отчаянно бьется.
– Да, Мамонтенок. Тоже самое.
Она хихикает, услышав наше ласкательное прозвище.
– Как и я. Но, прежде чем ты закончишь наше турне, я хочу, чтобы ты прочитал все остальные эсэмэски, – говорит она и убирает мою руку со своей груди, кладя в мою ладонь телефон.
Зашибись! Я только что поняла, что отправляю сообщения самой себе. Поскольку твой телефон вибрирует в моей сумочке!
Ладненько. Согласна. Это полный отстой.
Ты должен знать, все, что я наговорила на поле сплошная ложь. Я пыталась тебе помочь. Старалась придерживаться плана. Обставить все правдоподобно. Но я не в курсе, сработало ли это.
Блин! Мне так паршиво. Неужели я окончательно все испортила?
Я болтаю сама с собой. Но глянь, что я нашла...
Кажется, у меня твои ключи и бумажник. Хм... У тебя дофига карточек.
А закуплюсь-ка я у «Кейт Спейд».
И новенькими лобутенами.
Ты где? Неужели забыл, где я живу?
Знай, если это не взаимно, ты не получишь обратно свой телефон. Клянусь, если я тебя увижу и пойму, что мои чувства безответные, телефона тебе не ведать, как своих ушей. Он умрет быстро и безболезненно под прессом моего смущения.
Но если ты читаешь эти сообщения, значит, мои чувства взаимны.
И ты от меня тоже без ума.
– Да, я без ума от тебя, – говорю я и снова целую ее.
Мы подъезжаем к Центральному парку, прежде чем достигаем точки невозврата, и Шарлотта не успевает забраться ко мне на колени. Лимузин останавливается, и мы идем по траве к бейсбольному полю.
Идет игра. Сеть пиццерий против обувных бутиков. Я притягиваю Шарлотту к груди.
– Но здесь, – я киваю на поле, – я был полным дебилом.
Она усмехается.
– Почему?
– Потому что этим утром... – Я делаю глубокий вздох, наконец готовый обнажить перед ней душу. – Моя любимая заступилась за меня. – У Шарлотты перехватывает дыхание, когда я говорю слово на букву «Л». – Я должен был признаться, что люблю тебя. Рассказать о своих чувствах. – Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу. – Мне следовало сказать, что я безумно в тебя влюблен и хочу, чтобы ты была моей. Когда ты сказала, что наши отношения никогда не были настоящими, это меня едва не убило...
– Спенсер, я так не думала. Я же сказал, что просто хотела спасти положение.
– Сейчас я это понимаю, но тогда был дураком. С другой стороны, нет худа без добра. Потому что теперь я знаю, каково потерять тебя, и я сделаю все, чтобы этого никогда не произошло. Ты для меня единственная на свете. Ты была рядом столько времени, и хотя с одной стороны может показаться, что я влюбился скоропалительно, всего за неделю, но мои чувства к тебе расцветали в душе много лет. Просто до меня доходило как до жирафа, что ты единственная, кого я когда-либо любил. – Я провожу костяшками пальцев по ее щеке. Глаза Шарлотты искрятся радостью, и я чувствую тоже самое. – Я это знаю, поскольку ради тебя готов есть зеленых мармеладных мишек. Проходить пытку, высиживая на мюзикле «Скрипача на крыше». По вечерам пить безалкогольную Маргариту или элитное пиво. При головных болях ухаживать за тобой. А еще укладывать тебя в кровать и всю ночь напролет заниматься любовью.