Шеннон Дрейк - Неистовая принцесса

— Встань с колен и расскажи мне, что здесь делает юноша и почему на него нападают двое мужчин?

— Почему? — с горечью произнес молодой человек. — Я ублюдок, сэр. — Он замолчал и проглотил комок в горле, затем виновато уставился на Вильгельма.

Вильгельм снова засмеялся.

— Ублюдочный подданный ублюдочного герцога! Продолжай, мальчик. Ты ведь еще не рассказал мне свою историю.

— Я сын Жака, графа д’Анлу… Нет! — Его глаза наполнились слезами, и он яростно замотал головой, чтобы стряхнуть их. — Нет, я граф д’Анлу, потому что мой отец мертв. Эти двое поклялись покровительствовать мне и защищать меня. Они лгали, потому что им не нравилось, что моя мать была пастушкой. Вот этот, — он указал ногой на одного из убитых, — был моим кузеном. Он хотел получить титул и земли.

Вильгельм медленно кивнул.

— Это горестная битва, сын мой.

Мальчик с уважением смотрел на Вильгельма.

— Это так. Но скажите, сир, почему вы один, без охраны?

В его глазах читалось подозрение. По-видимому, он усомнился в том, что перед ним действительно герцог Нормандии. Вильгельм обнял его за плечи и засмеялся.

— Я сейчас в пиковом положении. Ги из Бургундии, Мигель, виконт из Котентена, и любезный Рапнулф из Бессена вознамерились убить меня. Я тоже спасаюсь бегством.

— Спасаетесь бегством? Куда?

— К королю Франции. К нашему сеньору Анри. Я попрошу его помочь мне разгромить моих врагов.

Юноша кивнул. Затем он неожиданно упал на колени перед Вильгельмом и взял его за руку.

— Я пойду с вами. Я буду вам служить.

Вильгельм отступил на шаг.

— Нет! Ты ведь совсем еще ребенок.

— Ребенок без дома — до тех пор, пока я его не отвоюю.

— Битва будет суровой.

Юноша вскинул голову.

— Вы видели меня в деле, сир. Я стою многих мужчин.

— Пожалуй, это так…

— Я всегда буду вам верен, не в пример многим. Как вы сказали, сир, «ублюдочный подданный ублюдочного герцога».

Вильгельм помолчал, затем поднял его на ноги.

— Как тебя зовут? Я имею в виду твое имя.

— Аларик, герцог Вильгельм.

— Значит, Аларик. А сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Выглядишь ты на пятнадцать, но ты врешь.

— Мне двенадцать, сир.

— Двенадцать? Матерь Божья, я должен втягивать в свои баталии сущего младенца!

— Я не младенец, — сердито сказал мальчик. Затем хитро добавил: — Да вы и сами-то совсем молоды. Вам едва двадцать лет будет.

— Ах ты дерзкий щенок! — грозно произнес Вильгельм, продолжая, однако, улыбаться. — Возможно, что ты не младенец и даже не мальчик. Тебе не позволили быть ребенком. — Он пожал плечами и направился к деревьям.

— Куда вы собрались? — окликнул его юный граф д’Анлу.

— Начался отлив. Надо переправиться через реку. Если ты намерен пойти со мной, пошли. Но я сразу говорю тебе, сын мой, что ты можешь ухаживать за моим конем или оружием, но в бой я тебя не возьму.

Они вдвоем добрались до короля Франции. Как сюзерен Нормандии, Анри счел восстание войной против его вассала и, следовательно, против него самого. Вместе с Вильгельмом он ввел французскую армию в Нормандию.

В Мезидоне их встретили люди, которых Вильгельм поднял в Верхней Нормандии. Они двинулись по болотистой равнине Валь д’Ауге, миновали Аржантен и остановились лагерем у Лезена. После этого армия двинулась к Валь-эс-Дюн.

Аларик обещал, что будет лишь оруженосцем Вильгельма, но война была суровой и кровавой, и несмотря на обещание, он не остался от нее в стороне.

Земля Аларика граничила с Бретанью, и он хотел принести клятву верности французскому королю. Но когда Вильгельм спас ему жизнь, Аларик понял, что будет следовать за герцогом до конца своих дней. Они во многом были похожи и, вероятно, обречены судьбой на встречу.

На первых порах повстанцы выглядели очень грозно. Но затем они дрогнули и стали отступать под напором войска короля и Вильгельма. В панике они бежали к реке Орне. Первым дрогнул Рапнулф. Нигель из Котентена дрался долго и яростно, однако и он вынужден был обратиться в бегство. Западные враги Вильгельма потерпели поражение.

Поле битвы огласилось криками восторга. Но никто не выражал свой восторг громче, чем Аларик.

Вильгельм, склонив колени перед королем, взял Аларика за плечи.

— Аларик, граф д’Анлу, ты не должен был выходить на поле боя.

— Я не имел в виду…

— Ты имел в виду! — сурово прервал его Вильгельм. Но тут же лицо его озарилось широкой улыбкой, и он заговорил, обращаясь уже не к Аларику, а к верным нормандским рыцарям, которые окружали их.

— Берегитесь, мужчины! Вы видели этого мальчишку? Помоги нам Бог, когда он вырастет! Нам всем достанется от него!

— Да, боец он отличный, это верно. — Огромный мужчина лет двадцати спешился и вышел вперед. В руках у него был боевой топор викингов. Аларик подумал, уж не родственник ли это герцога, потомок легендарного Ролло. — Да вот только, ваша светлость, он слишком горяч, — продолжал великан с улыбкой. — Вы уверены, что он доживет до того времени, когда вырастет?

— Знаешь, Фальстаф, меня это самого беспокоит. Да, он горячий, и ты последи за ним. И, ради Бога, не пускай его в бой еще хоть года три.

— Но, сир! — запротестовал Аларик. — Я ведь доказал, что я могу…

— Двенадцатилетний мальчишка не может безболезненно научиться искусству убивать, — сказал Вильгельм. — Пошли. Я соскучился по дому. Мы выезжаем.

Аларик молча ехал позади герцога. Когда солнце село, Вильгельм повернулся к нему.

― Вероятно, скоро ты станешь свидетелем еще одной битвы. Мы направим войска в Анлу. Мы докажем, что есть ублюдки, с которыми надо считаться. Не правда ли, мои друг?

― Истинная правда, ваша светлость! — радостно подтвердил Аларик.

В ту ночь, когда родилась Фаллон, в темном саду запел соловей. Потягивая добрый английский эль, Гарольд слушал его трели и размышлял о том, что, какие бы страдания и беды ни обрушились на людей, земля останется прежней: птицы все так же будут петь, черви — разрыхлять землю, а красавцы олени — бродить по лесам.

Он вздрогнул, когда Эдит снова закричала — на сей раз громче обычного. «Господи, помоги ей, пусть у нее все пройдет благополучно!» — вознес он про себя молитву. Ему было лишь двадцать три года, он еще очень молод, но этот ребенок у него третий. Хотя «датская женитьба» на Эдит Сваннесхалс не была освящена церковью, Гарольд чтил и любил Эдит, и общество признало их брак.

Гарольд еле слышно вздохнул. Он не мог обвенчаться с Эдит в церкви, не сведя на нет всех усилий отца, предпринятых им ради процветания их рода. Когда-нибудь в будущем, возможно, Гарольду придется вступить в брак по политическим соображениям. Эдит это понимала и никогда не обременяла его просьбами. Гарольд еще больше любил ее за это, и сейчас, когда она давала жизнь его третьему ребенку, он остро чувствовал ее боль.

— Граф Гарольд!

Он оторвал взгляд от окна дома, что находился в небольшой деревеньке Бошем. Мерси, одна из служанок Эдит, стояла на пороге, на ее молодом миловидном, хотя и слегка утомленном лице играла улыбка. Гарольд вопросительно поднял бровь.

— На сей раз девочка, граф Гарольд… И такая красивая, каких я сроду не видела!

— Да? — расплылся в улыбке Гарольд. Он горячо любил двух сыновей, которых ему подарила Эдит, а сейчас горел желанием увидеть «красавицу» новорожденную. — Леди Эдит хорошо себя чувствует?

— Нормально. Она сейчас бодрствует и очень хочет видеть вас, сир, — ответила Мерси.

Гарольд кивнул и, набросив на плечи накидку, последовал за служанкой. Войдя в опочивальню Эдит, он махнул рукой, отпуская женщин, которые помогали роженице, и те удалились. Эдит лежала на свежих простынях, шея и подбородок ее были укутаны мехами, чтобы уберечь от простуды. Бледность покрывала ее лицо, тем не менее оно было прекрасно. Длинные золотистые волосы разметались по подушке. Гарольд быстрым шагом подошел к ней, опустился на колено и взял ее за руку.

— Девочка, мой господин, — тихо проговорила Эдит. — Ты разочарован?

— У меня уже есть двое сыновей, — напомнил он ей с кроткой улыбкой. — И, Бог даст, у нас будут еще, любовь моя. Покажи мне дочку. Мерси заявляет, что она невероятно красива. Наверное, Мерси пророчица.

Эдит засмеялась и подняла покрывало. Рядом с ней лежал вымытый и спеленутый ребенок. Гарольд любовно и осторожно взял на руки новорожденную дочь и поднес ее поближе, чтобы рассмотреть черты лица. Девочка и впрямь была удивительна. Ей не было еще и одного часа от роду, а она выглядела красавицей. Щечки у нее были нежно-алыми, ротик напоминал маленький бутон розы. Она открыла глазки — они оказались голубыми, а волосы имели цвет воронова крыла. Она родилась с волосами!