- Чего тут рассказывать, - хмыкнула Аня – как раз тогда я и спросила, с чего началась их дружба. – Это еще в детском саду было. Алиска подбежала ко мне со своей вечной сияющей улыбкой на лице и спросила, почему я такая толстая.
- Неправда, я не могла такого спросить! – ужаснулась Алиса.
- Еще как могла! У тебя до сих пор детская непосредственность в жопе играет, я извиняюсь за сленг. А в саду и подавно… Я тогда была пухлым колобком без талии и шеи, а Алиска, как и сейчас, отличалась миниатюрными размерами.
- Ага, гном гномом, - снова вмешалась девушка. – Нас так и звали в детстве – ноль с палочкой.
- Не слишком оригинально, зато верно, - кивнула Аня.
- Вы красивые, - возразила я, причем, не просто чтобы поддержать разговор – я действительно так считала.
На Аню многие мальчики оборачивались, когда мы проходили по коридору – не каждая девушка в школе могла похвастаться такой женственной фигурой. Но девушка сурово отшивала всех, кто пытался подойти и познакомиться, и мне приятно было видеть в своей новой подруге такое проявление целомудрия. Обычно наши сверстницы стремятся демонстрировать данную Богом красоту, надевая максимально откровенные наряды, Аня же носила простые джинсы и свитера, не сильно отступая от современной моды, но оставаясь при этом в рамках благопристойности.
Что же касается Алисы, то она тоже носила джинсы, вот только смотрелись они на ней совсем по-другому. Мой папа говорил, что штаны были навязаны женщинам под предлогом равноправия, но та девушка, которая действительно хочет выглядеть, как девушка, и «не смахивать на слесаря Васю из второго подъезда», должна носить юбку, подчеркивающую ее стройность и скрывающую все неприличное. Так вот, Алису со спины и правда можно было перепутать с мальчиком, тем более что многие парни специально отращивали себе волосы, подражая известным рок-музыкантам или актерам. Хрупкое телосложение моей второй подруги, улыбающиеся серо-зеленые глаза и что-то детское в лице и поведении тоже не могли не привлекать внимания. Меня все еще пугали ее неожиданные объятия во время разговора, желание держать нас с Аней за руки и прочие прикосновения, которые всегда были спонтанными и к которым невозможно было морально подготовиться. Но я, испытывая неведомое мне раньше ощущение тепла совершенно чужого человека, не могла сказать, что мне это неприятно, наоборот – хотелось не выпускать ее ладонь из своей до конца жизни…
Впрочем, идиллия нашего общения друг с другом длилась недолго. Как я уже говорила, одноклассники нас не трогали, но это было временным явлением, и скоро ситуация изменилась к худшему. В один из дней мы как раз собирались идти домой и уже подходили к воротам школы, как нас окликнули. Увлеченные беседой, мы и не заметили, что следом за нами шла внушительная толпа одноклассников – в нашем десятом «А» училось двадцать девять человек, не считая меня и новеньких, и со стороны такое скопление народа казалось весьма внушительным, если не сказать жутким. Поневоле вспоминался фильм «Чучело», где главную героиню жестоко травили сверстники, и тот факт ,что я не одна, а с двумя подругами, утешал слабо.
- Эй, святая троица, разговор есть, - вперед вышка ухмыляющаяся Голикова.
Интересно, чем она сумела так заинтересовать класс, что все пошли за ней, как евреи за Моисеем, когда тот выводил их из Египта? Судя по лицам ребят, ничего хорошего они нам явно не скажут…
- С нами собираются поговорить сразу все наши одноклассники, - мрачно проговорила Аня. – Какая честь.
- А у тебя, как вижу, голос прорезался, - Голикова улыбнулась еще шире, изображая удивление. – Вот сюрприз так сюрприз! А мы думали, что из вас двоих умеет разговаривать только та, которая мальчик.
Послышались смешки. Неужели они снова решили поднять эту мерзкую тему?
- Слушай, если хочешь нам что-то сказать, то давай быстрее, - Аня бесстрашно смотрела на Машу, намеренно игнорируя присутствие прочих – те и правда были лишь для устрашения, не более того. – Сама знаешь, сколько нам задают, не хочется тратить время попусту.
- Так разговор с нами вы считаете пустой тратой времени? Нехорошо, ой как нехорошо, - Голикова с притворной обидой покачала головой. – То-то мы думаем, чего бы от нас бегаете, словно от чумы…
- Нам показалось, вы еще в прошлый раз дали понять, что нам в вашей школе не рады, - отозвалась Алиса, делая едва заметный шаг вперед, чтобы обойти Аню. – Вот и не пытаемся набиваться в друзья.
- А вы заметили, как грамотно выражается новенькая? – Голикова развернулась к толпе у себя за спиной. – Такие полные фразы, подлежащее, сказуемое… Выходит, зря говорят, что Москва – большая деревня. Девочки у нас, оказывается, культурные, не ожидала прям…
- Зато у нас нет никаких сомнений, что ты по собственному опыту знаешь, что такое ПОДлежащее, - Аня нарочно разделила последнее слово, чтобы подчеркнуть свой тонкий юмор.
Зря она это сказала. Голикова всегда болезненно воспринимала любые шутки по поводу своего не слишком целомудренного образа жизни, можно сказать, они ее приводили в бешенство – вспомнить хотя бы пример с Соколовым. Спина Маши застыла – явный признак приближающейся бури, - потом она медленно повернулась и, испепеляя Аню взглядом, прошипела:
- Слушайте меня внимательно, повторять не буду. Дома у себя можете вылизывать друг у друга хоть до третьей дырки, никто вам этого не запрещает, но в нашей школе чтобы вашей гомосятины тут и духу не было! У нас все нормальные, ни у кого нет нездоровых наклонностей вроде ваших, и нечего других совращать, вам понятно?!
Голикова выразительно посмотрела в мою сторону. Я ошарашено таращилась ей в ответ, не понимая, что она имеет в виду под своими словами, но одноклассники, похоже, суть уловили и горячо поддержали своего самопровозглашенного лидера.
- Эй, монашка, как это – сразу с двумя? Я тебе завидую, честно, сам бы хотел попробовать!
- Тебе же вера не позволяет вроде…
- Боженька разгневается!
- Духовник анафему наложит…
- Прекратите, как вам не стыдно так говорить! – Аня безуспешно пыталась переорать поднявшийся гвалт.
- А почему нам должно быть стыдно? Мы ничем противозаконным в отличие от вас не занимаемся, - возразила Голикова, чем еще больше подстегнула толпу.
Я краем глаза уловила какое-то движение, но не сразу сообразила, что это Алиса, бросившаяся прочь. Передо мной мелькнуло ее лицо, покрасневшее, с первыми дорожками слез, а через мгновение она уже убегала по направлению к своему дому. Одноклассники притихли.
- Довольны, уроды? – Аня так и полыхала гневом. – Довели ее и рады. Что мы вам сделали вообще, за что вы на нас так взъелись?
Невероятно, но даже Голикова смутилась. Что бы она ни говорила, какими бы прозвищами ни награждала тех, над кем хотела поиздеваться, никто никогда не плакал в ее присутствии. Подраться с кем-то – это одно, а довести до слез – дело другое, а Маша была вовсе не такой жестокой, какой хотела казаться. Остальные тоже неловко топтались рядом, а потом начали осторожно расходиться, пока, наконец, не остались только Голикова и ее верная подруга Давыдова.
- Мы это… не хотели, чтобы так получилось, - сбивчиво пояснила последняя. – Мы думали, что вас надо на место поставить, и все…
- Пошли, не унижайся перед ними, - злобно бросила Голикова, хватая подругу за руку. – А вашей истеричке передайте, что разговор еще не закончен.
Голикова хотела до конца сохранить лицо, даже если для этого придется сказать что-то, чего на самом деле нет у нее в душе. По-христиански попросить прощения за причиненную кому-то боль – это явно не про нее…
- Домой я пойду, - мрачно проговорила Аня, когда кроме нас никого около ворот не осталось. – У Алисы теперь депрессия, как бы не натворила чего…
- Скажи ей, пусть не принимает это так близко к сердцу, - посоветовала я. – Вообще, у нас класс хороший, обижали кого-то, было дело, но чтобы вот так…
- Чего ты их защищаешь? – Аня презрительно скривилась. – Эти бараны готовы сделать все, что им скажет самая тупая овца, ни у кого своих мозгов нет. Хороший класс новенького до слез не доведет!
И Аня пошла, на ходу то и дело подтягивая ремень от сумки. Я только сейчас поняла, что на улице, оказывается, очень холодно, и ветер такой пронизывающий, но домой идти совершенно не хотелось. Впервые в жизни, наверное, мне хотелось прогуляться по улице в одиночестве и попытаться разобраться в том, что произошло. И все же я сказала себе, что мама будет волноваться, если я задержусь, да и уроки тоже делать надо, и нехотя побрела домой…