Мне было адски плохо оттого, что я хотела помочь своему ребенку, но не знала, как, да и вряд ли сейчас от меня могло что-то зависеть.

Через некоторое время в палату зашёл Герман. Мне показалось, что за тот небольшой промежуток времени, который я провела в принудительном сне, он постарел лет на пять точно.

— Собирайся, ты немедленно возвращаешься домой, — сердитым тоном заявил муж. — Нечего здесь делать. Дома ты будешь в безопасности.

Я даже рта не успела открыть, как Герман уже ушел. Создалось ложное впечатление, будто бы он злится на меня.

— Ему очень тяжело, — тихо проговорила мама. — Ничего утешающего сказать тебе не может, вот и срывается.

Дом встретил меня угрюмым молчанием и колючей тишиной. Я чувствовала внутри себя пустоту. Мама решила остаться со мной, пока Герман и отец пытались хоть что-то сделать, как-нибудь повлиять на ситуацию. Если бы всё не было таким чудовищным, я непременно задалась вопросом, а почему мама внезапно стала так добра ко мне? Но сейчас всё это настолько неважно и ничтожно, что я просто принимала ее присутствие и поддержку.

Мы расположились в гостиной, чтобы быть поближе к домашнему телефону. Мама выложила на стол мой и свой мобильник. Всё казалось, что вот-вот и нам позвонят, чтобы сообщать хорошую новость. Но тишина в доме по-прежнему оставалась нерушимой. Я ощущала ее тяжесть каждой клеточкой своего тела, она будто неподъемным грузом лежала на мне и с каждой новой минутой сдавливала всё сильней.

Пальцы заламывались сами собой и сидеть просто без движения уже не получалось. Я кусала губы, пыталась нормально усесться, но ничего не получалось. Казалось, что сейчас мои натянутые нервы вот-вот порвутся как струны и я, либо умру, либо вообще перестану анализировать реальность.

Мама тоже нервничала и не могла найти место своим рукам, теребя край пледа, что лежал на диване, то перебирая стопку журналов по бизнесу, которую, видимо, Герман не убрал еще с того времени, когда меня отвезли в больницу.

— Мама, я так больше не могу, — возбужденно проговорила я, когда стрелка часов показала полночь. — Нужно что-то делать.

— Дочка, что мы сделаем? Мы просто должны набраться терпения и не терять надежду.

Я хотела возразить и вряд ли бы это получилось в вежливой форме, потому что меня уже трясло, потому что это бездействие сжигало меня изнутри, потому что речь идет о моем ребенке, черт побери! И сейчас я могла только догадываться, где она и всё ли с ней в порядке. Меня просто переполняло желание достать из-под земли того, кто это сделал и удушить собственными руками.

Внезапно входная дверь распахнулась и на пороге появился Алексей, а вслед за ним… Саша. Я даже глазам своим не поверила. Решила, что точно потеряла рассудок и меня незамедлительно посетила первая же галлюцинация. Затем, когда стало очевидно, что Ломова видит, и моя мать, и охранник, я поняла, что всё еще в своем уме и в этот миг меня охватил лютый гнев.

— Это ты! — вскрикнула я. — Ты решил отомстить мне таким образом, да?! — несмотря на тянущую боль внизу живота, я быстро подошла к этому негодяю и со всей силы, на которую только была способна, ударила его в грудь.

— Успокойся! — резко осадил меня Саша, крепко ухватив за запястья, чтобы я не предприняла еще одну попытку напасть на него. — Я вообще-то пришел тебе помочь.

Его реплика звучала по меньшей мере чудовищно и подло. Это издевательство? Да?! Натуральное издевательство, потому что иначе описать внезапно возникший рыцарский порыв Ломова я никак не могла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Пустота дрожала во мне, обволакивалась толстым слоем злости и бессилия. Я не могла здраво рассуждать и вообще воспринимать слова такими, какими они есть. Телом руководствовали эмоции и не совсем нормальные порывы. Агрессия сменялась полнейшим ступором, потом снова вспыхивала агрессия и так по кругу.

Волна схлынула и теперь я тупо смотрела на Сашу, втискивая внутрь себя истеричную улыбку. Мама подошла сзади и обняла за плечи.

— Если нужно, то я его быстро выдворю, — подал голос Алексей, приблизившись к нам.

— Это можно будет устроить позже, — тихо ответила я. — Что ты хочешь за свою помощь? — этот вопрос уже был адресован Саше. — Еще денег захотелось? Решил удобно подстроиться под сложившуюся ситуацию и обеспечить свой зад дополнительным заработком?

— Дорогая, постарайся оставаться спокойной, — осторожно проговорила мама.

— Нет. Просто не хочу никаких проблем. Меня никто не предупреждал, что всё это, — Саша сделал неопределенный жест руками, — зайдет настолько далеко. У меня была задача, я попытался ее выполнить, но ничего не получилось. Ввязываться в то дерьмо, которое затеял Андрей, я вообще не собирался и по одной статье идти с ним тоже не хочу.

— Что ты сказал? — я с прищуром посмотрела на Сашу, пытаясь в своей затуманенной голове возродить всё то, что только услышала. — Какой еще Андрей?

— Брат твоего мужа. Я на него работал. Всё, что типа было между нами — тщательно спланировал Андрей. Я лишь — исполнитель. Но меня не предупреждали, что Андрей окончательно поедет крышей и сворует ребенка прямо из роддома.

У меня в груди будто что-то щёлкнуло, оборвалось, перегорело. Это чувство можно описать по-разному, но оно вело к одному и тому же — я хотела выцарапать Саше глаза, а после тоже самое сделать с Андреем.

— Говори всё, что знаешь, — эти слова мне дались нелегко, я буквально насильно выталкивала их из себя, чтобы получить возможность сделать хотя бы один полноценный вдох.

— Вначале я должен был украсть. На этом настаивал Андрей, но… мне никакие деньги за такое не нужны. Поэтому он решил всё проделать сам. Меня, конечно, никто не посвящал во все тонкости, но очевидно, что Андрей таким образом хочет шантажировать вас и потребовать, чтобы Герман добровольно сдал ему всё свое имущество.

— Я звоню шефу, — твердо заявил Алексей уже набирая номер телефона.

— Где он может быть? — у меня не получалось кричать, просто сипела, будто кто-то сдавил мне горло.

— Не знаю, но одно могу сказать точно — ваш Андрей по-настоящему тронулся умом. Он на грани банкротства и, похоже, что деньги любит намного больше, чем я, поэтому и пошел на вот это всё. Не уверен, что Андрей твоему ребенку навредит, ведь это его гарантия, что вы останетесь на крючке. Но лучше твоему муженьку поторопиться.

— Как я могу убедиться в том, что ты говоришь правду? — я, наконец-то сумела выровнять тон своего голоса.

— Никак. Но я не самоубийца, поэтому мне сейчас нет смысла тебе врать. Говорю же, что за решетку как соучастник, я пойти совсем не хочу. Андрей, наверняка подкупил медперсонал и следил за твоим передвижением. Я всё сказал, — Саша собирался уйти, но Алексей ему этого, конечно же, не позволил сделать.

— Стоять, — охранник мигом скрутил Ломова без каких-либо существенных усилий. — Пока хозяин не приедет, ты никуда не уйдешь.

Ожидание убивало, но Герман приехал значительно быстрей, чем я предполагала. Он был зол, разъярен и вообще вряд ли сейчас что-то внятно понимал. Глаза налиты кровью, широкая грудная клетка едва ли не разъезжается от частого и глубокого дыхания. Клянусь, Герман бы убил Сашу. Наверное, хватило бы одного точного удара, чтобы отправить Ломова на тот свет, но Алексей вовремя перехватил своего шефа и буквально оттащил в сторону.

— Прошу, не горячись, — я не без опасения подошла к своему мужу и взяла его за руку.

Герман просто смотрел на меня, но ничего не говорил. Сейчас он мне чем-то напомнил дикого зверя, который определенно что-то понимает, но выразить свою мысль никак не может.

— Я знаю, в это трудно поверить, но Саша пришел помочь, и ты должен это принять, слышишь меня?

Муж шумно втянул воздух, затем медленно выпустил его и дал знак, чтобы Алексей отпустил. Охранник недоверчиво посмотрел на меня, как бы спрашивая разрешения, я одобрительно кивнула.

— Хорошо, — стараясь как можно спокойней, произнес Герман. — Идем ко мне в кабинет, — его голос отозвался металлом, когда он обратился к Саше.

Ломов противиться не стал и последовал за моим мужем.

Мать усадила меня на диван и подала стакан с водой. Я сначала не поняла, зачем она это сделала, пока не обратила внимание на свои руки и колени — они просто дико трусились. Нервное, но для меня почему-то незаметное.