Маша Драч - Нелюбимый

— Уже иду, — оповещаю. — Мне нужно пять минут.

— Даю три, — Алина улыбается мне и быстро покидает спальню.

Смыв остатки краски, я собрала волосы в хвост и наспех надела цветастый легкий комбинезон со шнурованными лямками. В нем до безобразия удобно и не жарко. Знаю, что Герману больше нравится, когда я в платьях или сарафанах хожу, но сегодня захотелось сделать принципиально по-другому.

Из столовой доносился смех и оживленная беседа. Когда я вошла в комнату, первым ко мне подошел Гриша, чтобы вручить букет васильков. Это стало для меня полной, но приятной неожиданностью.

— Спасибо, — я немного растерялась и засмущалась.

— Не за что. Просто подумал, что будет неплохо сделать такой вот маленький сюрприз.

— Они чудесны, — я по-дружески обняла Гришу, ощущая потоки некого тепла и света, исходящие от этого человека. Такой простой, милый и вежливый. Именно Гриша, по моему мнению, должен быть рядом с моей сестрой.

Разорвав объятия, я встретилась с угрюмым взглядом Германа. Он очень контрастировал на фоне остальных: черные брюки и рубашка, неприятно-колючее спокойствие и тяжелый взгляд темных глаз. Он окинул меня быстрым изучающим взглядом, а затем вернулся к своему завтраку. Похоже, у моего мужа тоже накопилось ко мне достаточно претензий. Уверена, Алексей уже поведал ему про мою встречу с Сашей.

Напряженную атмосферу за столом кое-как спасал Гриша. Он расспрашивал Алину насчет ее самочувствия, делился ближайшими планами, рассказывал о работе, и всё это так упоительно звучало, что Гриша временами даже забывал про завтрак.

Я внимательно слушала его, но колючий взгляд Германа всё равно ощущала на себе. Это было невыносимо, он сам был невыносимым.

— А чем вы занимались в наше отсутствие? — спросил Гриша, когда закончил свой длинный рассказ.

— Арина писала картины, — тут же ответила сестра, немного занервничав.

— И как обстоят дела? — Гриша посмотрел на меня.

— Хорошо, даже немного опережаю график. Правда, руки постоянно в краске, но это скорей издержки занятия.

— Герман, ты мне не говорил, что твоя жена художница.

— Не посчитал нужным. Простите, но мне нужно сделать один важный звонок, — он встал из-за стола и быстрым шагом вышел из столовой.

— Я что-то не так сказал? — Гриша выглядел растерянным.

— Нет, всё нормально.

— Поговорите уже, наконец, — заявила Алина. — А мы поедем домой, еще нужно в женскую консультацию заглянуть.

— Да, наверное, ты права.

Сестру с мужем я проводила одна, так как Герман где-то уже затерялся в чертогах своего необъятного особняка.

— Если что, звони, — прошептала мне на ухо Алина перед уходом. — Мы тебя не бросим в беде.

— Спасибо.

Входная дверь захлопнулась и в воздухе неожиданно повисла напряженная, неприятно звенящая тишина. Нервно потирая вспотевшие ладони, я мысленно собиралась с силами, чтобы начать непростой разговор.

Германа я нашла в его кабинете. Он сидел за своим массивным дубовым письменным столом, неторопливо курил сигару и что-то быстро печатал на ноутбуке. Если честно, то этот кабинет мне никогда не нравился, темный и какой-то бездушный. Вся его обстановка так и накаляла и казалось, что здесь совсем не хватает воздуха.

— Привет, — нерешительно произнесла я, переминаясь с ноги на ногу, стоя на пороге.

— Что тебе нужно? — спокойным, даже слишком спокойным тоном спросил Герман, не поднимая на меня взгляда.

— Поговорить.

— О чем?

Я вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь.

— Что с тобой?

— Всё хорошо. Сижу, работаю, не видно?

— Прекрати, — я пыталась быть спокойной, но такое вот поведение со стороны мужа, который намного старше меня, а ведет себя как ребенок, жутко разозлило.

— Что прекратить? — он продолжил стучать по клавишам ноутбука.

Я быстро подошла к столу и захлопнула крышку компьютера, призывая Германа обратить на меня внимание.

— Я всё видела! Понятно? Видела по телевизору то, как ты зажимался со своей любовницей! И теперь ты тут сидишь и строишь из себя жертву! Зачем ты вообще женился на мне, раз такой любвеобильный?!

Герман ошарашено посмотрел на меня. Прежде я не позволяла себе вот так кричать и вести наступательную кампанию.

— Всё не так, как ты себе надумала, — всё еще сохраняя железобетонное спокойствие, ответил Герман.

— Пожалуйста, избавь меня от этих тривиальных фраз, — я скривилась.

— У меня с ней ничего нет.

— Я видела тебя с ней на следующее утро после свадьбы!

— И я этого не отрицаю. Но тогда это была наша последняя встреча. Я тебе четко сказал, что никакая другая женщина мне больше неинтересна. Любовные отношения были мной разорваны. Она сама увязалась за мной и ее появление у клуба, который, к слову, держит мой деловой партнёр, стало для меня полной неожиданностью. Я не собирался выяснять отношения на глаза у газетных крыс, поэтому пришлось провести ее в клуб.

— Это звучит по-дурацки и неправдоподобно! — я скрестила руки на груди.

— Я тебе не изменял, — Герман отложил сигару в пепельницу и, встав из-за стола, упер кулаки в его глянцевую крышку. — А вот то, что ты опять виделась с Ломовым, звучит уже интересней, — муж просканировал меня сердитым взглядом.

— Мы встретились случайно, — я нервно закусила губу.

— Звучит не очень правдоподобно, — Герман ухмыльнулся и от его этой холодной ухмылки у меня мороз по коже прошелся.

— Но это так! Я с Алиной ездила в канцелярский магазин, где и столкнулась с Сашей. Он там был с сестрой, предложил нам посидеть в кафе. Позже мы разъехались по домам.

— Я не хочу видеть его рядом с тобой, ни случайно, ни намерено.

— А я бы с ним не пошла, но я сильно разозлилась на тебя, понятно?! — я поздно поняла, что не стоило вот так запросто раскрывать все свои карты.

Между нами повисла тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Германа. Выйдя из-за стола, он подошел ко мне вплотную, пронзая выразительным взглядом своих потемневших то ли от злости, то ли еще от чего-то, глаз. Прерывистое дыхание Германа опалило обнаженную кожу на моей шее. Я сглотнула.

Муж резко поднял меня, будто я совсем ничего не весила, и усадил на письменный стол. От резкой смены положения в пространстве у меня закружилась голова и я вцепилась в предплечья Германа, чтобы не упасть.

Он еще несколько секунд неотрывно смотрел мне в глаза, и я кожей, нутром ощущала, что атмосфера между нами стремительно меняется, накаляется до немыслимых приделов. В следующее мгновение Герман впился в мои губы, настойчивым поцелуем, одновременно с этим буквально раздирая мой любимый комбинезон на лоскуты. Не знаю, что со мной произошло, но я прониклась этим агрессивным, подчиняющим настроением и с не меньшей яростью вцепилась в волосы Германа, призывая углубить поцелуй. Это была наша первая близость, во время которой, я не представляла в своих мыслях Сашу.

Мы лежали в постели. Легкий теплый ветерок трепал белые занавески, из-за чего послеобеденные солнечные лучи, то появлялись, то исчезали на стенах и полу. Герман дремал, но даже несмотря на это, всё равно крепко держал меня в своих объятиях.

Я прижала ухо к груди своего мужа, вслушиваясь в спокойный ритм его сердца. Почему-то он вселял мне некоторый покой и защищенность. Может, мы не настолько разные, как я думала раньше? Сегодня наше обоюдное влечение в силе никак не уступало тому магнетизму, что окутывал меня и Сашу. Мне было хорошо с Германом, по-настоящему, без притворства и имитации. Я очень хотела бы, чтобы наши отношения наладились, и мы были так же счастливы, как Гриша и Алина. Ведь это не так уж и плохо.

Отняв ухо от груди Германа, я внимательно посмотрела на него. Во сне мой муж выглядит значительно моложе. Настырный лучик солнца запутался в темных густых волосах Германа, я заулыбалась, и вдруг захотелось запечатлеть спящего мужа на бумаге.

Осторожно, чтобы не разбудить его, я встала с кровати, и на носочках пройдя на балкон, взяла карандаш и альбом. Вернувшись, я надела халат, уселась на пуфик, поджав одну ногу, и принялась за дело. Это был тот случай, когда карандаш будто жил своей жизнью и самостоятельно вырисовывал на белом полотне бумаги плавные линии. Трудней всего оказалось с волосами, все пальцы измазала в карандаше, стирая четкие контуры, но результат того стоил. Конечно, это нельзя было в полной мере назвать картиной, скорей, набросок, но он может послужить неплохой основой в будущем.