Вероника Орлова - Нелюдь

Анжела Артуровна тогда впервые за долгие годы сорвалась на дочери. Никогда ведь себе не позволяла подобного. Вообще Ярославская считала ниже своего достоинства повышать голос, полагая, что её сила кроется далеко не в криках. А сорвалась, потому что на записях увидела, как та, дрянь эдакая, страстно целовалась с объектом. Подумать только! Её единственная дочь. Дочь, которая получала всё самое лучшее: образование, окружение наряды, развлечения. Всё то, чего в ее годы Ярославская была лишена. И она позволила себя лапать какому-то грязному оборванцу, немытому подопытному…как только не побрезговала. Только от мысли о том, что это существо…это подобие человека касалось своими лапами её девочку, по затылку пробегала дрожь омерзения. У Ярославской были свои планы на Алю, и она не позволит никому, тем более объекту своего эксперимента нарушить их.

Своей вины в сложившейся ситуации доктор вовсе не чувствовала. Ни в том, что не только закрывала глаза на тайные встречи этих двоих, ещё когда они были маленькими, но и поощряла эти свидания, периодически покупая книги, которые могли понравиться детям их возраста, чтобы иметь возможность следить за реакцией объекта на них. Ни в том, что её дочь оказалась настолько одинокой в собственном доме и при живой матери, что обратила внимание на заморыша.

Впрочем, Ярославская не сильно переживала по этому поводу. Уж на Альку-то управу она всегда найдет. Девочка давно уже выросла, раз считает приемлемым целоваться с мужчинами…и снова по позвоночнику мурашки омерзения пробежали, настолько непривычным было для Ярославской воспринимать Нелюдя как полноценного мужчину, несмотря на то, что тот уже несколько лет именно по её указке был своеобразным "племенным быком".

Ничего, отправит Алю за границу вместе с Витей, там пускай и расписываются, а тем временем Ярославская будет пожинать все плоды этого союза с семьёй зятя. Уж у неё-то давно всё расписано аккуратным, несвойственным медикам и учёным почерком. Вот только иногда взбрыкивали некоторые буквы…как правило, на абзацах, касавшихся Нелюдя. Ярославская водрузила очки на переносицу, внимательно глядя на подопытного, остановившегося посреди своей клетки и обхватившего голову руками. В этот момент парень повернулся лицом в сторону камеры, и Ярославской даже показалось, что посмотрел прямо на неё. Чушь, конечно, но от неожиданности доктор вздрогнула.

Этот темный пристальный взгляд, которым, казалось, нелюдь не просто рассматривал, а мысленно разделывал любого соперника. Сначала ошкуривая, а затем расчленяя на части, чтобы знать точно, из чего состоит оппонент. О, да, Ярославская знала, что каждого входившего в здание лаборатории объект воспринимал как потенциального врага. И только полный придурок мог считать, что того могут удержать цепи или верёвки. В конце концов, его намеренно превращали в животное. В сверхчеловека. Вот и заказ поступил новый от правительства — представить опытный образец и все данные по нему, и тогда, возможно, Ярославской доверят создать отряды таких усовершенствованных солдат.

Нелюдь в этот момент повел головой, принюхиваюсь, и доктор припала к монитору, чтобы гневно вцепиться аккуратными ноготками в край стола, когда широкая улыбка, изменившая до неузнаваемости лицо вечно угрюмого монстра в клетке, растянула его потрескавшиеся губы. А после в клетку, оглядываясь назад и осторожно ступая на цыпочках, впорхнула тоненькая девочка в белом платье, которая тут же бросилась на шею мужчине, утыкаясь носом в его грудь.

Да, определенно наступило время прекратить отношения между этими двумя. И чем скорее, тем лучше.

— Аля, прости меня, Аляяяя. Мы выкрутимся. Я обещаю.

Омерзителен до скрипа суставов и горечи во рту. Сплюнуть хочется в его лощенную физиономию с мешками под глазами. За версту разит перегаром, и шелковый халат разошелся на круглом брюшке, открывая взгляду сморщенный отросток под ним. Нет, я его не ненавидела. Слишком сильное чувство. Мне было его как-то омерзительно жаль, и он был мне противен уже давно: и как человек, и как мужчина. Да и узнать в этом обрюзгшем разжиревшем кабане былого красавца Виктора Бельского было практически невозможно.

— Выкрутимся? Каким образом? Ты выставишь на аукцион папины награды? Или мемуары твоего деда?

Виктор в очередной раз проиграл много денег. Вынес из дома все золото и заложил, чтобы расплатиться с долгом. Утром я не нашла серьги, которые мне подарила бабушка, и это переполнило чашу моего терпения. Я влетела в его спальню и стащила жирную тушу с постели. Он не сразу понял, в чем дело, а меня передернуло от отвращения, когда увидела на его шее засосы и следы от помады. Не ревность, нет. Мне было плевать, с кем он спит, лишь бы ко мне не лез. Но видеть последствия его бурной ночи мне не хотелось совершенно. Не в нашей квартире, не на моих глазах, не на глазах слуг и проклятых журналистов, которые и так знали, в каких мы долгах из-за этого азартного ублюдка.

— Не надо ехать…Аля.

— А что надо? Тебя нянчить? Или боишься, что, пока меня не будет, денег никто не даст? Когда вернусь, подам на развод!

В этот момент он сразу протрезвел. Это произошло за какие-то доли секунд. Просветление в мутных глазах. А потом за руку меня схватил и к себе дернул.

— Развод? Вот как ты запела? Не будет никакого развода, Аля. Не будет, если ты не хочешь, чтоб я превратил твою жизнь в ад!

— В ад? Ты?! Я не боюсь! Мне надоело бояться. Можешь рассказывать что угодно и кому угодно!

— Уверена?! Думаешь, информация о чудовищной деятельности твоей мамаши — это все, что у меня есть?

— А что еще у тебя есть, кроме компромата твоего отца, который он прятал на всякий случай в своем сейфе. На случай, если его арестуют, и он смог бы потянуть за собой и ее! Гниль — это у вас семейное! Дай пройти. Мне больше не о чем с тобой говорить.

Попыталась высвободить запястье из его потных пальцев, но он схватил меня теперь обеими руками.

— Нееет! — затряс головой, глотая слюну, потому что после ночных излияний у него, наверняка, пересохло в горле, — У меня есть что-то покруче, моя дорогая женушка! Я тоже время зря не терял…. Витя не лошок, Витя тоже кое-что нашел.

Я расхохоталась ему в лицо, но все же почувствовала, как по спине поползли мурашки. Что уже могло узнать это ничтожество?

— И что ты нашел?

— Ооооо… это нечто особенное. Видео…видео, где ты трахаешься с тварью, которая перерезала как скот около двадцати человек. Как он тебя там. Раком. На кафеле… ааа ты…ты подвываешь и задом вертишь! С убийцей! С психопатом! С подопытным животным твоей чокнутой мамаши! С уродом, от которого ты понесла, как и все сучки, которых он покрывал! Да! Я и это знаю!

Сердце сжало как в тиски. Я буквально почувствовала, как кровь отлила от лица. Меня швырнуло в холодный пот, и я почувствовала, как начали дрожать колени и в горе появился ядовитый густой ком.

— Заткнись, — едва слышно, хрипло.

— Представляешь, как это будут смаковать журналисты, представляешь, как это попадет в газеты? Кем ты станешь тогда? Какие роли тебя дадут! Ты сдохнешь в подворотне! Никому не нужная тупая шлюха-наркоманка!

Я дала ему пощёчину. Звонко. Сильно. Так, что ладонь отнялась. На негнущихся ногах пошла к выходу из спальни. А он вдруг схватил меня за халат.

— Аляяя, я просто не хочу отпускать тебя. Я люблю тебя! Это ты! Ты во всем виновата! Ты никогда меня за мужчину не принимала! Из спальни своей выталкивала. Давала только, когда полумертвая после алкоголя и дозы была. Из-за тебя все! Ты жизнь мне, сука такая, испортила!

Он попытался прижать меня к себе и обслюнявить мне лицо своими красными мясистыми губами.

— Давай все сначала. Я играть перестану. Уедем за границу…хоть немного люби меня. Хоть раз со мной как на том видео…хоть раз, Аляяя.

Я силой отшвырнула его от себя.

— Никогда! Слышишь? Никогда ко мне не прикасайся! Я не разведусь с тобой…но будет все, как и раньше. Ты сам по себе, а я сама по себе. Из долгов своих сам вылезай. Маме своей позвони или сестре, может, вытянут твой зад… и серьги мне верни. Как хочешь верни, или я тебе весь кислород с деньгами перекрою.

— Верну… я все верну. Прости меня… Прости.

— Бог простит, Витя. Он все видит…

"Может, и меня простит когда-нибудь". Когда я садилась в машину, папарацци плотным кольцом обступили наш дом. Они фотографировали отъезжающий автомобиль и даже гнались за ним следом.