– Я переговорила с двумя брокерами по поводу того, как можно использовать эти деньги. – На самом деле я переговорила с двумя секретаршами брокеров о том, чтобы назначить время встречи. – Ладно, довольно о деньгах.
Лучше всего оставить эту тему, потому что Джеми быстро выведет меня на чистую воду. Бармен приносит наши напитки, и я поднимаю свой бокал:
– За тебя. Сегодня рекламный ролик, а завтра «Оскар».
– Вот за это я выпью с большим удовольствием.
– Да ты за все выпьешь с большим удовольствием.
– Это точно, – соглашается Джеми, залпом выпивает полбокала и говорит: – Ты когда-нибудь могла это представить?
– Что именно?
– Помнишь, когда мы были в старших классах школы, ты ходила на конкурсы красоты «Мисс Местный супермаркет», а я – в класс актерского мастерства. Могли мы предположить, что окажемся в Лос-Анджелесе, я буду сниматься в рекламе, а ты откроешь свой бизнес? К тому же ты можешь выйти замуж за самого завидного жениха в городе.
– Нет, – отвечаю я. – Я бы вряд ли поверила, если бы мне сказали, как оно все будет.
– Тогда за нас, – торжественно улыбается Джеми и поднимает свой бокал. – За двух девчонок из Техаса, которые приехали в Лос-Анджелес и дела у которых идут в гору.
Джеми пришла в бар пешком, и поэтому мы едем домой на моей машине. На дорогу уходит чуть больше времени, чем я рассчитывала, потому что моя «Хонда» глохнет на светофорах.
– Слушай, Ник, – говорит подруга, – настало время поменять автомобиль.
Я с ней согласна, но мне жаль расставаться с «Хондой». Это моя первая машина, которую я купила на свои деньги. Я люблю ее, и мне очень горько, что она начинает умирать именно тогда, когда моя жизнь, кажется, налаживается.
– Надо просто отвезти ее в автосервис.
– Послушай, Ник, посмотри правде в глаза. Это была прекрасная маленькая машинка, но очень скоро ты потеряешь управление на скоростном шоссе, и в одиннадцатичасовых новостях сообщат, что девушка миллиардера погибла под обломками машины двадцатилетней давности. И не говори мне потом, что я тебя не предупреждала.
Я закатываю глаза, но не спорю. Я и сама понимаю, что подруга говорит правильные вещи.
– И развивая тему девушки миллиардера, – продолжает она, – кто будет на вечеринке завтра? Я, наконец, познакомлюсь с Эвелин?
– И с ней познакомишься, и с Блейном. Кроме нас с тобой и Дэмиена, это единственные люди, которые знают, что я была моделью для портрета. Так что об этом не стоит распространяться…
Джеми фыркает, и я продолжаю:
– Потом к восьми подтянутся остальные гости. Все будут смотреть картины Блейна и тусить.
– Супер! А Оли?
По ее тону я не понимаю, закончился их роман или нет. Наверное, лучше спросить об этом прямо, но язык не поворачивается.
– Его не будет, – отвечаю я.
– На первой части вечера? – уточняет Джеми. – Я знаю, что ты ничего не говорила ему про портрет. Или говорила?
– Не говорила.
– Так на вторую часть вечера он придет? После демонстрации портрета?
– И на вторую часть он тоже не придет, – отвечаю я, паркуя машину. – Мне кажется, у них с Кортни были какие-то планы. – Я откровенно вру, потому что не хочу говорить подруге, что Дэмиен отказался приглашать Оли к себе домой. Мне неприятно, что Дэмиен недолюбливает одного из моих лучших друзей, но я ничего не могу с этим поделать.
Первая встреча Дэмиена и Оли была напряженной, но потом они заключили перемирие. Однако вскоре Дэмиен выяснил, что Оли разузнал некоторые его секреты и, нарушив адвокатскую клятву о неразглашении, рассказал о них мне. Дэмиен понял, что Оли хотел уберечь меня от беды, и оставил это без последствий. Поэтому Оли все еще работает адвокатом и вообще находится со мной на одном континенте. Однако Дэмиен не хочет приглашать Оли в свой дом, и я не могу его за это судить. Я надеюсь, рано или поздно они помирятся, потому что я не хочу терять ни того ни другого. Просто им надо поостыть и позабыть свои обиды.
Джеми всех этих хитросплетений не знает, и я не собираюсь их рассказывать. Не люблю секретов от лучших друзей, но в этом случае ничего не могу поделать.
Я достаю из сумочки ключ, открываю дверь нашей квартиры и застываю на пороге как вкопанная.
– Елки-палки, – произносит Джеми, заглядывая мне через плечо.
Я молчу, потому что у меня нет слов.
В центре нашей гостиной стоит кровать. Та самая кровать, рядом с которой я позировала для портрета. Та самая, на которой Дэмиен прошлой ночью так жарко меня трахал. Да и не только прошлой ночью.
Мы замираем в нерешительности на несколько секунд, потом я вхожу в комнату. На кровати лежит большой фирменный пакет магазина «Фред’c». К пакету приколот конверт. Одного взгляда на почерк на конверте достаточно, чтобы понять, от кого это послание. Я медленно вынимаю сложенный пополам листок бумаги из конверта и читаю:
«Мисс Фэрчайлд, буду рад, если вы окажете мне честь и наденете это завтра вечером. Буду еще больше рад, когда позже вы это снимете».
Я понимаю, что у меня за плечом стоит Джеми и видит текст письма.
– Тебе повезло, – говорит она. – Твой парень во всех отношениях исключительный.
– Это точно.
Джеми падает на кровать, а я достаю из пакета платье и смеюсь. Мы вчера ходили по магазинам, и это платье понравилось мне с первого взгляда. Оно сшито из серо-синего шифона, длиной почти до колена, на вид очень легкомысленное. Мне не терпится надеть к нему мои любимые босоножки серебристого цвета и серебряные сережки.
Я показываю платье Джеми.
– Что скажешь?
– Думаю, ты сможешь соблазнить даже папу римского, – отвечает она. – А я могу порыться в твоем гардеробе и поискать что-нибудь для себя? Мне ужасно надоели все мои шмотки.
– Джеми, ты на два размера меньше меня. Я не была такой худой с тех пор, как съехала от матери и узнала о существовании таинственной субстанции под названием «еда».
– Мне необходим мой собственный бойфренд-миллиардер, – сокрушенно вздыхает подруга, глядя на мое платье.
– Полностью согласна, – смеюсь я. – Крайне полезный аксессуар.
– Давай пробежимся по магазинам, – предлагает Джеми. – У меня действительно серьезный гардеробный кризис.
Я бросаю взгляд на телефон. Дэмиен пока ничего не написал.
– Конечно, но сначала надо покормить кошку. И поесть самим. К твоему сведению, мартини не является едой.
– Кто бы мог подумать! – удивленно отвечает Джеми, демонстрируя прекрасное актерское мастерство.
Она уходит в свою комнату. Я открываю банку с кошачьей едой, и моментально около меня появляется Леди Мяу-Мяу. Кошка трется головой о мою ногу до тех пор, пока я не выкладываю содержимое банки в ее миску.
Я переодеваюсь в своей комнате и слышу голос Джеми:
– Как он умудрился доставить кровать в квартиру?
– Понятия не имею, – отвечаю я, хотя могу догадаться, как Дэмиену это удалось. Скорее всего, он просто дал денег управляющему домом, который счел доставку кровати веселой шуткой и открыл нашу дверь.
Я переодеваюсь в майку и джинсы. Это первый раз, когда я надеваю джинсы с тех пор, как Блейн начал писать мой портрет. Я уже почти забыла, что такое ходить в джинсах, и чувствую себя так, словно нарушаю правила.
Но на самом деле никаких правил я не нарушаю. Наша игра с Дэмиеном окончена. Я имею полное право носить джинсы, если захочу. А могу ли я носить юбку без трусов? Конечно, если мне этого хочется.
Я улыбаюсь собственным мыслям и выхожу из спальни, но в гостиной мое настроение меняется. Я вижу кровать и вспоминаю счастливые мгновения, которые с ней связаны. Сначала я обрадовалась ее появлению в нашей квартире, но сейчас вид кровати слегка выбивает меня из колеи.
Я кладу руку на холодную металлическую шишечку на изголовье.
– Этой кровати здесь не место, – грустно говорю я, когда Джеми входит в гостиную.
– То есть?
– Она должна стоять в доме в Малибу, а не здесь. Когда кровать здесь, мне кажется, что она – словно точка в истории, которую мне совсем не хочется заканчивать.
Я вспоминаю рассказ Дэмиена о том, как ему пришлось отказаться от сотрудничества с производителем вина и сыра. Тогда мне эта история не очень понравилась, и сейчас она мне нравится еще меньше.
– Ой, перестань. – Джеми толкает меня в бок. – Ты вечно ищешь глубины там, где ее нет.
– Да ничего я не ищу.
– Тебе нравится кровать?
– Очень.
– Дэмиен знает, что она тебе нравится?