Мысль провести вечер в обществе Амелии и лорда Уэра была ни с чем не сравнимой пыткой.
– Вы остаетесь? – спросил, подходя к ним, граф. – Комнаты готовят и для вас, и для ваших знакомых.
– Спасибо. – Это было все, что смог сказать Колин. – Я передам остальным. – Он резко развернулся и ушел.
Сент-Джон, глядя ему вслед, заметил скованность движений и гнев в его походке.
– Он ее любит.
– Я вижу. – Взглянув на графа, Сент-Джон увидел, что Уэр, прищурившись, наблюдает за Митчеллом. – Я знаю, почему я считаю, что ему следует остаться. Я только не понимаю, почему и вы так считаете.
– Наши различия прояснятся при простом сравнении. – Уэр посмотрел в глаза Сент-Джону. – Я самый подходящий выбор для Амелии. Если бы я на минуту усомнился в этом, я бы отступился от нее. Больше всего на свете я желаю ей счастья. И не думаю, что он сможет дать ей счастье.
– Он опасный соперник в предстоящей дуэли. Митчелл несколько лет полагался только на свой ум и шпагу.
– Я тоже владею этим искусством, – спокойно заметил граф.
Сент-Джон кивнул и последовал за Уэром, приглашавшим его в дом. Тим следил, как из подъехавшей кареты выгружают багаж и слуг. Митчелл мрачно смотрел на Куинна, помогавшего мадемуазель Руссо выйти из кареты.
Что касается Сент-Джона, то он только удивлялся, неужели и другие мужчины преодолевают такие же препятствия, когда пытаются выдать замуж молодую родственницу? Покачав головой, он поднялся по ступеням и направился прямо в отведенные ему апартаменты. Вместе с женой они разработают план действий на несколько последующих дней.
Эта мысль вызвала у него улыбку.
Приняв ванну, одевшись, хотя и не избавившись от внутренней дрожи, Амелия выскользнула из спальни и быстрым шагом пошла подлинной галерее. Мария велела ей немного поспать и подготовиться к вечернему чаю, но Амелия не могла уснуть. У нее было лишь одно желание – размять ноги, вдохнуть свежего воздуха и привести в порядок свои мысли. Еще в детстве она усвоила, что прогулка быстрым шагом может облегчить любую боль, а сейчас она в этом очень нуждалась.
– Амелия.
Услышав, что ее зовут, она остановилась и оглянулась. Из дверей позади нее выходил лорд Уэр. Она присела.
– Милорд.
Он бросил быстрый взгляд на ее уличные сапожки:
– Можно, я пойду с вами?
Она собиралась вежливо отказать ему, но передумала. Как бы ей ни хотелось побыть наедине со своими мыслями, Уэр заслуживал объяснения и возможности отчитать ее, если бы ему захотелось.
– Сочту за честь.
Он улыбнулся своей очаровывающей, неотразимой улыбкой и подошел к Амелии. Он оделся как сельский джентльмен, и этот небрежный вид был ему к лицу. Это напомнило ей их встречу в Линкольншире, и ответная улыбка была совершенно искренней.
– Как вы хороши, – сказал Уэр, – когда улыбаются и ваши глаза.
– Это потому, что вы сегодня так красивы, – вернула она комплимент.
Уэр поднес к губам руку Амелии и за ее плечом увидел Митчелла, стоявшего в конце холла и смотревшего на них сверкавшими, как кинжалы, глазами. Взяв Амелию под руку, Уэр повел ее к лестнице, ведущей в нижний этаж и в сад позади дома.
Он чувствовал, как все это время взгляд соперника жжет его спину.
Колин, наблюдая, как лорд Уэр по-хозяйски обращается с Амелией, испытывал такой убийственный гнев, что стало страшно.
– Вы должны найти себе какое-то занятие, топ ami, – сказал неожиданно и неслышно появившийся Жак. – Вы совершите что-нибудь, о чем потом будете жалеть, если не перестанете думать о ней.
– Я никогда не перестаю думать о ней, – отрезал Колин. – Я не знаю иной жизни.
– Ей требуется время. Я восхищаюсь вашим мужеством, с которым вы предоставляете ей это время.
Колин сжал кулаки.
– Это не мужество. Я просто не хочу убивать человека у нее на глазах.
– Alors… вы должны уйти. Займитесь чем-нибудь.
Резко втянув в грудь воздух, Колин кивнул:
– Я так и собирался сделать. Я искал тебя.
– Что от меня требуется? – как всегда мрачно, спросил француз.
– Я не могу поехать в город. Есть предположение, что мисс Бенбридж последует за мной, и хотя я лично убежден, что это маловероятно, надо выполнить просьбу, я должен остаться здесь.
– Понимаю.
– Сент-Джон посылает человека собрать в Бристоле всех, кто служит ему. Поезжай и возьми на себя руководство поисками. Скажи им, что надо искать, чего следует ожидать. Если найдешь что-то важное, пошли за мной.
Жак кивнул и мгновенно исчез. Француз выбрал парадную лестницу; Колин – лестницу для слуг. Она вела в кухню, и он, не обращая внимания на устремленные на него удивленные взгляды, вышел через заднюю дверь и направился к конюшне.
С каждым шагом на сердце становилось все тяжелее от предстоящей встречи, эта встреча ранит его так же глубоко, как и встреча с Амелией.
Он тихо вошел в конюшню, вдохнул воздух со знакомым и успокаивающим запахом сена и лошадей. Животные фыркали и беспокойно переступали копытами, чувствуя чужой запах, нарушивший их покой. Оглядываясь по сторонам, Колин искал помещение для конюхов. Он замедлил шаги, очутившись перед дверью. Прислонившись к косяку, на племянника гневным взглядом раненого животного смотрел Пьетро.
Годы пощадили его. Он выглядел крепким и сильным. Седые волосы серебрили его виски и бороду, но лицо оставалось гладким, лишенным морщин.
– Дядя, – сказал Колин, горло которого сжималось от жалости и любви.
– Мой единственный племянник умер, – холодно ответил Пьетро.
Колин вздрогнул от его слов.
– Я скучал по тебе.
– Ты лжешь! Ты заставил меня поверить в твою смерть!
– Мне представился случай изменить жизнь. – Колин протянул к нему руки, молча умоляя понять. – У меня был единственный шанс и ни минуты на размышления.
– А как же я? – спросил, выпрямляясь, Пьетро. – А как же мое горе? Оно не имело для тебя значения?
– Ты думаешь, я не страдал? – с горечью сказал Колин – его осуждал еще один человек, которого он любил. – Я мог бы и на самом деле умереть.
– Так зачем же ты это сделал? – Пьетро подошел к нему. – Я пытался понять, что заставило тебя так поступить, но не смог.
– Раньше у меня ничего не было. Ничего, чтобы создать обеспеченную жизнь тем, кого я любил.
– Обеспеченной чем? Единственное, что омрачало мою жизнь, – это твоя гибель!
– А избавление от необходимости работать? – настаивал Колин. – Жизнь с путешествиями и открытиями? Сейчас я могу предложить тебе то, чего не мог обеспечить раньше.
Красивое лицо Пьетро исказилось от боли.
– Я простой человек, Колин. Крыша над головой… пища… семья. Вот все, что мне нужно для счастья.
– Хотел бы и я иметь такие простые потребности. – Колин подошел к стойлу и положил на перекладину скрещенные руки. – Я хочу, чтобы Амелия была счастлива, и это был единственный путь к обладанию ею.
– Колин… – Он услышал, как вздохнул его дядя. – Ты ее все еще любишь?
– Не представляю, как можно не любить ее. Это стало частью меня, как волосы и цвет кожи.
Пьетро подошел.
– Мне надо было воспитать тебя в таборе. Тогда бы ты не желал того, что недоступно.
Колин улыбнулся, глядя куда-то мимо него.
– Где-нибудь и когда-нибудь мы с Амелией все равно бы встретились.
– Это в тебе заговорила цыганская кровь.
– Да, наверное.
Наступило долгое молчание, каждый пытался найти нужные слова.
– Как давно ты находишься в Англии? – наконец спросил Пьетро.
– Несколько недель.
– Несколько недель, и до сих пор не пришел ко мне? – Пьетро покачал головой. – Я чувствую, что совсем не знаю тебя. Мальчик, которого я вырастил, больше заботился о чувствах других.
Страдая от того, что причиняет боль, Колин протянул руку и положил ее на плечо Пьетро.
– Если моя любовь – заблуждение, то не потому, что я меньше люблю тебя, а потому, что слишком сильно люблю Амелию. Чтобы стать достойным ее, я бы совершил все, что угодно, уехал бы в любую даль.
– Кажется, ты совершил все, что задумал, – тихо заметил Пьетро. – Твоя одежда и твоя карета очень хороши.
– Сейчас они кажутся бесполезными. Амелия, как и ты, сердится на меня. Я не знаю, простит ли она меня, а если нет, то все потеряно.
– Не все. Я всегда буду с тобой.
Слезы подступили к глазам Колина, и он резким взмахом руки стряхнул их. Дядя некоторое время смотрел на него, затем со вздохом облегчения обнял его.