Мэдэлин Шиэн - Неоспоримая любовь (ЛП)

- Дьюс! – пропищал тонкий голос. Он обернулся.

Ева Фокс не поспевала за ним. Едва догнав его, она притормозила, отдышалась и протянула ему руку.

- Не сообразила поделиться с тобой, - сказала Ева, все еще задыхаясь.

Он присел и забрал маленький пакетик орешков.

Дьюс сглотнул.

Этот ребенок, этот маленький чертов ребенок, едва познакомившийся с ним, только что вручил ему его первый подарок, ничего не ожидая взамен, никаких благодарностей, никаких условий, вообще ничего. Он ошибался. Было нечто намного более приятное, чем видеть страх в глазах его старика. Ева Фокс была намного лучше этого. Если когда-нибудь у него будет ребенок, пусть он будет таким, как эта девочка.

- Спасибо, дорогая, - его голос был сиплым.

- Увижу ли я тебя снова? – она склонила голову в сторону, глаза расширены, ожидая его ответа. Он не отрывался от ее глаз. От ее охрененно необычных глаз, слишком больших для ее лица. Большие, дымчато-серые, как грозовое небо. Охуенно красивые.

- Надеюсь, так и будет, милая, - он улыбнулся.

Она ответила ему убийственно милой улыбочкой и пошла обратно к ее старику и дяде, впившимися в него взглядами и в негодовании трясущими хвостами на их затылках.

Запихнув орешки в карман, он ушел. В первом же увиденном уличном таксофоне он написал цель. Понадобился час, чтобы нашелся покупатель. Тремя днями позже его старик истек кровью на полу душевой.

Вторая глава

Прошло семь лет, прежде чем наши с Дьюсом пути снова пересеклись.

В течение этих лет мой отец вышел из тюрьмы, и я получила старшего брата и занозу в заднице – Фрэнки.

Фрэнклин Дэлува-старший был Дорожным Капитаном моего отца. Он погиб в лобовом столкновении с грузовиком-тяжеловозом несколько лет назад, а его подруга умерла несколькими годами раньше от рака груди. Как и в случае со многими другими детьми байкеров, у Фрэнки не было другой семьи, готовой позаботиться о нем. Поскольку у моего отца не было сына, он взял Фрэнки под свое крыло и планировал его будущее, как байкера из Серебряных Демонов. Мой отец дал ясно ему понять: если Фрэнки не собьется с курса и не выкинет что-нибудь, то однажды он передаст ему власть в клубе. Это все было замечательно, просто обалденно, правда была одна большая проблема – Фрэнки был зол. Все время.

Разъярен настолько, что все, что он делал, вело к дракам. В школе, в клубе, на улице, в бакалейной лавке. Фрэнки стал бы драться даже с кирпичной стеной, если бы она вывела его из себя. И вы не поверите, сколько раз стены выводили Фрэнки из себя.

Его худое пятнадцатилетнее тело было покрыто шрамами от уличных драк. С того момента, как он жил с нами, он был шестнадцать раз госпитализирован по самым разным причинам: переломы, ножевые раны и бесчисленные сотрясения.

У Фрэнки были и другие серьезные заброшенные проблемы.

Когда он только въехал к нам с отцом, у него были жуткие ночные кошмары. Он просыпался в ужасе, покрытый потом, крича во всю мощь легких. Кошмары оборачивались ночными приступами, в которых Фрэнки метался во сне, бил себя по голове кулаками, крича и плача. Мой отец удерживал его, пока он не успокаивался или не приходил в себя.

Однажды, когда отец отсутствовал ночью по своим делам, Фрэнки пробрался в мою комнату и залез ко мне в кровать. Впервые с того момента, как он жил с нами, Фрэнки спал крепко. С тех пор он всегда был в моей кровати.

И жизнь шла дальше.

Через две недели после моего двенадцатого дня рождения отец решил, что для Фрэнки настало время ехать в колонне клуба на своем байке. Когда Фрэнки узнал, что я не поеду, он был в ярости и срывался до тех пор, пока отец не прогнулся. Когда дело доходило до Фрэнки, отец всегда сдавал.

Сидя за спиной Фрэнки, на его байке, я покидала Манхэттен, следуя в Северный Иллинойс. Нашей первой остановкой должна была стать тыквенная ферма. Если твой отец и его когорта вовлечены в нелегальный бизнес и нуждаются в неприметных местах для встреч, уголовные посиделки на тыквенных фермах – дело намного более распространенное, чем можно было бы подумать.

Такие встречи обычно занимали пару дней. Взрослые оставались внутри, дети снаружи. Всегда было много криков, много драк и много выпивки. И много распутных женщин.

Я начала развиваться рано и выглядела неуклюжей – тощая и высокая, с острыми локтями и коленками. Несколько мальчишек, сопровождавших своих отцов на встречах, болтались за мной по округе, дергая меня за лямки бюстгальтера и называя меня «Пуш-аперша»5. Вот так я и оказалась спрятавшейся на дереве, воткнув наушники и слушая Роллинг Стоунз, болтая ногами, качая головой и распевая.

Я почувствовала, что меня тянут за носок чаксов и отдернула ногу.

- Вали отсюда, Фрэнки!

Фрэнки снова потянул меня за чаксы, я сняла наушники и посмотрела вниз на него.

Это был не Фрэнки.

Не считая его волос, которые теперь были густыми, светло песочного оттенка, спускавшимися на его плечи, он выглядел точно также. По-прежнему убийственно красив.

Он ухмылялся, и я снова увидела эти ямочки.

- Слышал, что ты где-то здесь, дорогая. Помнишь меня?

- Дьюс, - прошептала я, глядя на него, - из Рикерс.

Он захохотал.

- Вообще я не оттуда. «Дом, любимый дом» у меня в Монтане. Я просто навещал своего старика, как и ты. Помнишь?

- Потрошитель, он мне понравился, - кивнула я.

Его улыбка исчезла.

- Он умер.

Никогда не знала, что говорить людям, которые потеряли близких. Никакие слова не будут звучать правильно.

Видя отсутствующий взгляд в синих глазах Дьюса, я обязана была что-нибудь сказать.

- У него была потрясающая улыбка, - сказала я мягко, - совсем, как твоя.

Его глаза сфокусировались на мне, и он улыбнулся.

И я улыбнулась.

- Знаешь, - сказал он, вытаскивая тонкую золотую цепочку из-под грязной белой футболки и снимая ее через голову, - ты должна носить это.

Он взял мою руку и положил в нее цепочку.

- Она принадлежала моему старику. Никто и никогда не сказал ничего хорошего об этом ублюдке. Ни разу. Даже его собственная мать. До этого момента. Думаю, это теперь твое.

Я держала цепочку и рассматривала маленький круглый медальон, висящий на ней. Эмблема Всадников была на одной стороне. Слова «Всадники Ада» окружали мрачную фигуру в капюшоне, оседлавшую Харлей и сжимавшую косу в руке.

На обороте значилось «Потрошитель».

- В этот день, семь лет назад, я впервые увидел, как этот мудак улыбается. Это же был и последний раз.

Я не знала, что сказать. Поэтому ничего не ответила, просто надела цепочку на шею.

- Спасибо, - сказала я и спрятала медальон под мою футболку с Джимми Хендриксом, - мне нравится.

Кивнув, он посмотрел вдаль.

- Прогуляюсь по ферме, дорогая. Присоединишься?

Я повесила наушники вокруг шеи, засунула свой Walkman6 в карман джинсов и спрыгнула вниз.

Не слишком задумываясь, я просто положила свою руку в его, как если бы это был отец или Фрэнки. Он посмотрел на меня сверху вниз, но не отдернул руку, его большие теплые пальцы охватили мои, и мы пошли.

Пока мы шли, Дьюс смотрел на облачное серое небо, выкуривая одну за другой сигареты, ничего не говоря.

- Тебе грустно? – спросила я.

Он взглянул на меня, нахмурившись. Я прикусила губу. Я сказала что-то не то? Может, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что ему грустно. Мое сердце начало биться быстрее и быстрее, я чувствовала, как моя ладонь становится влажной, и, поскольку, моя рука была в руке Дьюса, я смутилась, и пот выступил еще сильнее.

- Младший брат умер, дорогая. Несколько дней назад.

Я остановилась и обняла его за талию так крепко, как могла.

- Мне очень, очень жаль, - прошептала я.

- Дорогая, - Дьюс отрывисто вздохнул.

Затем он опустился на колени и обнял меня так, что стало тяжело дышать, но мне было все равно, это было так здорово, и я знала – он нуждался в этом.

- Ты славный ребенок, дорогая. Славный, милый ребенок, - он прошептал мне на ухо.