Его тело толкается ко мне, заставляя мою спину врезаться в холодный бетон. Моя голова ударяется о стену, и череп вибрирует. С руками в наручниках он скользит пальцами к моей щеке. От него воняет ментоловыми сигаретами и марихуаной. Я поворачиваюсь в сторону и пытаюсь закричать, но его рука закрывает мне рот, блокируя звук.
У меня достаточно длинная цепочка, но я не могу обойти его. Не так. Не в тот момент, когда он играет роль главного, подавляя меня. Я пихаю Нико, но он отталкивает меня назад. Его грудь налегает на мою, бедра прижимают к стене нижнюю часть моего тела, а руки теперь лежат на моей талии.
— А ты дерзкая цыпочка. Именно таких я и люблю. Покажи мне, насколько дикой ты можешь быть.
Бью его кулаками. Но он слишком большой. Снова пытаюсь закричать, но он толкает плечо мне в шею, и мне тяжело дышать. Грубые руки пытаются рыскать по моим шортам, прижимаясь, чтобы почувствовать кожу. Я дергаю бедрами, делая все возможное, чтобы убрать его от меня. Чем больше усилий я прилагаю, тем сильнее он становится.
Я толкаюсь, пихаюсь, борюсь изо всех сил.
Дерусь, извиваюсь, мне нужно бежать. Судя по всему, он делал подобное раньше, и точно знает, как обращаться с жертвой.
Его большой палец рыскает по поясу моих шорт, и я думаю, что меня может стошнить, во рту ощущается привкус жёлчи.
Сосредоточившись на том, чтобы расстегнуть пуговицу на моих шортах, он расслабляет бёдра. Я использую возможность поднять колено. Мне нужно ударить его, причинить ему боль. Только я собираюсь двинуть ему прямо по шарам, когда две большие руки хватают Нико за плечи и оттаскивают его.
— Убирайся, нахрен, от неё, — громкое, резкое рычание Адама наполняет комнату.
Он швыряет Нико в противоположную стену, его предплечье у горла Нико. Лицо Адама пылает, глаза полны ярости. Зубы сжаты, квадратная челюсть напряжена.
— Она не одна из твоих шлюх, — с каждым словом он сильнее сжимает шею Нико.
— Похоже, я выбрал не ту девушку. Не знал, что она твоя, — произносит Нико, рвано дыша.
Я удивлена увидеть ухмылку на его лице.
— Ещё тронешь Лию, я тебя убью. Слышишь меня? — Адам говорит каждое слово идеально чётко, убеждаясь, что Нико не упустит угрозу.
— После всего, что мы пережили, эта девушка, заставляет тебя угрожать мне? Разве Брэд не был бы разочарован? Кроме того, разве она была не с ним?
Как только слова вылетают из уст Нико, Адам, поднимает его и швыряет в угол и тот падает на пол. Нико внизу, Адам наклоняется и пристёгивает его наручники к ножке скамейки. Теперь он не сможет двинуться дальше, чем на несколько футов.
Когда Адам оглядывается на меня, я, наконец, обращаю внимание на себя. Руки, защищаясь от насилия, крепко обнимают тело. Дыхание глубокое и быстрое. Я чувствую, как с каждым вздохом мое сердце падает в желудок. Мои глаза широко раскрыты, когда я смотрю на Адама. Он разглядывает меня, словно я раненный голубь. В течение многих лет он не смотрел на меня, и вот в каком я положении, когда он, наконец, решает обратить на меня внимание.
Я выпрямляюсь и убираю волосы с заплаканного лица.
— Я не могу здесь больше находиться с ним.
— Тебе вообще не следует здесь находиться, — Адам идёт по направлению ко мне.
Он пытается схватить мои руки, но я отшатываюсь. С медленными, контролируемыми движениями он пытается снова. Как можно нежнее он поднимает мои ладони и расстёгивает наручники вокруг моих запястий. Кожа его рук грубая и покрыта мозолями, но он прикасается ко мне так, словно держит новорожденного.
Я протягиваю пальцы и обхватываю запястье.
— Спасибо.
— Пойдём со мной, — он кладёт ладонь мне на поясницу и ведёт меня в главную комнату.
Как только он запирает камеру, из задней части здания появляется офицер Харпер.
— Где ты, черт возьми, был? — шипит Адам.
— В туалете. Мне сообщать тебе каждый раз, когда хожу отлить?
— Какого черта она делала в камере с Нико Мартинесом?
— Ты же знаешь, замок в другой камере сломан. Я приковал ее в противоположном конце комнаты.
— Он напал на нее! — кричит Адам в лицо испуганному Харперу. — Ты не помещаешь женщин в одну камеру с мужчинами, особенно с этим куском дерьма. Никогда. И кто, бл*дь, застегнул его спереди? Прямо сейчас, он прикован к чертовому полу, и его нельзя трогать, пока я не скажу, слышишь?
— Да, сэр, — говорит Харпер, указывая на то, что Адам выше его по званию.
— Пойдем, Лия. Ты проведёшь ночь в конференц-зале, — Адам ведет меня в комнату в задней части.
Она бежевая и безличная, чертов рай по сравнению с камерой.
Как только мы оказываемся в комнате, Адам поднимает наручники и покачивает ими у меня перед носом.
— Не надо давать повод снова надевать их на тебя.
Я сажусь на деревянный стул.
— Откуда ты знаешь, что я не сбегу? — с сарказмом спрашиваю я.
Сначала он говорит, что я не преступница. Теперь, обвиняет меня, что я одна из них. Похоже, холодный Адам вернулся на сцену.
— Ты бы никогда не поступила так со своими родителями. Вот почему, — добавляет он. — Я пойду к своему столу и возьму документы. Не вставай с этого места. Если двинешься, я пристегну тебя к гребаным ножкам скамейки Нико, поняла?
Эта игра плохой коп, хороший коп - крута. Опять же, никто не сравниться с Макконахи в роли полицейского в «Звезда шерифа».
Адам уходит, и я остаюсь сама с собой. Мои ноги не перестают дрожать. Нервы, испуг, или, кто знает, что еще? Может, это алкоголь. В любом случае, я не в порядке.
В центре стола стоит телефон. Мои друзья, скорее всего, все пьяны и уже дрыхнут. Люк, я уверена, не в форме, чтобы забрать меня. Я должна позвонить своей сестре, Эмме, и дать ей знать, что происходит. Она будет разочарована, но она не скажет родителям. Эмма - идеальная дочь, скрипачка в Питтсбургском симфоническом оркестре, которая никогда в жизни не попадает в неприятности. Она устроит мне взбучку. Это уж точно. Но я стерплю. Чем она, вероятно, будет недовольна больше всего, так это тем, что ее поднимут среди ночи.
Я встаю и подхожу к столу. Поднимаю трубку. Набираю номер, и тут появляется Адам.
— Какого черта ты творишь? — он бросает папки на стол и вырывает телефон у меня из рук.
— Мне разрешен один телефонный звонок, разве нет? — недоверчиво спрашиваю я.
Он швыряет трубку на телефон и толкает меня на стул. Вынимая наручники из кармана, он защелкивает один на моем запястье.
— Тебе нужно разрешение на звонок. Тебе нужно разрешение, чтобы стоять, сходить в туалет и чтобы говорить. Поняла? — прикрепляет другой конец наручника к деревянному краю стула.
— А чтобы дышать мне тоже нужно твоё разрешение?
Адам опирается руками на подлокотники и нависает надо мной, его лицо оказывается в нескольких дюймах от моего.
— Насколько мне известно, тебе нужно мое разрешение на существование, — взгляд темных глаз резок и серьезен.
У меня перехватывает дыхание, а желудок падает вниз. Он знает, как командовать, что бы это влияло на меня.
Абсолютная власть.
— Не обязательно быть таким козлом. Я просто звоню сестре.
Адам сглатывает, адамово яблоко выделяется от этого движения. Он пахнет лосьоном после бритья и мятой.
— И что Эмма сделает для тебя из Питтсбурга? Тебе лучше подождать до утра и позвонить родителям.
Я качаю головой и смотрю вниз. Адам все ещё нависает надо мной, руки напряжены. Не хочу больше смотреть ему в глаза.
— Я не могу позвонить им. Они будут подавлены.
— Надо было думать об этом до того, как ты села за руль, — он отталкивает стул и отходит назад, глядя на меня сверху вниз.
— Не я была за рулём! — я практически подпрыгиваю на месте, движение заставляет наручник впиться в запястье. И я потираю его свободной рукой. — Сколько раз мне повторять, что это была не я?
— Если за рулём была не ты, то кто?
— Виктория Фолоуэлл. Я объясняла это офицеру Харперу, но он не стал слушать. Да, я была пьяна. Не собираюсь лгать. Но я бы ни за что не села за руль. Она взяла ключи. Разбила машину и сбежала.