— Да, я обратила на это внимание. Но почему вы представились нам как мистер Алджер и скрыли свое настоящее имя?
— Из гордости, наверно.
— Разве нужно стыдиться честного заработка только потому, что вы носите титул лорда? — сразу отреагировала мисс Теккерей.
— Я не имел в виду стыдиться работы. Просто неприятно признавать себя отщепенцем в собственной семье. Я старался сойти за добропорядочного трудолюбивого джентльмена скромного достатка. Что касается других обитателей дома, мне казалось, что ко мне отнесутся лучше без титула. Титулованная особа, снимающая дешевую квартиру в этом районе — согласитесь, что это вызвало бы ненужные подозрения. Никто бы просто не поверил, вы — в том числе.
Мисс Теккерей кивнула в знак согласия с его доводами.
— Мудро поступили, милорд. Шарки вас тут же обворовал бы, а мисс Уэйтли…
— Все это очень странно! — сказала я. — Неужели вы не могли исправиться, не поселившись на Дикой улице?
— Может быть, и мог. Но сначала отец был очень зол. Зарплата, которую он мне платит, не позволяет снимать квартиру в Олбани или подобном респектабельном районе. Он считал, что я ни на что не гожусь и хотел проучить меня. Впоследствии, когда мы помирились и успокоились, у меня все же не исчезло желание показать ему, что я на что-то гожусь.
— Ну хорошо, теперь вы его убедили и должны вернуться домой. Здесь неподходящее место для джентльмена! — сказала я строго.
— Не думайте, что вам удастся так легко избавиться от меня, Катрин. Положенный мне год я здесь доживу. Я нахожу Дикую улицу вполне подходящей… теперь, — он сделал ударение на последнем слове и заглянул мне в глаза, желая дать понять, что причиной его изменившегося отношения к улице являюсь я.
Мисс Теккерей вдруг решила, что нужно приготовить ужин поплотнее и, извинившись, оставила нас вдвоем. Ей показалось, что в воздухе запахло романтикой, у меня, однако, было совсем иное мнение на этот счет.
— Как насчет ваших дел с Шарки? — спросила я. Вы уверены, что лорду Долману будет приятно услышать, что вы помогаете карманному воришке?
— Он любит, когда заблудшие души возвращаются на стезю добродетели.
— Вам никогда не удастся вернуть на эту стезю Шарки.
— Никогда не употребляйте слова «никогда». Мне же удалось изменить самого себя.
— Неужели вы были настолько плохи?
— Не умел ценить время и деньги, бросал их на ветер. Не совращал невинных барышень, не мухлевал в карты, не убивал. Насколько я был плох, судите сами. Как вы считаете, я был исправим или безнадежен? — в его улыбке был вызов и приглашение к поединку.
— Я не настолько хорошо знаю вас, чтобы об этом судить.
Он изучающе посмотрел на меня и сказал:
— Полагаю, что если найдется серьезная добропорядочная леди, которая не позволит мне отклониться от взятого курса, я смогу стать почтенным членом общества. — Он отставил бокал с шерри и взял мои пальцы в ладонь. Я отдернула руку. — Что вас так беспокоит, Катрин? Шахматы? Хрустальный набор для вина? Что плохого в том, что я люблю шахматы? Шахматный набор — подарок матери ко дню рождения. Ему уже несколько лет. Я считал, что не нарушу договора с отцом, если привезу эту вещь сюда. А хрустальный графин и бокалы… Что ж, я могу обходиться без камердинера, как видите, без лакея и без разных полезных удобств, но пить вино из чашки выше моих сил. Чтобы приобрести этот хрустальный комплект, я заложил жемчужные запонки.
— У вас на все готов ответ.
— В отличие от вас — вы так и не ответили на мой вопрос.
— Вы не задавали вопроса.
— Это был косвенный вопрос. Я хотел спросить, не имеете ли вы желания заняться перевоспитанием человека, никогда не поступающего по правилам хорошего тона, если он горит желанием пройти курс перевоспитания под вашим руководством?
— У меня такое впечатление, что на Дикой улице найдется великое множество людей, нуждающихся в моих усилиях больше вас, лорд Алджернон.
— Друзья называют меня Алджи, Катрин.
— Я познакомилась с вами только час назад, лорд Алджернон. Это обстоятельство несколько отдаляет период нашего сближения, не так ли? Я не разрешаю называть меня по имени при таком коротком знакомстве.
— О, нет! Я ведь знаю вас уже несколько дней. Вы ведь остаетесь мисс Ирвинг из Рэдстока?
— Вы абсолютно правы. Меня зовут мисс Ирвинг, и буду признательна, если вы меня так будете называть.
— Отнюдь. Я свою привилегию заработал нелегким трудом и не собираюсь от нее отказываться. Как видите, я еще не полностью усвоил хорошие манеры, надо мной можно поработать.
У меня возникли опасения, что он способен выкинуть еще какой-нибудь неподобающий номер, но, к счастью, вошла мисс Теккерей с блюдом холодной баранины, и наше уединение было прервано.
Мисс Теккерей подвергла его детальному, хоть и весьма вежливому, допросу о семье, о доме и прочих деталях, которые свидетельствовали, что она твердо намерена рассмотреть его под микроскопом потенциального претендента на мою руку и сердце. Я слушала внимательно, но постаралась придать лицу недовольное выражение, чтобы скрыть свой интерес. Мы почти закончили чаепитие, когда хлопнула входная дверь и кто-то вошел. Я обратила внимание, что Алджер сидел лицом к двери, чтобы видеть холл и всех входящих.
— Это не мисс Уэйтли, — заметила я.
Быстрые шаги удалялись вверх по лестнице, пения слышно не было.
— Шарки, — сказал Алджер, зловеще улыбнувшись. — Прошу извинить, леди. Я должен обсудить с Шарки небольшое дельце. Благодарю за приятный вечер.
Мы заверили, что тоже получили большое удовольствие от театра. Алджи решительным шагом направился к лестнице, я прокричала вдогонку:
— Алджи, умоляю, не поднимайте шума в такой поздний час. Лучше выведите его на улицу и там делайте, что хотите.
— Вы не услышите стук падающего тела, — отозвался он и побежал наверх.
Я вышла в холл и прислушалась. Сверху не доносилось ни звука. Я боялась, что они могут разбудить миссис Кларк и Джимми, их комната находилась как раз под квартирой Шарки. Пришлось подняться на второй этаж и прислушаться. Из комнаты Алджера доносился приглушенный смех. Оба, видно, наслаждались мирной беседой. Затем заговорил Алджер, но отнюдь не сердитым тоном. Казалось, он о чем-то спрашивал, но разобрать слов я не могла.
Шарки говорил громче, его ответ я без труда уловила:
— Я шел за ней до дома. Он к ней не подходил. Думаю, вы ошибаетесь на его счет, Алджи. Он не проявляет интереса к девице, не похоже.
Алджи что-то невнятно ответил. Шарки сказал:
— Не волнуйтесь, я послежу за ней. Но завтра вечером вы меня смените, если не хотите, чтобы я отменил визит в аббатство Стоп-Хоул.
Алджи громко запротестовал против отсрочки визита в аббатство.
Я тихо спустилась вниз и прошла к себе в спальню. Аббатство Стоп-Хоул — это воровской притон, где продается краденое. Но лорд Алджернон, великий реформатор, не только не отговаривал Шарки, а даже, казалось, настаивал на поездке туда. Так как Шарки интересовался мнением своего собеседника, то можно было сделать вывод, что он совершал поездку по просьбе Алджернона. Итак, Алджернон посредничал в перепродаже краденого. Что скажет, а еще лучше — сделает его отец, когда узнает об этом?
Сразу же все, что рассказал Алджернон об отце, приобрело иную окраску. Ни один богатый, с положением отец не заставит сына жить в такой бедности в неподобающем районе. Алджернон поселился на Дикой улице, чтобы быть ближе к компаньону — отвратительному мистеру Шарки. Здесь легче было делить добычу. Сомнений не оставалось — Алджернон преступник.
Еще один грех я оставила напоследок. Помимо преступной деятельности, Алджернон был увлечен какой-то девицей, приставив Шарки шпионить за ней и разузнавать, с кем она встречается. Кто это мог быть? Гордая красавица, знавшая о занятиях Алджернона? Алджернон пытался умаслить меня, чтобы я не мешала в его грязных делах. Если бы я знала это прошлой ночью, я бы отправила их на Боу-Стрит.
Теперь было уже поздно. Улик у меня не было. Хорошо, что леди Прайор получила свои вещи назад. Все же мне удалось их перехитрить на этот раз. И я снова попытаюсь их обойти завтра. Шарки отправится в аббатство Стоп-Хоул. Очень возможно, что он вернется с ворованными вещами. Я послежу за ним. Если с улицы он проследует к Алджеру с оттопыренными карманами, я вызову полицию.