Джоан Смит - Неподходящее место для леди

Миссис Скадпол, шаркая, подошла к двери и объявила:

— Постель готова. В мои обязанности стирка не входит, грязное белье придется отослать в прачечную. Вы уже задолжали им за последнюю партию.

— Составьте четкий список долгов, миссис Скадпол, завтра мы ими займемся.

Она ушла, не ответив.

Мистер Батлер сказал:

— Вам лучше поговорить с прачкой самой. Старуха Скадпол известная мошенница. Ваша тетушка не доверяла ей ни пенса. Мне очень хочется убедить вас не отказываться от дома. Вы поймете, что это очень удобное место, поверьте мне. Близко от известного Темпл-Бара, Друри-Лейн театра и ателье мадемуазель Лалонд.

Темпл-Бар и ателье м-ль Лалонд мне ничего не говорили, не представляя для меня большого интереса, а по вчерашней поездке я имела возможность понять, что этот район далеко отстоял от приличных кварталов Лондона, где обитали зажиточные горожане. На Дикой улице не было ни одной достопримечательности, которая могла бы дать благовидную рекомендацию этой улице, но обсуждать этот вопрос с мистером Батлером я не считала нужным. Он сунул в карман квитанцию и вышел, унося уверенность, что изгнание из рая отсрочено еще по крайней мере на месяц.

— Посмотрите, кто еще не внес плату, Кейти, — предложила мисс Теккерей.

Я пролистала квитки за прошлый месяц и обнаружила, что не платили еще профессор Вивальди (чердак), некая мисс Уэйтли (3А), мистер Эрик Шарки (3В) и мистер Алджер (2А), всего шесть квартирантов. Миссис Кларк (2В) и мистер Батлер (3С) уже рассчитались. Прикинув, я вычислила годовую ренту.

— Тетя Тал получала с этой дыры триста фунтов в год! — воскликнула я. Затем еще раз проверила, не ошиблась ли в расчетах. — Это больше, чем я получу со своего приданного в пять тысяч. В год я смогу получить только двести пятьдесят фунтов дохода с него. Эта квартплата, которую мы берем с жильцов, слишком высока.

— Мне кажется, что мистер Батлер и миссис Кларк вполне довольны условиями и даже считают, что платят дешево, иначе не предлагали бы повысить цену.

— Интересно, сколько я смогу взять за дом? Может статься, что он стоит больше, чем я предполагала.

— Завтра надо вызвать агента по продаже недвижимости. Если новый владелец сделает ремонт и немного благоустроит помещение, он сможет поднять плату и сколотить неплохой капитал. Когда будете назначать цену, имейте это в виду, Кейти.

Мы еще с полчаса обсуждали этот вопрос и решили, что завтра вызовем строителей, чтобы осмотреть дом и убедиться, что он в хорошем состоянии, включая крышу, балки и все прочее. Еще через день мы вызовем агента и объявим о продаже дома. Пока же соберем плату с остальных четырех квартирантов. Эти деньги помогут частично компенсировать затраты на поездку в Лондон.

В десять вечера, после утомительного дня, мы отправились на покой. Однако нам пришлось провести очень неприятную ночь в одной постели, к тому же шум с улицы не давал возможности уснуть. В Рэдстоке мы не привыкли до самого утра слышать звуки проезжающих экипажей, пьяную ругань за окном, громкие разговоры и даже леденящий душу крик, прорезывающий изредка ночной мрак. Я была не в курсе, как принято запирать на ночь входную дверь, был ли ключ у каждого жильца. Утром этот вопрос еще предстояло выяснить. Вскоре я все же заснула.

Ночь прошла неспокойно. Половицы старого дома скрипели, словно жалуясь на что-то; двери всю ночь то открывались, то закрывались. Не только парадная дверь, но и задняя, ведущая во двор. Из кухни тоже доносились какие-то звуки, только не очень громкие. Если миссис Скадпол и принимала гостей, она, по крайней мере, не будила весь дом, а делала это тихо, почти украдкой.

Наконец, я заснула и проснулась на следующее утро, часов в семь, разбуженная тяжелыми шагами на лестнице. Еще не открыв глаз, я удивилась, кто бы мог поднять такой шум в нашем церковном приходе, потом вспомнила, где я нахожусь и почему сплю не одна в постели. Открыв глаза, я сразу обратила внимание на сваленную вдоль стен старую мебель. Она совсем вылетела у меня из головы, а ведь с ней нужно было что-то делать, прежде чем продать дом. Предстояло позвать кого-то, кто бы помог нам разобрать свалку. При тщательном осмотре я убедилась, что вся эта рухлядь не представляла практической ценности. В лучшем случае кто-нибудь мог согласиться взять ее в уплату за труды по расчистке комнат, и нам не пришлось бы входить в лишний расход.

Я старалась лежать тихо и не ворочаться, чтобы не беспокоить мою компаньонку, которая еще крепко спала. Итак, мне в наследство досталась трущоба, моей экономкой была грязная мошенница, впереди меня ожидали несколько дней тяжелой работы, деловых встреч, к которым я была совершенно не готова. И все же я была счастлива. Все предприятие это было окрашено чудесным образом в легкие и веселые тона, словно праздник. Мне не вредно было посмотреть, как живут другие люди, чтобы оценить свою достаточно спокойную и безбедную жизнь. Я надеялась, что меня это научит быть более терпимой и милосердной к людям. Правда, оставалось сомнение, что я смогу распространить свою благоприобретенную щедрость души на будущую мачеху.

Когда мисс Теккерей подала первые признаки жизни, я встала и привела себя в порядок, дав ей время стряхнуть с себя остатки сна. Вода в тазу для умывания была хотя и холодная, но чистая. Я умылась и позвонила в звонок, призывая миссис Скадпол. Она не появилась. Решив, что она может быть не в кухне, а где-то на лестнице, занятая очередной уборкой, я сама отнесла грязную воду вниз. Холодная плита подсказала, что миссис Скадпол еще не вставала.

С улицы, со стороны подъездной части к дому послышался шум, и я подошла к окну, посмотреть, что там происходит. Груженая повозка, накрытая брезентом, отъезжала от дома. Эта дорога была моей собственностью и я направилась к двери выяснить, кто посмел воспользоваться ею без разрешения.

Какой-то сомнительного вида работяга снял шляпу и поздоровался. На повозке восседал еще один, тщедушный представитель неопределенного сословия, шляпа же его была натянута почти до самого носа и закрывала глаза. Я заметила, что он был одет не в рабочую спецовку, а в синий сюртук с крупными латунными пуговицами.

— Что вы здесь делаете? — спросила я вежливо, но твердо.

— Просто отъезжаем, мисс, — ответил возница. — Я сбился с пути и воспользовался вашей подъездной дорогой, чтобы дать лошадям отдохнуть и сориентироваться. Надеюсь, вы не против? — он хлестнул старую клячу и повозка затарахтела по дороге.

Все это было подозрительно. На улице было так мало проезжающих, что он вполне мог поставить повозку там. Однако я не видела причины для особого волнения, полагая, что с моей аллеей у него не могли быть связаны предосудительные дела. Вскоре я забыла об инциденте.

Дверь в комнату для прислуги, примыкавшая к кухне, была открыта. Мой взгляд упал на незастланную постель. Я вошла, но миссис Скадпол в комнате не было. Я подумала, что она могла тайком меня покинуть, этим можно было объяснить и ночные звуки, доносившиеся из кухни. В душе я надеялась, что моя догадка верна, и была этому рада. Однако ее одежда и личные вещи находились на месте. Возможно, она вышла купить молока и свежих яиц. Я наполнила таз для умывания чистой водой и отнесла в спальню для мисс Теккерей.

Она привела себя в рабочий вид и пошла в кухню. Миссис Скадпол не было и следа. Если бы не мисс Теккерей, нам пришлось бы остаться без завтрака. Но моя компаньонка обладает многими полезными навыками. Она выросла на ферме, и разжечь плиту для нее не составляет труда. Мы вскипятили воду, сделали чай, сварили яйца и позавтракали, хотя сделать гренки не смогли, так как не нашли тостера. Пока мы ели, входная дверь хлопала несколько раз — вероятно, это выходили квартиранты, потому что миссис Кадпол так и не появилась.

В девять ее еще не было, и мы начали беспокоиться, не случилось ли чего. Я подумывала, не позвать ли полицию с Боу-Стрит. Мисс Теккерей предложила более разумное решение — не торопиться, а расспросить жильцов, не известно ли им, где может находиться экономка. Мы уже собирались подняться наверх, но вдруг миссис Скадпол неуклюже ввалилась в кухню все в том же грязном переднике, который был на ней накануне. Она пришла не с улицы, и в руках ее не было ни свежего молока, ни яиц. Она не спускалась сверху, а возникла откуда-то из холла, ведущего в наши комнаты.