Джейд Ли - Непокорная красотка

– Да-да, – отозвалась графиня сердитым тоном. – Вы оба постоянно вступаете в эти маленькие глупые детские пререкания. Ну что же вы, Аманда, продолжайте. Извинитесь, затем Стивен скажет, что вы прощены, после чего мы сможем занять наши головы по-настоящему серьезной задачей – поиском для вас блестящей партии.

Джиллиан уже открыла было рот, чтобы сказать что-то дерзкое, но Стивен опередил ее, и его низкий голос полностью заполнил пространство внутри кареты, словно прохладный ночной воздух.

– Напротив, мама, это я должен попросить у Аманды прощения, – сказал он.

Джиллиан застыла. Он сожалеет, что поцеловал ее. Причем сожалеет настолько, что готов извиниться при своей матери.

– Ох, – тоном удивленного разочарования произнесла графиня. – Ну хорошо, Стивен. Значит, тогда вы, Аманда, скажите ему, что он прощен.

– А что если не прощен? – Джиллиан не удалось произнести это безучастно, как ей того хотелось; она была раздражена, поскольку сама не понимала, почему его извинения так задели ее.

– Ну ладно, разумеется, все прощено, – фыркнула графиня, которая явно начинала терять терпение. – Он уже сказал, что сожалеет. Я уверена, он обещает, что больше так делать не будет.

– Это точно, можете не сомневаться, – сказал Стивен.

– Не будет, я в этом больше чем уверена, – в тот же миг отозвалась Джиллиан.

– Ну вот, – с удовлетворенной улыбкой кивнула графиня. – Теперь все хорошо.

А поскольку карета наконец подъехала к их дому, никто из них разубеждать ее не стал.

Джиллиан чувствовала себя несчастной.

Почти две недели прошло с момента ее волнительного первого выхода в высший свет, и с тех пор ее с головы до ног осыпали всеми возможными видами цветов, она натанцевалась так, что уже не чувствовала ног, и к тому же каждая часть ее тела была увековечена в стихах. Короче говоря, успех был такой ошеломительный, о котором она не смела даже мечтать.

А учитывая ее сверхбогатое воображение, это была действительно очень высокая оценка.

Тем не менее Джиллиан чувствовала себя абсолютно и неимоверно несчастной.

Она влюбилась.

Она сама не понимала, как это могло произойти. Она даже точно не знала, когда это случилось, но факты были налицо. С кем бы Джиллиан ни находилась на танцевальной площадке, мысленно она неизменно сравнивала этого мужчину со Стивеном. Плечи у того виконта не такие широкие, а этот лорд двигается далеко не так грациозно. Герцог этот слишком уступчивый, а тот барон слишком уж льстивый.

Но даже этому она не придавала особого значения, рассматривая возникавшие сомнения как обычные проблемы выбора. В конце концов, должна же была она с чем-то сравнивать, чтобы держать всю информацию о кандидатах в голове. И только по ночам обжигающая правда неизменно хватала ее своими цепкими лапами.

Что бы ни происходило днем, вечером все менялось: как только опускалась ночная мгла, Джиллиан замирала и начинала отчаянно бороться с горячим желанием бежать к нему. При этом, похоже, не имело никакого значения, что Стивен явно был предназначен для леди Софии и что последние несколько недель он провел, полностью игнорируя Джиллиан или бросая на нее сердитые взгляды. По ночам ей хотелось лишь одного – броситься к нему в объятия и прошептать, что все давно прощено.

Да, она влюбилась. Влюбилась в Стивена. Она тяжело вздохнула и уныло оперлась подбородком на руку.

– Вижу, что мое остроумие сегодня подводит меня, – сухо заметил лорд Таллис.

Она быстро вскинула на него глаза, в которых читалось виноватое удивление. Она так глубоко задумалась, что даже не заметила, что они с лордом Таллисом уже приехали на место первой экскурсии согласно условиям их пари.

– Слава богу, сейчас еще слишком рано для шикарной публики, которая обычно толпится здесь, – протянул он. – В противном случае на моей репутации можно было бы поставить крест.

– Ох, простите меня, милорд. Мои мысли улетели далеко-далеко.

– Если бы я был натурой романтической, я бы подумал, что вы влюбились.

Вздрогнув, она резко обернулась к своему спутнику, чтобы повнимательнее рассмотреть его в полумраке их двухместного экипажа. Это был красивый мужчина с весьма циничным мировоззрением. Если Стивен был прямой, открытый и честный до мозга костей, то лорд Таллис был… совсем другим, совершенно неискренним в том, каким он показывал себя окружающему миру. Ростом он был ниже Стивена, но тем не менее в нем все равно чувствовалась некая внутренняя сила, скрывавшаяся под внешностью рафинированного денди.

За последние несколько недель он, похоже, стал ее единственным другом – несмотря на ее демарш во время бала.

– Милорд…

– Прошу вас, – перебил он ее, помогая выйти и спуститься из экипажа. – Думаю, что грядущее признание потребует назвать определенные имена.

Она содрогнулась при мысли о том, насколько глубоко могут заглядывать эти проницательные серые глаза в ее душу. Затем вздохнула. Ей было необходимо с кем-то поговорить, а он на данный момент был ее ближайшим другом. Но все же она подождала, пока он заплатит за вход в зверинец Тауэра и отпустит положенного им гида. Заговорила Джиллиан, только остановившись у клетки с удивительно грустной пантерой.

– Ох, Джеффри, по правде говоря, после всех моих насмешек относительно невидимых опасностей меня, кажется, все же угораздило попасть в самую большую из всех возможных ловушек.

– Вас угораздило влюбиться. – Это был не вопрос, а утверждение, произнесенное ровным бесстрастным тоном, однако, прикоснувшись к его руке, она все же ощутила скрытое напряжение.

Отведя взгляд от клетки с пантерой, Джиллиан посмотрела на мечущихся за решеткой обезьян и сказала:

– Я… у меня, видимо, есть трудности в плане управления самой своенравной стороной моей натуры. Вопреки разуму и какой-либо логике, я чувствую… влечение к одному человеку.

Он ответил не сразу, дождавшись, пока проходившие мимо другие посетители не отойдут на расстояние, где уже не смогут услышать их.

– Насколько я понимаю, джентльмен, о котором вы говорите, для вас недостижим.

Она раздраженно усмехнулась.

– Недостижим, неисправим и, вдобавок ко всему, придирчив сверх всякой меры.

Лорд Таллис поднял бровь, и в глазах у него вспыхнули искорки изумления.

– Ужасное сочетание.

– С самого первого момента он стал для меня занозой, источником постоянных неприятностей. Мысль о том, чтобы добровольно отдать себя во власть его тирании до конца своих дней, для меня просто невыносима. Я на это просто не пойду.

– «По-моему, леди слишком много возражает»[9], – сухо отозвался лорд Таллис.

Она взглянула на него. Гамлет ей никогда особенно не нравился. Чересчур много стонов и очень мало дела. Но, к сожалению, Джеффри попал в самую точку. Она действительно много протестовала, и ее незаконное происхождение все это время находило в ее сердце свою точку опоры.

Она снова посмотрела на обезьян.

– Меня губит моя вероломная кровь.

– Не кровь, Аманда. Вас губит страсть. А страстью можно легко управлять с помощью головы.

Она подняла на него глаза и поняла, что, по крайней мере, он сам верит в то, что говорит. Несмотря на свою несколько ветреную внешность, Джеффри был человеком, который умел держать себя в руках и который, похоже, ни разу не позволил своим эмоциям возобладать над голосом разума.

Неожиданно для себя она обнаружила, что испытывает к нему большое уважение. Джиллиан расправила плечи, попытавшись следовать его примеру.

– Что ж, очень хорошо, Джеффри. И что вы предлагаете?

Он пристально смотрел на нее, словно оценивая ее настроение. А затем вдруг резко заговорил, испугав ее простой открытостью своих слов:

– Выходите замуж за меня, Аманда.

– Что? – с придыханием тихо переспросила она.

– Вы мне нравитесь. Я полагаю, что мы восхитительно подходим друг другу. И должен признаться, что, несмотря на мое вполне прочное финансовое положение, приток свежего капитала в данный момент был бы весьма кстати.

Джиллиан растерянно заморгала.

– Вы хотите сказать, что вам нужно мое приданое?

Он с извиняющимся видом вздохнул и кивнул.

– Да, мне необходимо ваше приданое. Но я также думаю, что мог бы стать вам хорошим мужем. – Он повернулся к ней. Глаза его были совершенно серьезными. – И я бы даже не возражал, если бы вы взяли того неподходящего джентльмена в любовники.