– Что ты натворила? От кого убегала, когда встретила моего отца?
Она сделала шаг назад.
– Уж не от кроу, уверяю тебя!
– Тот мужчина был одним из сиу!
– С индейцами я дел не имела. Ты сам, к слову сказать, напал на меня. Так что прибавь еще и то нападение к числу прочих!
– Тебя могли убить.
– Равно как и тебя, – возразила она. – Нас всех могли сегодня убить. Ситуация была на грани взрыва.
– Остается такой и сейчас!
– Ястреб! Тише! Весь лагерь же слышит…
Он подхватил ее на руки и швырнул обратно на кровать.
– Тебя могли убить, – снова повторил он. – А я не имел ни малейшей возможности предотвратить это. Если б не Сара… Завтра! Завтра же едем в Мэйфэйр, и да поможет мне Господь! Ты расскажешь мне все! Все, до мельчайших подробностей, что здесь происходит!
– Да я понятия не имею, что происходит!
Пальцы Ястреба больно впились в ее руки. Глаза горят злым зеленым пламенем, кажется, он и сам борется с желанием придушить ее.
– Черт тебя подери, Скайлар! – прошипел он.
Ястреб выпустил ее руки, вскочил и, нещадно ругаясь, вылетел из палатки.
Скайлар отвернулась и уставилась невидящим взглядом в потолок, сон как рукой сняло. Она снова и снова беспокойно металась в постели. Где он может быть? Почему так долго не возвращается? И каких объяснений ждет от нее?
Вконец измотанная и несчастная, она задремала.
И ни одно чудовище не потревожило сна.
Никаких чудовищ. Сны были приятными. Она чувствовала, как он прикасается к ней. Прикосновения легкие, точно перышко скользнуло. Дразнящие. Возбуждающие.
Его пальцы… на ее бедрах. Ладони обняли грудь. Губы приникли сзади к шее, медленно покрывают поцелуями плечи. Руки ласкают живот, опускаются ниже. Губы щекочут спину, двигаясь все дальше и дальше вниз. Сильные руки переворачивают ее. Губы. Язык прокладывает обжигающую влажную полоску…
Она застонала. Вздрогнула. И проснулась…
Человек рядом с ней оказался вполне реальным. То был совсем не сон.
Скайлар вспомнила, что она вроде бы все еше злится на Ястреба, но было уже поздно. Он неторопливо, но верно возбудил ее ласками, пока она спала. Тело ее помимо воли отвечало ему.
Все закончилось слишком быстро. Как только Ястреб получил свое…
Скайлар повернулась к нему спиной.
Ни на один из его вопросов ответов дать она не могла, их просто не было. А он… Он отказывается в это поверить.
На другое утро врач, осмотрев Ясеня, сказал, что он вполне может ехать. Шишка от угодившего в голову камня, который выбил его из седла, останется на несколько недель, а в остальном Ясень вполне здоров.
Скайлар и Ястреб едва обменялись парой слов перед отъездом домой. Ясень и Слоан отправились проводить их.
Встреча закончилась именно так, как они предполагали.
Ничем.
Глава 23
Слоан знал, что в поместье Мэйфэйр ему всегда рады, но переменчивый нрав не позволял долго наслаждаться обществом друзей.
Через несколько дней он обязан был явиться в форт Авраама Линкольна, радуясь, что мчаться туда сегодня нет необходимости. Кровь индейца сиу взыграла в нем – слишком много было в командном составе армии людей, с которых сейчас ему нестерпимо хотелось снять скальпы.
Он отправился в Голд-Таун, никого не взяв в провожатые. Снял номер в гостинице миссис Смит-Соме. Как самое лучшее заведение в городе, гостиница предлагала все услуги, какие можно было только пожелать. Кто здесь только не останавливался: уважаемые замужние дамы, их дочери, сестры, тетушки, кузины, любовницы личного состава армии и золотоискатели, и каждый находил свой номер чистым и уютным. Обеденная зала была большой и теплой, еду здесь подавали отменную, домашнего приготовления. В каждом номере имелась ванная, а внизу располагалась библиотека. К тому же дородная миссис Смит-Соме всегда была рада уделить минутку очаровательным юным особам и рассказать о достопримечательностях городка.
Для натур, желающих как следует развлечься, имелся салун «Десять пенни», удобно расположенный всего в нескольких шагах от гостиницы, буквально дверь в дверь, хоть и черного хода. При желании еду и выпивку можно было заказать там. Да и припозднившиеся путешественники могли не беспокоиться – в любое время их изголодавшиеся желудки ждал вполне сносный ужин, стоило лишь послать в салун слугу.
Можно было в сапуне утолить голод и иного рода. Для этого требовалось только сделать заказ, и мужчине оставалось немного подождать, когда раздастся легкий стук в дверь. Подобного рода услуги организованы были здесь превосходно. Салун, как и гостиница, способен был удовлетворить запросы любых клиентов – от непритязательных до самых требовательных.
Спиртным Слоан старался не злоупотреблять, ему было известно действие этого зелья и то, до чего оно доводило сильных индейских воинов: резервация, упадок духа, болезни. Виски сбрасывало людей в сточную канаву. Это же относилось и к белым людям, только вот у индейцев было больше причин начать пить.
Недавняя встреча индейцев из резерваций с представителями американского правительства, больше похожая на фарс, повергла Слоана в уныние; гнев, зарождающийся в его душе, разгорался с каждой минутой все сильнее и грозил в любой момент выйти из-под контроля. Постоянное напоминание себе о том, что хоть родные и послали его, поддерживая семейную традицию, учиться в Вест-Пойнт, решение служить в кавалерии исходило от него самого, не утешало. Четыре года прошло в бесконечных стычках с учителями, инструкторами, сокурсниками, и теперь его вынуждают отправиться уничтожать своих соплеменников. Все попытки противостоять наплыву белых на запад, помочь индейцам сиу сохранить хоть какое-то достоинство и добиться, чтобы с ними поступали по справедливости, оказались тщетными.
Если можно сравнить Слоана со свечой, горящей на ветру, то он таким и был: пламенем, горящим ярко, но неспособным осветить своим людям путь из-за порывов беспощадного урагана.
Приняв ванну и переодевшись, Слоан решил, что несколько глотков виски перед сном ему не помешают. Раз уж выпала возможность побыть одному, нужно постараться как следует отдохнуть и разобраться в себе, а еще набраться сил. Жесткий контроль над собой – вот что помогало ему уживаться в двух мирах одновременно и не идти при этом на сделки с совестью.
Пыль дорог была смыта, одеяние индейца заменено на цивильную одежду. Слоан пересек двор гостиницы и оказался в салуне «Десять пенни».
Джо, бармен, крепкий коротышка, тут же выставил перед посетителем бутылку самого лучшего виски, доставленного из Теннесси. Слоан, поморщившись, опрокинул в себя первую порцию обжигающего напитка. За первой последовала вторая, ее он принялся потягивать неспешно.
Наступил вечер, темнота спускалась на город. Через несколько часов, подумал он, здесь будет не пробиться, бар заполнят шахтеры, оказавшиеся проездом в этих краях путешественники и безработные, слоняющиеся без дела в ожидании лучших времен. Сейчас же единственными, кроме него, посетителями были два пожилых золотоискателя, которые отчаянно резались друг с другом в карты.
Слоан наливал себе уже третью порцию виски, когда за его спиной появилась хозяйка заведения Лорали вместе с Джеком Клитом по прозвищу Деревянная Нога.
– Выглядишь ты неважно, голубок, – мягко проговорила она.
Слоан обернулся и, окинув ее взглядом с головы до ног, криво усмехнулся. Лорали была женщиной привлекательной, немолода, под пятьдесят, но чувственна и желанна не менее, чем иные из ее молоденьких девушек. В белокурых волосах серебрились седые пряди, но в остальном время словно и не коснулось ее, по-прежнему хороша – мягкие, янтарного цвета глаза, точеное лицо. Тонюсенькая талия и более чем полная грудь. Всегда мила и доброжелательна. Трезвая практичность деловой женщины удивительным образом сочеталась в ней с добротой и мягкостью. Эта женщина, вне всякого сомнения, располагала к себе.
– Неважно выглядишь, да еще и зол, как шершень, – продолжала она.
Слоан улыбнулся, поднял бокал, приветствуя хозяйку, а после, когда Джо поставил для нее бокал, налил ей виски.
– Просто устал, Лорали, – сказал он.
Во взгляде женщины промелькнуло сострадание.
– Хотела бы утешить тебя, да не могу. Ты же знаешь, я взяла себе за правило не спать с клиентами, хотя от одной твоей улыбки, когда соблаговолишь одарить ею, кругом идет голова.
Слоан рассмеялся: