Ева Маршал - Неправильная содержанка

Выдохнула. Выпрямила спину, нарисовала спокойствие на лице. Долой истерику.

— Мне кажется, кое–кто из здесь присутствующих путает причину и следствие, — не скрывая недовольства начала я. — Ты пропал на три недели, никак не предупредил, не написал, не позвонил, не прислал электронку. Да хоть бы голубя прислал, честное слово! — Я не выдержала и немного повысила голос. Равнодушием и не пахло, актриса из меня никакая, так что приходилось выдавать естественные реакции, ничем их не маскируя. — Я не знала, что и думать. Разумеется, пришла к выводу, что всё, ты нашёл себе новую женщину и я тебе не нужна.

Замерла. Затаила дыхание. Посмотрела, в надежде, что опровергнет, объяснит ситуацию, успокоит и утешит. Может, даже прижмёт к себе, поцелует, скажет что–нибудь приятное.

Но нет.

— Дальше.

— Я погрузилась в работу. Всё. У меня ничего нового не произошло. Всё, что могу тебе рассказать, касается компании. Или Машки. Но там, конечно, тоже ничего не расскажу, это наши женские секреты. Ничего важного для тебя.

— А милый завтрак в кафе, романтичные и весёлые пробежки под пиджаком к офису, обещания ещё встретиться? — Он говорил спокойно, но взгляд мог убивать на расстоянии.

— Мы совершенно случайно встретились в кафе, пошёл дождь, он дал мне пиджак. Никакого криминала. Андрей рассказывал про фильм «Холоп», он смешной, поэтому мы, разумеется, хохотали во всё горло.

— И условились о новом свидании, — продолжал давить Святослав.

Я тут же вспомнила, как Маша жаловалась на Виктора и его подозрительность. Это все богатые мужчины такие или только нам повезло?

— Не о свидании. Новенькая официантка не разделила счёт, деньги Андрей брать отказался, поэтому я пообещала угостить его завтраком. Всё. И раз уж меня качественно допросили и я даже не стала ёрничать, хотя именно себя чувствую пострадавшей стороной, не соблаговолите ли вы, уважаемый Святослав Дмитриевич, быть столь любезным и тоже объяснить, что такого произошло в вашей жизни, что для меня в ней не оказалось и минуты?

Закончила на минорной ноте. Как себе ни ври, как ни успокаивай расстроенную нервную систему, физиология выдаёт честную реакцию.

Запрокинула на мгновение голову, прикрыла глаза. Не рыдать. Не ныть. Не жаловаться. Будь сильной, Рита.

— Ты требуешь от меня невозможного.

Что? Что он сейчас сказал?

— Это государственная тайна?

Даже не знала, что могу говорить столь желчно и сухо.

— Нет. Но я не люблю делиться своими проблемами.

— С посторонними, — закончила я и так завершённую фразу.

— Ты не посторонняя, Рита. Но тебе эти сведения ни к чему.

— Ну разумеется. — Я подхватила сумку и поднялась. — Думаю, мне лучше удалиться. Если ты вызвал меня для замысловатого секса, извини, я не в настроении. Да и отныне не буду в нём. Можешь меня уволить, можешь оставить в компании, но, пожалуйста, очень тебя прошу, больше не звони мне и не пиши. Я уеду на такси. Прощайте, Святослав Дмитриевич.

Шаг. Ещё шаг. От него. Шаг в свою новую, окончательно свободную от мужчин, самостоятельную жизнь.

Каблуки неожиданно звонко цокают по наборному паркету. Так, что в голове звенит. К горлу подбирается тошнота.

Перед глазами темнеет. Хватаю ртом воздух. А его словно нет. Исчез. Испарился. Улетучился.

До двери остаётся метра три, не больше. Когда я слышу тихое…

— Рита.

Колёсики стула проехались по деревянному полу, громыхнули. Поднялся. Тихая, уверенная мужская поступь. Идёт ко мне.

Сердце замерло. Дыхания нет. Я словно застыла между жизнью и смертью. Там, где его нет. Но куда он, возможно, придёт.

Надежда. Яркая. Ослепляющая надежда прожигает душу.

Неужели? Пожалуйста, пусть случится что–нибудь невероятно, невозможно, потрясающе хорошее.

— Не уходи, — раздаётся негромко. Совсем рядом с ухом. — Не уходи, пожалуйста. Останься.

Его рука касается моей. Отбирает сумку с бумагами и ноутбуком. Тихий стук — опустил рядом на пол.

А я всё стою и слышу, как одуряюще громко, до тошноты, до головной боли грохочет сердце. Колотится. Разрываясь от надежды и недоверия. Не может определиться. Ждёт команды, разбиться ему или возликовать.

Касается шпилек. Волосы струятся по плечам, щекочут шею. Убирает прядь за ухо. Нежно целует щёку, ушко, спускается по линии шеи к плечу, стягивая пиджак.

— Ты такая красивая. Скучал по тебе.

И это не то! Чёрт побери, не то, что я хотела услышать! Но я малодушно наклоняю голову, подставляя шею для его удобства. Для своего наслаждения.

Я тоже скучала! С ума сходила без него. Без его жарких объятий, без острых, болезненных, восхитительно головокружительных укусов по всему телу, без обаятельной улыбки и строгого взгляда. Без отвратительного желания мной управлять! Кто бы мог подумать!

— Скажи, что соскучилась, — вдруг потребовал он. — Произнеси вслух.

Его руки уже глядят мою грудь.

И она точно соскучилась! Так и рвётся сквозь тонкую ткань платья, норовит, жаждет почувствовать шершавую поверхность его ладоней, которые одинаково уверенно поднимают штангу с большим весом и ласкают хрупкое, но такое голодное до секса женское тело.

— Рита, — тянет он.

Запрокинула голову на его плечо. Прижалась всем телом. Потёрлась. Поёрзала.

— Не хочу говорить. Наговорилась уже.

Перед глазами плывёт. Хочу его так сильно, что потряхивает. Любое движение, касание — и я схожу с ума. Будто меня накачали афродизиаками. Будто я сама — афродизиак. Виагра в кубе.

Его руки на моих бёдрах. Платье на поясе.

Мы не можем разлипнуться. Отсоединиться. Оторваться. Идём к стене. Две сладкие палочки Твикс, одна из которых уже растаяла до неприличного состояния и готова практически на всё.

Упираюсь ладонями в деревянную поверхность стены. Тёплая. Гладкая.

Уцепиться не за что. Шаг в сторону. Рука касается накрепко приколоченного стеллажа с книгами. Идеальная опора.

Его рука ложится на мою поясницу, заставляя прогнуться, отставив ягодицы.

Шлепок!

— Ах!

— Плохая девочка.

Ничего подобного. Я очень хорошая. Очень. Сплошное послушание. Делайте со мной что хотите, только… немедленно!

Ноги дрожат, руки дрожат. Ощущение, словно оргазм накроет даже без проникновения. Ещё минута, пара секунд и всё.

Живот свело спазмом.

— Святослав! — Не прошу, нет. Требую. Приказываю. Повелеваю.

Наши тела сливаются в одно целое. Мучительно–медленно. Остро. Невозможно чувственно.

Я кричу на одной ноте «а–а–а», точно все буквы алфавита отменили за ненадобностью. По щекам текут слёзы. Тело содрогается в пароксизмах страсти. А он не останавливается. Продолжает ритмичное движение, разъединяя и соединяя наши тела.

Пытаюсь прийти в себя, но это совершенно бесполезно. Пульт управления моим телом в его руках, и он знает на нём все кнопки.

Волосы на кулак. Потянуть на себя. Вонзиться до боли.

— Ещё! — Слышу приказ от него. — Ещё! Хочу, чтобы ты кончила ещё!

Я не в состоянии говорить. Я где–то там. На другой планете. В открытом космосе. В чёрной дыре. Меня нет.

Сильная рука сжимает шею. И есть что–то в этом жесте бесконечно властное, жестокое, требовательное. Дикое. Варварское. Непристойное.

— Я. Сказал. Кончай.

Вспышка. Взрыв сверхновой. Затмение.

Прихожу в себя медленно, рывками.

К пальцам возвращается чувствительность. Одна рука вцепилась, вросла в стеллаж, так, что когда пытаюсь разжать пальцы, не сразу выходит. Будто судорогой свело. Вторая рука прижата моим же лбом к деревянной панели.

Лоб мокрый. Щёки влажные.

Дышу.

Спокойнее, Рита, дыши глубже. Всё хорошо.

Его руки всё ещё на моей талии. Не оборачиваюсь. Так и стою в неприличной позе, распластанная по стене. И осознаю, что произошло.

Умею я расставаться, ничего не скажешь.

Вспомнился некстати анекдот, что посошок — это палка в дорогу.

Вот тебе, Рита, секс на посошок.

Пора вспомнить пример Золушки и сбежать, пока твоя голова не превратилась в тыкву и не взорвалась от раздумий на тему «что бы это значило».