Эмма Уайлдс - Непристойное пари

Кэролайн хотела бы стереть с его лица самодовольную улыбку, но в то же время и отблагодарить его от всего сердца.

– Все хорошо? – спросил он, вскинув темную бровь.

Женщина, так восхитительно вытянувшаяся в его кровати, была для него загадкой. Она, безусловно, не имела должного опыта, но явно желала проявить свою подавляемую чувственность. При этом она обладала неотразимой красотой. Ее каштановые волосы ярко выделялись на фоне белых простыней, упругие груди имели превосходную форму, стройные ноги отличались изяществом. Мягкие полные губы имели тот же оттенок, что и соски, потемневшие после его ласк. Все, от тонких, деликатно изогнутых бровей до небольшого прямого носа и плавной линии подбородка, имело признаки нежной женственности. Он вынужден был признать, что пленен ее внешностью.

Ему приятно было сознавать, что с ним она впервые в жизни испытала оргазм. Он был готов спорить, что у нее с покойным мужем ничего подобного не было, хотя она не робкая от природы.

Именно неудовлетворенность в браке, а не причуда скучающей вдовы заставила Кэролайн предложить себя в качестве судьи в этом нелепом споре двух друзей. Она попыталась освободиться от страха, который заставлял ее быть холодной и сдержанной.

Кэролайн взглянула на него своими потрясающими серыми глазами. Николас улыбнулся, хотя испытывал крайнее неудобство в связи с восставшей плотью.

– Не желаете ли одеться и пойти погулять в саду? Там так красиво в это время года.

Щеки Кэролайн густо покраснели, и рука ухватилась за край сорочки, однако она не опустила ее, чтобы прикрыться, хотя легко было догадаться, что собиралась сделать это. Ее взгляд устремился на его явно заметное возбуждение.

– Я могу подождать, – сказал Николас.

– Не похоже, что вы хотели бы ждать, ваша светлость, то есть Николас.

Его восставшая плоть была полностью согласна с ней, но если он намеревался завоевать ее доверие, то лучше пока воздержаться. Николас протянул руку, натянул сорочку на бедра Кэролайн, взялся за ленты на корсаже и с чувством сожаления завязал их, прикрыв, несомненно, самую прекрасную пару грудей, какие он когда-либо пробовал на ощупь и вкус.

– У нас впереди еще целая неделя. Кэролайн нахмурила лоб.

– Я сделала что-то не так?

Вопрос позабавил Николаса и в то же время привел в недоумение.

– Почему вы спросили?

Говоря это, он вдруг осознал, что не ощутил ласк с ее стороны. Он целовал ее, пробовал на вкус ее груди, довел до оргазма своим языком, но при этом Кэролайн ни разу не прикоснулась к нему. Ее пальцы не погрузились в его волосы, не впились в его плечи, и она даже не положила руку на его спину.

До конца недели он должен изменить ситуацию, мысленно поклялся Николас. Для него было важно завоевать ее доверие не только в физическом смысле, но и в интеллектуальном.

– Я опасаюсь разочаровать вас, – косвенно ответила она на его вопрос.

Эта мысль была настолько нелепой, что Николас почувствовал, как его губы невольно дернулись. Он посмотрел ей в глаза.

– Уверяю, ты нисколько не разочаровала меня и не сделала ничего предосудительного. А теперь, может быть, все-таки пойдем прогуляться по саду? Побеседуем? Что бы там ни говорили обо мне, я ценю женщину не только за физическое удовольствие, которое она дает.

Возможно, эти рассуждения были благочестивы, но Николасу вовсе не свойственны. Он никогда не стремился к духовной близости с женщиной. Это был опасный путь, на который он не хотел ступать, предпочитая сохранять со своими любовницами дружеские отношения, но не более.

Кэролайн села в постели и улыбнулась.

– Я вижу, вы твердо решили выиграть пари. Кто бы мог подумать, что всем известный Герцог склонен к романтическим настроениям?

– Любой, кто хорошо знает меня, – сказал Николас, слегка пожав плечами. – Когда я общаюсь с красивой женщиной, мне хочется знать о ней все, а не только ее тело.

– До мельчайших подробностей, – насмешливо заметила она. – Думаю, в нашем случае есть возможность познать друг друга во всех отношениях. Но мне кажется, только один из нас раздет.

Николас едва удержался, чтобы не продолжить знакомить ее с плотскими радостями.

– Должен признать, здесь подходящее место для взаимного познания, но не сейчас. Не беспокойтесь, я разденусь позже, – сказал он с улыбкой.

Если ударить кулаком по стене, можно вызвать скандал, поэтому лучше воздержаться.

Но, черт возьми, ужасно хотелось ударить, Дерек залпом выпил полбокала вина. Мысль о том, что придется терпеть оставшуюся часть вечера, вызывала желание немедленно скрыться отсюда. Однако если он сделает это, то выставит напоказ свои переживания, а он хотел любой ценой сохранить их в тайне. Если у него нет возможности добиться того, чего он хотел, то, по крайней мере, необходимо сохранить мужскую гордость.

О Господи, до чего же красивой выглядит Аннабел в своем великолепном наряде! Впрочем, она и в мешковине была бы самой прелестной женщиной, а в светло-голубом платье с глубоким вырезом, с такого же цвета глазами и золотистыми волосами была просто неотразима. Хотя Дерек старался принять беспечный вид, стоя в небрежной позе и подпирая плечом стену, его взгляд непрестанно следовал за Аннабел, когда она принимала поздравления гостей и, что хуже всего, одаривала своего нареченного ослепительными улыбками...

– Кажется, все идет хорошо, не так ли?

Томас Дрейк, младший брат отца Дерека, сделал глоток вина, присоединившись к племяннику в углу элегантной гостиной.

Дерек вежливо кивнул:

– Прекрасный вечер, дядя.

– Аннабел выглядит очень красивой, как ты считаешь? Дерек стиснул зубы.

– Да.

– Лорд Хайатт явно увлечен ею.

Это было преуменьшением. Проклятый жених не мог оторвать от нее глаз. Дерек предпочел не комментировать последнее замечание дяди. Хайатт был не единственным влюбленным глупцом в этой комнате.

– Твоя тетя Маргарет считает, что следовало бы устроить тихую семейную вечеринку перед большим балом в честь помолвки. Я согласен, было бы неплохо собраться всем вместе. Официальный бал всегда предполагает большой прием гостей. Я рад, что ты смог прийти.

Если представить, что его, голого, привязанного к лошади, волокли бы по грязному полю, полному колючек и камней, вероятно, Дерек и тогда ухитрился бы изобразить на лице улыбку.

– Как мог я пропустить такое событие?!

– Еда была восхитительной, не правда ли? – Высокий и стройный, с благородной внешностью, Томас вопросительно приподнял брови.

Из всего, что было на столе, Дерек помнил только паштет. Он много пил за обедом и съел лишь несколько маленьких бутербродов. Проворчав что-то, он огляделся в поисках вина. Действительно, было бы лучше собрать около тридцати человек на семейный прием, чем устраивать этот бал с многочисленными гостями. Здесь он должен изображать равнодушие или, еще хуже, радоваться счастью помолвленной пары, а также беседовать с двоюродными бабушками и полу знакомыми кузинами. Поэтому он занял позицию в углу комнаты, чтобы оставаться как можно незаметнее. Если бы он мог себе позволить, то спрятался бы за каким-нибудь диваном или за одним из мраморных итальянских каминов.

Но он был графом и присутствовал здесь по просьбе тети, которую искренне любил, поэтому ему оставалось только терпеть, по возможности сохраняя хладнокровие.

– Должен сказать, я не уверен, что Хайатт и Аннабел подходят друг другу. Иногда она бывает упрямой и своевольной, а он немного мягковат. – Томас усмехнулся. – Надо ли говорить тебе об этом? Ты знаешь ее с детства. Она выросла и превратилась из любопытной озорной девчонки в молодую женщину, сохранившую особенности своего характера. Думаю, ты согласишься, ей нужна твердая рука.

Дерек был уверен, что ей нужны именно его руки, которыми он мог доставить ей незабываемое удовольствие... Он откашлялся.

– Думаю, Хайатт сможет управлять ею.

– Скорее она будет управлять им, вот увидишь.

Посещение званого обеда само по себе не доставляло Дереку удовольствия, а обсуждение, как женщина, которую он любил, будет обращаться со своим будущим мужем, было еще хуже. Дерек посмотрел через комнату и, обратив внимание на то, как блестят золотистые волосы Аннабел в свете люстр, расправил плечи. Она действительно была упрямой. А также веселой, красивой и очень близкой ему даже в этой переполненной людьми комнате.