— Ни фига себе. — Шкаф покачал головой. Луиза Миллер оказалась очень жестокой женщиной. Он не мог себе представить, чтобы его собственная мать требовала такого поведения от испуганного ребенка. — То есть, ты согласился из-за Лорелеи?
Джексон ухмыльнулся.
— Ну, мою будущую жену тоже не очень радует, что я должен вбегать в горящий дом, когда остальные умные люди из него выбегают.
Шкафу понадобилась одна секунда, чтобы выделить из ответа друга самые важные слова.
— Будущую жену?
— Ага.
— То есть, вы с Фебой…?
Джексон не ответил. Он лишь усмехнулся, сияя, как начищенный пятак.
Зависть, смешанная с более жгучим чувством, пока не имеющим названия, вновь охватила Шкафа. Он попытался не вспоминать разговор, состоявшийся у них с Джексоном сразу перед сигналом тревоги.
— Когда? — спросил он несколько мгновений спустя.
— Через две недели.
— Куда вам спешить, правда?
— Ну, раз все уже решено…
— Ясно. — Он улыбнулся. Как ни странно, его улыбка была искренней. — И я рад, что ты пришел поделиться хорошей новостью.
— Вообще-то у меня к тебе просьба.
— Ко мне?
— Ага.
— Я обязан тебе жизнью, Джексон. Все, что желаешь, твое.
— Я хочу, чтобы ты был моим шафером.
У Шкафа перехватило дыхание.
— Ты… ты хочешь, чтобы я стоял у алтаря рядом с тобой? — выдавил он наконец.
— Ага.
— Парень. — Шкаф облизнул пересохшие губы. Просьба друга его тронула, и в то же время привела в ужас. — Я не… то есть… черт, Джексон! Я не могу даже вылезти из кровати и дойти до сортира. Они мне утку приносят!
— Я не буду против, если ты явишься на мою свадьбу, привязанный к носилкам и в подгузниках, — прозвучал краткий и недвусмысленный ответ. — Ты мне почти как брат, Шкаф. Мне хочется… мне нужно… чтобы ты был рядом, когда я отвечу Фебе «да».
На такую просьбу Ральф Букер Рэндалл мог дать только один ответ.
И он его дал.
Хотя за дни, прошедшие после несчастья, их дружба сильно окрепла, Кизия была удивлена и тронута, когда Феба Донован попросила ее быть посаженной матерью на свадьбе. Кизия сразу согласилась участвовать в столь радостном событии. Но вскоре она начала тяготиться своими обязанностями.
Помочь невесте одеться для церемонии оказалось непосильной задачей.
— Феба? — Кизия постучала в дверь кабинки больничного туалета. — Ты там не уснула?
Из кабинки донесся звук льющейся воды. Кизия отошла от двери, молясь, чтобы подружкины проблемы с мочевым пузырем прошли как можно скорее. Спустя мгновение дверь распахнулась, и Феба вышла, цокая каблучками по кафельному полу.
— Прости, — со смущенным смехом извинилась будущая невеста. Она остановилась, чтобы расправить шелковую юбку цвета слоновой кости. — Знаю, это уже в четвертый…
— В пятый.
— Пятый? Ты уверена?
— Конечно. — Кизия нахально улыбнулась, разглядывая Фебу с ног до головы. Она была вполне довольна увиденным. Казалось, эта женщина сошла с обложки дорогого журнала мод. — Я считала. По-моему, ты скоро побьешь все рекорды.
Феба снова рассмеялась, ее молочно-белые щеки окрасились румянцем. Она провела рукой по золотисто-рыжим волосам, уложенным в причудливую прическу.
— Предсвадебное волнение, — объяснила она.
— Это твой диагноз? — Кизия сняла соринку с правого рукава Фебиного жакета в стиле «шанель», затем поправила правый лацкан. Ей хотелось, чтобы подруга сегодня выглядела идеально.
— Ну…
Кизия склонила голову, внезапные мурашки пробежали по ее спине. Ей вспомнился разговор, состоявшийся у них с Фебой в ночь пожара.
— Теперь-то ты уже не сомневаешься в чувствах Джексона?
Румянец на щеках Фебы стал еще гуще. Большие светло-зеленые глаза ярко блеснули.
— О нет, — мягко сказала она. — Уже нет.
— И в своих чувствах уверена?
Феба выразительно на нее взглянула и торопливо обняла.
— Я никогда еще не была так уверена, Кизия, — ответила она. — Просто я слегка на взводе, понимаешь? А когда я нервничаю…
Дверь туалета распахнулась, и внутрь заглянула Лорелея Миллер. Ее льняные волосы были украшены цветами. Она должна была исполнять роль подружки невесты.
— Вы скоро? — резко спросила она, наморщив усыпанный веснушками нос. — Папа там у Шкафа в палате рвет и мечет. Совсем распсиховался.
Будущая невеста и посаженная мать обменялись взглядами и улыбнулись.
— Идем, — сказала Кизия, подав подруге ее букет. Ее позабавило, что, узнав о волнении Джексона, Феба сразу же успокоилась. — Пошли, развеем его тревогу.
Брачная церемония, связавшая Фебу Ирэну Донован и Джексона Стюарта Миллера, была короткой, милой и очень трогательной. В этом Кизия была уверена. Но если бы ее спросили о подробностях, она не смогла бы ответить. В отличие от остальных гостей, чье внимание было полностью поглощено женихом и невестой, она не сводила глаз с шафера.
Испытания последнего месяца не прошли даром для Шкафа. В его коротко остриженных волосах появилась седина, и в усах виднелись серебряные нити. Черты лица заострились. Темная кожа приобрела какой-то пепельный оттенок.
Но все это не имело значения. Для Кизии Ральф Букер Рэндалл всегда оставался самым неотразимым мужчиной.
Кизия встретилась с ним взглядом на краткое мгновение, после того, как Джексон заключил Фебу в объятия. Кизию бросило в дрожь. Ее сердце замерло, страх мгновенно улетучился, как осенний лист, сорванный порывом ветра.
Я люблю тебя, — подумала она. — Всей душой, всем, что у меня есть… люблю тебя.
Неизвестно, когда именно Кизия поняла, что знает, как доказать свою любовь. Она шла к решению с той самой ночи, когда со Шкафом случилось несчастье.
Одно несомненно. Ее решение было принято до того, как новоиспеченная миссис Джексон Миллер прицелилась и швырнула свой букет прямо ей в руки.
На следующий день после свадьбы Фебы и Джексона Кизия работала. Хотя смена оказалась довольно напряженной, «тяжелых» вызовов не было — ни смертей, ни серьезных ранений. Кизия искренне радовалась этому.
Потеря Митча Джонсона все еще чувствовалась. Заменивший его пожарный, опытный сотрудник с отличным послужным списком, не находил себе места. Эмоциональное равновесие на станции нарушилось. Как нарушился ритм перепалок между Джей Ти Уилсоном и Бобби Роббинсом.
Но все же… появлялись признаки улучшения. Самое главное, Кизия и ее товарищи уже не боялись произносить имя Митча. Они вспоминали его. Вспоминали хорошо.
После окончания двадцатичетырехчасового дежурства Кизия вернулась в свою квартиру. Шабаз была не в духе, и это не удивительно. Кошка явно скучала по Шкафу.
Кизия приняла душ и вымыла голову, высушила волосы и оделась. Долго выбирать наряд не пришлось. Она взяла черную куртку и облегающий желтый комбинезон, который был на ней на Дне пожарного.
Ее не мучили мрачные предчувствия, когда она выходила из лифта. Ожидание закончилось. Ей больше не нужно время для борьбы со своими страхами. Наконец она готова, полностью готова принять предложение мужчины, которого любит.
— Привет, Кизия, — обратилась к ней одна из медсестер.
— Привет, Шерин, — ответила Кизия, заметив, что среди медперсонала появилась новая сотрудница. Чернокожая девушка с роскошным бюстом, почему-то казавшаяся знакомой. В обычной ситуации Кизия отчаянно попыталась бы вспомнить, где же видела ее раньше. Но сейчас ситуация не была обычной. — Шкаф уже вернулся с физиотерапии?
— Вообще-то, — нахмурилась Шерин, — он сегодня не был на процедурах.
У Кизии замерло сердце.
— Что-то случилось?
— Нет, вроде. — Медсестра взмахнула рукой. — Состояние у него нормальное. Ожоги и пересаженная кожа заживают хорошо. Он сказал, что ему не хочется. Я позвала доктора Уэстона, и он решил, что один раз пропустить можно.
— То есть…
— То есть, это не страшно. Шкаф, похоже, не в настроении. Может, тебе удастся его развеселить.
Кизия расправила плечи и вскинула подбородок.
— Может, и удастся, — согласилась она и направилась к палате.
Шкаф полулежал в кровати, полностью погруженный в свои мысли. Хотя выглядел он почти как на свадьбе Фебы и Джексона, в его позе было что-то тревожное.