— Я просто хотел сказать, что у вас весьма живое воображение. Очень мило.

Сабрина неожиданно сжалась и ушла в себя. Филип удивился. Почему? Он ничего особенного не сказал.

— Знаете, — беспечно заявил он, — мне этот каравай напоминает плиту песчаника, который добывается в каменоломнях моего имения.

— Наша повариха время от времени учила меня готовить. Мне в самом деле понравился ваш хлеб, милорд, хотя должна признаться, что немного закваски не помешало бы.

— Вы правы, но я так и не смог ее найти.

Сабрина снова улыбнулась, но уже через силу, и откинула голову на подушку. И вздрогнула, когда он коснулся ее щеки.

— Нет-нет, не отстраняйтесь. Я должен проверить… Слава Богу, жара нет.

— И долго мы здесь находимся?

— По моим подсчетам, двое с половиной суток. Думаю, вы пробыли в лесу не слишком долго, прежде чем я вас нашел.

— Это Эппингемский лес.

— Ну вот, теперь я знаю, что ваша фамилия Эверсли и что этот лес называется Эппингемским. Не хотите открыть мне, где живете?

Глаза ее опасно сверкнули. Да у нее еще и характер есть!

— Какой сегодня день? — спросила она вместо ответа.

— По-моему, среда, — немного подумав, ответил Филип. Как странно жить вне времени!

Среда.

Девушка с обреченным видом отвернулась, не желая, чтобы он видел выражение ее лица. Она покинула Мон-мут-Эбби в воскресенье. С тех пор, казалось, прошла вечность. Сабрина подумала об оставленной деду записке и часто-часто заморгала. Она не заплачет. Ни за что не заплачет, иначе Филип заподозрит неладное. До деда уже наверняка дошли известия, что она не добралась до Боремвуда, и ее считают мертвой.

Филип встал. Что-то здесь не так. Но не стоит донимать ее расспросами.

— Позже мы поговорим о том, почему вы вдруг решили уйти из дому, милая. Ваша семья, наверное, с ума сходит от беспокойства. Бурану недолго осталось бушевать. — Он ободряюще сжал ее руку. — Нет, не волнуйтесь, все обойдется, вот увидите. Мои друзья, вне всякого сомнения, немедленно отправятся на поиски, как, впрочем, и ваши родственники.

Сабрина побелела как полотно, но постаралась выбросить из головы мысли о дедушке и Треворе. Она устала… смертельно устала. Сделав усилие, она повернулась к Филипу.

— Ваши глаза. Они так красивы… кажется, это было так ужасно давно, но помню, что хотела видеть, как вы хмуритесь или улыбаетесь, чтобы прочесть ваши мысли и узнать, какой же вы человек на самом деле.

— Со мной вам это вряд ли удастся. Потом решите, хорош я или плох. Сейчас поспите немного, а когда проснетесь, сил прибавится. Я оставлю вам суп с хлебом.

Филип терпеливо дождался, пока она не заснет. «Значит, у меня прекрасные глаза, Сабрина? Кстати, она так и не призналась, каким человеком меня считает!»

Он тихо подошел к окну и рассеянно уставился на белый пейзаж. Снег уже не бил в окна с прежней силой. Ветер ослабел. Скоро метель уляжется. Кстати, где он раньше слышал имя Эверсли? В Сьюдад-Родриго?


— Ну же, дорогая, что ты молчишь? Говори! Какие-нибудь новости?

Элизабет стояла перед дедом с опущенными глазами, нервно перебирая складки юбки.

— Никаких, дедушка, мне очень жаль. С самого утра наши люди обыскивают лес, но пока ничего не нашли.

— Тревор тоже участвует в поисках?

— Да, пытался, — пробормотала Элизабет, отводя взгляд.

— И что это означает, позволь спросить?

— Тревор тяжело переносит наш суровый климат. Он был вынужден почти сразу же вернуться и отправился в спальню, немного согреться.

Граф повернул голову и несколько минут молча всматривался в замерзшее окно.

— Сабрина не глупа, — пробормотал он наконец, скорее себе, чем Элизабет.

Та подумала, что сестра всегда была последней дурой, и презрительно скривила губы. Горечь и ревность терзали ее.

— Но это не я убежала из дому, — неожиданно выпалила она, — опозорив себя и семью!

Седые лохматые брови старика угрожающе сошлись.

— Сабрина отнюдь не потаскушка, Элизабет, хотя тебе нравится так думать! — прогремел его голос. — Твоя злоба и зависть не делают тебе чести. Так, значит, Сабрина бесстыдно предложила себя Тревору? Какая чушь!

Он заметил, что с лица внучки сбежала краска, но понял: добиться от нее правды вряд ли удастся. Каким непростительным легкомыслием с его стороны было считать, что неприязнь Элизабет к сестре уменьшится, как только он найдет ей мужа, и не просто мужа, а будущего графа Монмута. Граф хотел, чтобы Элизабет пошла к алтарю прежде Сабрины, и даже отверг предложение знатного дворянина, лишь бы благополучно пристроить Элизабет.

Старик покачал головой. Нет, он лукавит, даже сам с собой! Просто хотел как можно дольше не расставаться с Сабриной. Если бы только Кларендон попросил у него руки старшей внучки! Но тот был сражен Сабриной, когда увидел, как заразительно она смеется вместе со старым сквайром Фробишером, помогая тому сесть в кресло. Граф вспомнил ошеломленное выражение лица Кларендона. Тогда он сразу понял, что Ричард безумно хочет получить Сабрину.

Граф перевел взгляд на бледное лицо Элизабет.

— Итак, тебе нечего мне сказать? — многозначительно поинтересовался он. Ах, бессмысленный вопрос! Она, разумеется, станет молчать как рыба.

Элизабет сжалась под пронзительным взглядом старика.

— Но, сэр, если уж Сабрина по какой бы то ни было причине решила уехать из дому, почему не посоветовалась с вами? Вы сами признаете, что в письме ничего существенного не сказано. Не является ли это доказательством ее виновности?

Наконец-то ей удалось нанести удар!

Элизабет едва сдержала торжествующую улыбку. Она сумела взять верх! Он словно усох на глазах, прилип к спинке кресла, а ярко-голубые глаза мгновенно выцвели и затуманились. Вот тебе! Твоя бесценная Сабрина, которая по всякому поводу бегала к тебе со всеми бедами и невзгодами, сбежала без оглядки, ни на секунду не подумав о своем грозном защитнике!

Граф глубоко вздохнул.

— Не верю и никогда не поверю той лживой сказке, которую сплела ты со своим муженьком. Оставь меня, Элизабет.

Надменно выпрямившись, Элизабет повернулась и поспешно вышла из библиотеки. Проходя через огромный холл, она с ужасом думала, что произойдет, если Сабрина все-таки выживет и вернется.

— Леди Элизабет? — раздался голос дворецкого. Элизабет вздрогнула от неожиданности и резко обернулась, схватившись за перила лестницы.

— Да, Риббл?

— Извините, миледи, но маркиз Арисдейл просит разрешения увидеться с леди Сабриной. Он сейчас в гостиной. Я не взял на себя смелость сообщить ему об исчезновении леди Сабрины.

Теплая волна восторга разлилась в душе Элизабет. Она облизнула пересохшие губы. Господи Боже, Ричард Кларендон здесь!

Заметив, что дворецкий исподтишка наблюдает за ней, она коротко кивнула:

— Я приму его, Риббл.

Страх и волнение охватили женщину при мысли о встрече с Ричардом, человеком, которого она любила с шестнадцати лет. Он был старше ее на пять лет. Элизабет всячески пыталась привлечь к себе его внимание, открыто упоминая о немалом приданом, но он пропускал все ее намеки мимо ушей. Когда два года назад молодая жена Ричарда внезапно скончалась, надежды Элизабет вновь вспыхнули, но он… он предал ее!

Она вспомнила, как едва не потеряла сознания, подслушав разговор Ричарда со старым графом. Он просил руки Сабрины! Унижение ее было тем горше, что мужчины, казалось, даже не замечали, что она находится в комнате.

До сих пор в ее ушах стояли слова деда, произнесенные глубоким бархатным баритоном: «Моя малышка Сабрина так похожа на свою бабку! Она не потерпит измен мужа. И к тому же она знает о вашей репутации, хотя многие подробности ваших похождений ей остались неизвестны. Нет, я никогда не отдам внучку человеку, способному ее предать. Именно предателем она посчитает человека, неразборчивого в связях с женщинами. Постарайтесь одуматься и встать на путь исправления и раскаяния. Не отдам внучку на позор и несчастье!» — «Сабрина молода, милорд, — почтительно возразил Ричард Кларендон. — Она словно пылкая, прекрасная, но неукрощенная кобылка. Заверяю вас, что моя жена ни в чем не будет нуждаться. И ей даже в голову не придет смотреть на других джентльменов». — «Вы хотите сказать, Ричард, что ваше обаяние и чары завоюют мою внучку?..»

— Леди Элизабет!

Элизабет вздрогнула, возвращаясь к реальности, и раздраженно взглянула на дворецкого.

— Что вам надо, Риббл?