Беру сумку с ценным, запираю спальню, в гардеробе накидываю куртку. Я задерживаюсь на втором этаже только для того, чтобы попрощаться с Александрой, но малышка еще спит. Сладко и беззаботно. Вроде не нужно, но по привычке глажу ее по головке и раздвигаю портьеры, впуская в детскую серое осеннее солнце.

Тихонько ступаю обратно, но сердце от чего-то саднит при мысли о краткой разлуке с ребенком. Никогда прежде такого не чувствовала к воспитанникам. Напускное.

Богдана Александровича не вижу, в офисе, наверное. Инна до сих пор дрыхнет и фиг с ней. Шагаю по лестнице вниз и слышу противные речи Самары. Достаю из кармана телефон.

- Пошевеливайтесь! Гирлянду с именем дочери растяните у дивана на стене. Воздушные шары по углам. – Стоит, машет костлявыми руками, похожими на сухие ветки. – Художник, поторопись! Скоро будет готова картина, которую госпожа Инна рисовала? Не забудь подписать – самому дорогому мужу!

- Класс!

Не сдерживаюсь, подстегиваю Самару.

- У тебя выходной? Так иди! – Служанке не до меня, у нее забот полон рот. – Эй, повара! Притомите еще чуть-чуть курицу, все должно выглядеть так, будто госпожа Инна готовила.

Миную гостиную и распахиваю стальную дверь. По территории двигаюсь быстро, я слышу приветствие Наура, но не реагирую. Такси, вызванное по приложению, уже подъехало и ждет. Хлопаю воротами и усаживаюсь в салон.

Я называю водителю адрес и сползаю по сиденью, залипаю глазами в телефон. Снова окунаюсь в инстаграм Царёва, налюбоваться не могу одной его фотографией, где мужчина по-настоящему счастлив. Фото с маленькой доченькой на руках. Месяца три ей. Здесь у Богдана горят глаза, а на лице искренняя улыбка.

Делаю скриншот публикации и сохраняю. В полудреме терплю пробки, заранее созваниваюсь с мамой, предупреждаю ее о скором прибытии.

“Спасибо за поездку, заказ будет оплачен картой”- раздается автоматический голос из колонок такси.

Водитель доставил меня к той самой многоэтажке, где проходили однотипные дни и ночи до встречи с Богданом. Кажется, я немного отвыкла от здешней обстановки. На контрасте с богемными пейзажами постсоветская часть города меркнет серостью панельных стен, растрескавшимся асфальтом у подъезда и лавкой с облупленной желтой краской.

Но это чисто визуал, мне не терпится окунуться в атмосферу. Домашнюю. Место, где любят такой, какая есть. Просто за то, что я Лера Майская.

Поправляю сумку, выдыхаю ноздрями густой пар, топаю. У железной двери с содранными объявлениями достаю ключи от домофона.

Лифт занят, но подниматься на седьмой этаж лень. Дожидаюсь, когда створки распахнутся, машинально пячусь, чтобы пропустить выходящего.

- Таисия Павловна?

Изумлению нет предела, не самая приятная встреча с главврачом клиники, под четким контролем которой я рожала.

- Валерия здравствуй, навещала бывшую коллегу – твою маму.

Поразительное сходство Таисии с Лаймой Вайкуле сначала удивляло до желания попросить автограф, только врач брюнетка. Сейчас отталкивает, даже переключаю канал, когда вижу певицу.

- Я, собственно, тоже к родителям.

Отделываюсь банальной фразой, обхожу даму, но Таисия задерживает меня, схватив за локоть.

- Слышала с долгами, наконец, рассчитались. Влиятельный человек помог, верно?

Она говорит нарочито ласково, с трудом скрывая нотки раздражения.

- Мне повезло с работой.

- А у нас в клинике теперь обвал. Проверки почти ежедневно как по расписанию. Угроза закрытия филиала. И как людям неймется? Им помогаешь, протягиваешь руку помощи, а вместо благодарности разгребаешь вагон проблем.

Душу изливает, что ли? Нет. Я не дура и различаю намек, но понять, каким боком меня это касается, не могу. После вручения ребенка неизвестному человеку я покинула клинику, самостоятельно боролась с сердечными муками.

- Все наладится.

Мне не нравится ни тон, ни взгляд Таисии Павловны. Хмурюсь, вырываюсь, еле успеваю проскочить в лифт, пока он не закрылся.

- Рожать тебе надо, Валерия, своего малыша! Не связывайся с Богданом Александровичем, заранее проиграешь.

Створки шумно захлопываются, оставляя по ту сторону серьезное выражение Таисии Павловны. То ли лифт быстро двигается, то ли мне снова нехорошо. Придерживаюсь за поручень, обмахиваю себя ладошкой.

Кабина пропиталась ароматом врача. Императрица. Пользуется им бессменно, даже когда за закрытыми дверьми кабинета опаивала меня странным травяным чаем и соловьем щебетала о единственном спасении нашей семьи – суррогатном материнстве. Об эгоизме по отношению к родителям. Они в преклонном возрасте, а я здоровая как лошадь.

На седьмом этаже практически выбегаю из лифта, спешу к двери напротив.

- Вот так радость!..

Мама еще не сняла кухонный фартук, но с теплом обнимает меня на пороге. В квартире пахнет выпечкой и немного сердечными каплями. Снимаю башмаки, заныриваю в свои домашние тапки.

- … Мой ручки и за стол.

Только здесь меня встречают как после долгой голодовки. С борщом, мясом и свежими оладьями.

Папа в клетчатой рубашке и трениках неторопливо выходит из единственной комнаты. Совсем белый стал. Седой. От этого грустно, ведь в памяти он по-прежнему силен и молод. Катает меня по парку на своих плечах, а я визжу от некого драйва. Крепко держу в руке воздушный шарик на нитке.

Мы усаживаемся за стол с цветастой клеенкой. Вообще моя квартира была задумана в стиле лофт, но матушка с этим не согласна.

Загребая суп ложкой, папе надобно узнать больше:

- Как робота? А начальник как? Со всеми подружилась?

Ох…

- Миша, не приставай к ребенку, дай поесть. Ишь, кожа да кости. За чаем обсудите.

Флегматичный папа уступает маме с ее командирскими замашками. Она решительнее меня, но не злобная и я порой завидую этим качествам.

Под мои восхваленческие оды о господине Царёве пьем чай, и родители наивно принимают на веру. Не то чтобы я постоянно лгу, просто не хочу их расстраивать. Отдав долг кредиторам, я по уши ввязла перед Царёвым. А родители будут додумывать, фантазируя такие издевательства над дочкой, от которых у Самары и Наура волосы встанут дыбом.

После обеда встречаюсь с подругой Катькой в кафе, ничего особенного, все так же пою о Богдане. Если не учитывать его вредный характер, язык не повернется наговаривать на мужчину или жаловаться. Однако я не могу отказаться от удовольствия и не наябедничать на Инну. В разумных пределах, естественно.

Фоном держу Царёва в голове. С выплаченными деньгами на карточке могу себе позволить капучино и пирожное. Катька достает смартфон и заходит в инстаграм Инны, сосредоточенно листает и разворачивает ко мне экран:

- Посмотри на ее шубу, посмотри на этот мех стервятника! А маникюр? Цвет? Гнилые когти, такое ощущение, что у Инны грибок! Фу… Просто рыгалов…

- Катя! – стучу кулаком по столу. – Я ем.

- Инна придирается, потому что завидует. Ты в сто раз лучше!

Тема от пассии Царёва плавно перетекает в любовные приключения подруги и затягивается еще часа на три. После встречи не принимаю приглашение Кати, считаю нужным остаться с родителями. Переночую на кресле-кровати.

К пяти возвращаюсь домой, помогаю матери нарезать капусту для закваски и мою посуду. Вечером усаживаемся семьей за просмотром передачи про политиков и депутатов. В телевизоре мужчины с пеной у рта спорят, а папа с пеной у рта поддерживает одну из сторон, недовольно размахивая пультом. Мы с мамой терпеливо киваем, мол, конечно конечно.

В полночь родители уже спят, а у меня не получается. Оставшись без стороннего общения, будто разрываюсь ментально. На тонком уровне представляя, чем сейчас занимается Богдан. Телефон загорается яркой вспышкой и от нее по телу проносится волна жара. Неужели?

Нет. С досадой смотрю на экран и вижу сообщение от Игоря из Челябинска. Парня по переписке. Он говорит, что был у нас в городе, но, к сожалению, не смог выделить минуты для знакомства воочию. Как мне это важно. Ну. Я строчу ему в ответ, что ничего страшного, а после блокирую номер.

Ровно в шесть утра подскакиваю с постели, но мама встала раньше и хлопочет на кухне. Я привожу себя в порядок, стараюсь отвертеться от завтрака.

- Ешь, пока рот свеж!

Насильно пропихиваю жареные яйца с помидорами, другой рукой вызываю такси. Нутро горит, пылает. Каждая минута растягивается в вечность. Прощаюсь с родителями и обещаю показаться в следующую субботу.