- Богдан… я, кажется, не готова…

- В смысле?

Не отвлекаясь от ласк, ушам своим не верю. Мне не смели отказывать, тем более сейчас, когда нужно. Долго и жарко. По природе.

- После всего что случилось, после всех новостей я не могу пока перед тобой раскрыться, прости.

Что говорит эта девушка? На секунду замираю, отстраняюсь, упираюсь руками в колени Майской, а она, будто издеваясь, хватает декоративную подушку и прикрывается. От меня.

- Напугал тебя? Милая, я могу быть нежен…

- Все хорошо, Богдан, просто мне нужно немного времени.

М-да. А мне что делать? Уже настроившись на лакомое, терпеливо выдыхаю и поправляю одежду. Я не насильник.

Поднимаюсь с кровати, ощущая предательский дискомфорт в штанах, думаю, ледяной душ поможет этой проблеме. Жаль, что все настроение так и осталось в стенах детской. Решаю покинуть спальню и дать возможность Майской спокойно привести себя в порядок.

- Форму, Валерия Михайловна, больше не надевай, - не оборачиваясь, стараюсь говорить нормально, но слова хрипло вылетают из горла. – Завтра с утра отправишься в торговый центр и купишь новую подобающую матери одежду. Если хочешь, могу нанять стилиста в помощь.

- Кхм… - Майская тоже напряжена и кашляет от волнения, - спасибо, я справлюсь.

- Отлично.

Я выхожу из спальни и на час оседаю в кабинете, разбираюсь с хитрыми проводами и настраиваю программу, чтобы пересмотреть камеры видеонаблюдения. В моей комнате тоже установил, будет, на что полюбоваться холодными осенними вечерами.

Только любоваться и остается, ведь с предрассудками Майской близость мне светит в ночь перед Рождеством, когда незамужние дамы в зеркала женихов выглядывают, а тут реальный бери пользуйся. И в день летнего солнцестояния.

Если Валерия Михайловна будет готова, то побалует и двадцать девятого февраля, в порядке исключения.

Но это я утрирую, ведь обещал налаживать контакт с Майской, поэтому высказываю недовольства мысленно.

Слышу стук в дверь.

- Входи.

Не отрываясь от монитора, позволяю, когда створка с легким скрипом открывается, перевожу внимание на звук и вижу Самару.

- Господин, там пенсионеры какие-то у ворот стоят… говорят к вам приехали. Прогнать?

- Нет! Незамедлительно впустить.

Служанка удивляется, но покорно кивает и спешит дать распоряжение охранникам. Так и не успев изучить записи, сворачиваю программу, шагаю следом и запираю кабинет. Быстро иду по коридору и нахожу Валерию, конечно же, в детской. Девушка надела простенькую юбку ниже колена и кофту невнятного цвета. Да, ей необходимо сменить гардероб.

- Валерия, твои родители явились.

- Ой!

Отстраняясь от колыбели, улыбается во весь рот, искрится от счастья. Прикрывает ладошками жаркие щеки и на цыпочках, чтобы не разбудить Александру, бежит ко мне.

Глава 21.

Заполошная ты госпожа, но как приятно видеть тебя радостной.

Развожу руки в стороны, чтобы поймать Валерию. К удивлению, девушка проносится мимо, и только ароматный цветочный шлейф от нее остается. Хмурюсь, смотрю, как семенит по коридору Майская, прячу руки за спину и военным маршем двигаюсь за ней. На лестнице прибавляю темп, успеваю словить Валерию в прихожей, задерживаю, приобняв за талию.

- Куда собралась в таком виде?

Строго взираю, в гардеробе нахожу свою куртку и накидываю Майской на плечи. Вместе идем на улицу. Я замираю на крыльце, а Валерию уже ничем не остановить, прямо в балетках она спускается по каменным ступенькам и спешит навстречу родителям. Территория большая и не сразу девушка бросается в объятия матери.

Наблюдаю как Ольга Ивановна, божий мой одуванчик в коричневом пальто и платочке на голове размашисто топает по дорожке. Позади отец, сгорбившись, тащит две тряпичные сумки и восторженно по сторонам вертится, рассматривает мой сад.

- Сынок, а ну, пойди сюда, чего там стоишь одинешенек?

Кричит не мне Ольга Ивановна, а Науру. Свирепому бойцу и начальнику охраны, что, сжав рацию, проверял мои владения по периметру. Скрещиваю руки на груди и усмехаюсь на замешательство Наура. Не по уставу ему общаться с гостями, если нет сомнений в плане безопасности. Даю Науру вольную, потому что знаю, Ольге Ивановне плевать на мои правила, и она уже расстегнула тряпичную сумку, достала оттуда целлофановый пакет.

- На вот, поешь.

Подает охраннику.

- Не положено.

- Бери не стесняйся, вон какой худенький.

Насильно впихивает Науру мешок, кажется, с пирогами и с чувством выполненного долга оборачивается к подоспевшей Валерии. Какая прелесть. Прям воссоединение после мучительной разлуки, настолько томительной, что дамы смахивают слезы. Сутки почти прошли все-таки.

Ольга Ивановна и Валерия о чем-то шепчутся и двигаются к особняку, Михаил Петрович не отстает. Стальная дверь за моей спиной хлопает и на крыльцо выходит Самара, туго обмотавшаяся в шаль.

- Кто эти люди? – с недоверием поглядывает.

- Родители Валерии Михайловны.

- М… прикажете подавать ужин?

- Нет, только легкие закуски и напитки. Есть сегодня, я собираюсь борщ. Ольга Ивановна лично сготовила.

- Господин, - тревожно охает, - пробовать чужие угощения опасно. Не поймите меня неправильно, просто кто знает, что твориться в головах у посторонних людей.

- Самара, оставь бредни.

Шикая, отмахиваюсь и служанка, покачивая головой, скрывается внутри дома.

Я спускаюсь по крыльцу, сначала забираю одну сумку у Михаила Петровича, потом тяну руку для приветствия. Мужчина сдержанно и немного скованно здоровается, ему неловко в отличие от Ольги Ивановы, которая радушно обнимает меня, схватив за края пиджака, осторожненько тянет, и едва я поддаюсь ей, склоняюсь, целует в щеку.

- Золотой ты человек!

- И вам доброго вечера, Ольга Ивановна. Не будем стоять у порога, прошу.

Галантно придерживая пожилую особу, толкаю дверь и пропускаю вперед, следом отца, ну и главный десерт вечера – Валерию Михайловну. Я помогаю снять женщине пальто, указываю, где раздеться Михаилу Петровичу. Майская уносит бадейки на кухню, чтобы отдать их поварихам.

- Пройдемте в столовую.

Зазываю гостей и ничуть не удивляюсь их округлым глазам. Все, кто впервые попадают в особняк, вертятся в изумлении. Да, я могу похвастаться искусным дизайном и антикварными предметами мебели, роскошными канделябрами и лепниной на стенах.

Усаживаемся за длинный глянцевый стол, а я замечаю, насколько тщательно готовились родители к нашей встрече. Михаил Петрович посетил парикмахерскую, надел отглаженную рубашку и галстук. Ольга Ивановна собрала волосы и нарядилась в платье с жемчугом.

Официанты, кружась, расставляют закуски, чайники и графины, приборы. Я не дождусь главного блюда, сглатываю слюну, будто не ел дня три. Наконец выносят подогретый борщ и домашние пироги. Желаю приятного аппетита, а Ольга Ивановна замирает, поглядывает, как я зачерпываю первую ложку.

- Ну, как? – вкрадчиво спрашивает.

Великолепно, на тонкой грани с экстазом моих вкусовых рецепторов. И не придумали еще тех слов, чтобы подобрать к описанию этого супа. У матери Валерии превосходный талант в кулинарии. Интересно Майская тоже так умеет? Я готов выплачивать девушке поощрение, выше, чем зарплата у главного прокурора в городе, лишь бы есть такой суп чаще. Именно такой и никакой другой.

- Впечатляюще Ольга Ивановна. Объеденье.

- Ой, как хорошо, дорогой ты наш. – Женщина тянется к блюду с пирогами и угощает меня. – Богдан Александрович, миленький, разреши взглянуть на внучку хоть одним глазком?

Первые три секунды уже на рефлексах испытываю протест, порываюсь отказать, но сдерживаюсь. Не потому, что не уважаю Майских, просто привык в большинстве своем говорить людям “нет”.

- Эм, да, если Александра проснулась.

Божий одуванчик улыбается. Валерия, что сидит по правую руку берет салфетку, вытирает с моей щеки алую помаду, как метку от Ольги Ивановны.

Самара показывается из-за угла, не смеет перебивать нашу беседу, топчется. Перевожу на нее внимание.

- Можно вас на минутку, господин?

- Что-то срочное?

- Нет… просто…

Прошу извинения перед Майскими и приподнимаюсь из-за стола, однако, Валерия дотрагивается моего запястья и препятствует. Щурясь, обращается к Самаре: