— Что там насчет сувенирчиков? С пустыми руками же к дитю не едут?
Яна чуть не расхохоталась:
— Заскочим в детский. Сувенирчики малышам не дарят… папаша.
На этот раз он вообще ничему не сопротивлялся, только кредитку в нужное место подсовывал. Яна и сама была не слишком-то в курсе, что дарят таким маленьким детям, но консультанты, почуяв запах безалаберных клиентов, в мгновение ока битком набили целый пакет какими-то непонятными, но дико цветными атрибутами счастливого детства.
Татьяна встретила их усталой улыбкой. Яне даже показалось, что имя ее было забыто сразу после знакомства. Возможно, дело было в том, что никто не привык воспринимать текущих девушек Вадима всерьез. Или причина была все же в другом, потому что Таня мгновенно запричитала:
— Он спит сейчас! Вы же не торопитесь, да? Руки помойте с мылом и посидите тут, а я совсем-совсем немножко погуляю. Одна!
— Э-э-э? — переспросил Вадим.
Татьяна умоляюще заломила руки, а ее глаза подозрительно заблестели:
— Прошу! Минут двадцать! Мне очень-очень надо! На лавочке посидеть!
И вылетела из квартиры, едва только успев схватить куртку. Вадим с Яной озадачено переглянулись, но начали снимать обувь.
Двухкомнатная квартира в самом центре города была шикарной, но каждый угол ее буквально кричал о том, что тут обитает ребенок — развешанные пеленки, разбросанные игрушки, баночки с присыпками и невероятное количество погремушек. Мальчик мирно сопел в кроватке и немного хмурился, этим сильно напоминая отца. Яна старалась не шуметь, чтобы не разбудить, потому отошла подальше и выглянула в окно. Присмотрелась к одинокой фигуре — Татьяна сидела на дворовой скамейке, вытянув ноги, раскинув руки и зачем-то открыв рот. Неестественность этого положения подчеркивалась абсолютной неподвижностью. Она словно в кому впала — вот именно так, в позе морской звезды с открытыми глазами.
Вадим запнулся обо что-то и тишину разразило громкое раздражающее пиликанье. Он подхватил с пола музыкальный домик и нервно начал искать кнопку выключения. Но возвращенное безмолвие через пару секунд наполнилось криком. Яна тут же подлетела к кроватке — младенец орал громче и громче, при этом все сильнее краснел.
Яна схватила первую попавшуюся погремушку и сунула мальчугану под нос, но его словно испугала эта вещь — потому что крик его сделался сдавленным, а искаженное личико приняло багровый окрас. Она в растерянности посмотрела на Вадима… и впервые имела счастье лицезреть самого уравновешенного человека в истории разумных существ не находящим себе места от паники.
— Возьми его на руки! — закричал он чуть ли не громче, чем ребенок. — Дети это любят!
— Сам возьми! — ответила ему Яна так же истерично. В действительности, она даже не представляла, как такую крохотулю можно потрогать и при этом ничего не сломать. — Давай, давай, отец года, твой выход!
— Ага! — совсем по-детски завопил он. — А если он мокрый?!
Яна выдохнула, посмотрела на надрывающегося малыша еще раз, а потом заговорила серьезно и даже с ноткой торжественности:
— Кто-то должен это сделать, Вадим.
— Камень-ножницы-бумага? — кажется, он до сих пор на что-то надеялся.
— Нет! — отрезала Яна.
Вадим внял и послушно последовал ее приказу — закатал рукава и осторожно взял ребенка.
— Что ты на него уставился? — торопила Яна, которой казалось, что малыш сейчас задохнется от плача. — Прижми к себе, покачай!
Он уместил маленький затылочек в белой шапочке в свою ладонь и поводил бесценной ношей по воздуху. На ребенка это впечатления не произвело, и тогда Вадим от отчаянья начал подвывать: «А-а! А-а!». Сергей Вадимович в перерыве между истерическими криками услышал этот зов и заинтересованно замер. «А-а! А-а!» — повторил вдохновленный первой победой Вадим громче. И потом таким же распевом обратился к Яне:
— Ко-огда его ма-ать уже при-идет?
Яна двинулась к окну, по пути отвечая:
— Она сказала, минут на двадцать. И было это… минуты три назад.
— А если он голодный? — как только Вадим перешел на нормальную речь, ребенок тут же начал кукситься, поэтому папаша вернулся к своим прямым обязанностям: — А-а! А-а!
— Вряд ли бы Таня оставила на нас голодного ребенка. Он, наверное, просто чужих испугался.
Сама она при этом смотрела на дворовую скамью — Татьяна сидела в той же самой позе, даже не подозревая, что тут творится катастрофа. Ксюша рассказывала на дне рождения, что мать очень хотела этого ребенка и любит больше жизни. Почему ж она выглядит, как мумия, вынутая из стиральной машинки?
Вадим, на удивление, быстро приспособился. Он уже пытался уложить малыша на локоть, чтобы было удобнее, но тот предпочитал торчать торчком. А когда Вадим цокнул языком — неожиданно широко и беззубо заулыбался. И тут же снова сморщился, едва только Яна приблизилась.
— Не подходи! Ты ему не нравишься!
— Почему это не нравлюсь? — опешила Яна.
— Страшная, наверное… Ребенку виднее!
Яна, несмотря на нанесенную самолюбию обиду, не стала спорить, дабы не нарушить с боем отвоеванный мир.
Татьяна вернулась ровно через двадцать минут и выглядела теперь помолодевшей лет на десять. Она улыбалась так, словно где-то в промежутке между лавочкой и дверью квартиры успела принять что-то веселящее.
— Уже проснулся, мое солнышко? — лепетала она, подбегая к Вадиму. — Давай его мне, соскучилась! А вы хорошо справились — я не думала, что он так мало проспит!
Вадим, передав сына матери, тут же нахмурился:
— Его Яна погремушкой напугала! Если Сережка потом заикаться будет — ты знаешь, кто в ответе.
Обвиняемая чуть не подавилась возмущением:
— А он брать ребенка на руки не хотел, потому что тот мокрый!
Татьяна плавно качалась из стороны в сторону, и малыш при этом не выдавал ни капли возмущения.
— Он же в памперсе, придурок! Но спасибо вам — я так отдохнула, так отдохнула! Как на курорт съездила! А то уж думала, с ума сойду… Солнышко мое вообще спать не любит, а в одиночестве я не оставалась с самого роддома.
Яна не знала, что отвечать на такие странные признания, но первым сообразил Вадим:
— Если так тяжело, почему няню не наймешь? На те же двадцать минут. Я тебе мало денег, что ли, даю?
— Да не в деньгах дело! У меня какая-то паранойя открылась — вот не могу Сережу с чужим человеком оставить, хоть убей. Так что няня у меня есть — в магазин там сходить или кашку разогреть. В следующем месяце мама приезжает, поможет, но вот пока решила сама справляться. А ты какой-никакой, а отец. Так что сердце у меня на месте осталось.
— Ха! — не выдержала Яна. — Этот твой «отец» буквально позавчера маленького щенка из дома вышвырнул!
— Ну то щенок, — Таня улыбалась только ребенку. — А не такая вот ути-пути-прелесть…
Спорить с ней о нравственности поступков в этот момент было бессмысленно. Наверное, женщина просто устала до такой степени, что даже в Вадиме разглядела отца, а не донора спермы. А потом она заявила, что «им» пора кушать, после чего гости поспешили скрыться с глаз долой. Напоследок прозвучало отчетливое: «Заходите почаще!», заставив их только прибавить шагу.
Если Вадим и пережил стресс, то теперь в его внешнем виде ничего об этом не говорило. Яна же до сих пор пыталась отдышаться. Самое страшное, что может познать девушка, — это знакомство с молодой матерью. Эта смесь вселенской любви, гармонии и фатальной усталости обескураживает с непривычки до такой степени, что потом еще сто раз подумаешь, а потянешь ли сама эту бесноватую гормональную эйфорию.
— Теперь за Бобиком? — Вадим отвлек ее от мыслей.
— За Бобиком, — Яна теперь себя чувствовала настолько же уставшей, как недавно Татьяна.
По понятным причинам Вадим не жаждал оказаться в ее доме, поэтому они заранее договорились, что Яна забежит одна, тихонько заберет псинку и вынесет. Но отец как будто почувствовал их приближение — а вполне возможно, что и ждал у окошка — спешно покинул свое добровольное затворничество и вылетел на улицу. После этого от излишне настойчивого приглашения отказаться уже было невозможно. Яна не стала раздражаться и выискивать пути побега — сейчас Вадим узнает про уход Светланы, и на этом их соглашению конец. Да и пора уже.
Дорогого гостя насильно усадили за стол, а домработница немного хмурилась, будто знала то, что знать ей не положено. Пожилая женщина отличалась исключительным чутьем на людей — это Яна давно заметила. Не угадала та только с оценкой Светланы и почему-то относилась к ней очень тепло, да и заметно скучала теперь. Зато Вадима, судя по выражению лица, сразу раскусила.