И, обхватив Яну за талию, потащил из лифта к своей двери. Она попыталась недовольно взвизгнуть, но Вадим тут же отпустил и добавил примирительное:
— Я шучу. Шучу я. Успокойся.
— Все, ты дома. Отзвонись Кириллу, а я пойду.
Но он не дал возможности Яне так просто сбежать, перехватил за локоть и буквально затащил ее внутрь.
— Пожалуйста, не уходи. Мы сейчас с тобой выпьем и поговорим. Помнишь, ты у меня бумажник сперла? Так вот, я тебе тот грешок забуду, если окажешь мне маленькую услугу. Как тебя там?
Яна растерянно осматривалась, придумывая, как отреагировать на его настойчиво-приглашательное настроение. Ну конечно же, верхний этаж. И конечно — полностью застекленная стена, так, чтобы свысока рассматривать ночные огни города. С его положением без пафоса, видимо, никак. Но в самой квартире царил настолько идеальный порядок, что возникало сомнение, а живет ли тут кто-нибудь вообще. Вся немногочисленная мебель была представлена лишь огромным диваном и плазмой перед ним. Полки в тон стен никакого изящества помещению не придавали.
Вадим вел себя несуразно, однако Яна, наверное, могла понять его растерянность и даже нежелание оставаться одному в дальнейшем распитии, но…
— А почему ты никого из своих друзей не позвал?
Вадим шатнулся к дивану и кинул пуловер на спинку, хотел было стащить с себя и футболку, но, вспомнив о существовании Яны, оставил эту затею. Зато подошел к ней и без зазрения совести начал расстегивать пуговицы на плаще, при этом отвечая:
— Потому что они меня любят. Я у них по определению хороший, а мне надоело быть хорошим… А ты считаешь меня плохим. Вот ты-то мне сегодня и нужна.
Яна откинула его руки, которые даже с верхней застежкой справиться были не в состоянии.
— С чего ты взял, что я считаю тебя плохим?
Она расстегнула сама, чтобы он не принялся за это дело по второму кругу с тем упорством, которое доступно только после литра коньяка. Он был очень пьян — Вадима качало из стороны в сторону, да и глаза его никак не хотели останавливаться в одной точке. Но говорил почему-то очень отчетливо:
— Ты меня обворовала и следила за мной. Уж точно не от большой любви. Или от большой?
Она бросила плащ на тумбу и отмахнулась устало:
— Да я не за тобой следила. Ладно, кофе есть у тебя?
— Кофе у меня не есть… — он уже направился в гостиную, и там из навесного бара достал бутылку. — Просто поддержи компанию, раз уж все равно за мной следила.
— Я не следила! — раздраженно отозвалась Яна, но шагнула к нему.
— Следила, следила! — Вадим вошел в ту стадию опьянения, которая приключается с каждым и называется «Никогда не сдавайся!». — Уж не знаю, что я тебе сделал, но могу предположить: я бросил какую-нибудь твою сестренку или уволил какого-нибудь братишку. Ну или что-то в этом духе.
От ответа Яну спас телефон, неожиданно затрещавший из сумки. На дисплее светилось «Светлана», поэтому девушка почти честно пояснила:
— Родители звонят! Беспокоятся уже!
Вадим только недовольно поморщился.
— Ты где? Первый час ночи, а я и не знаю, что думать, — взволнованно щебетала Светлана. Надо же, а ведь Яна и не подозревала, что та заметит ее отсутствие. Хотя, если уж начистоту, то раньше она без предупреждения из дома на ночь не уходила. Мачеха, скорее всего, понимает, что отец спросит с нее, если что произойдет с его дочерью.
— Да я тут задержалась… у друга.
Яна решила объясниться, но Вадим вдруг подлетел, едва не завалившись на бок от такого рвения, и выхватил у нее телефон:
— Здрасьте, мама. Дочку вашу можно себе на сегодня оставить?
У Яны упала челюсть от такой непоколебимой наглости. И ведь по его голосу невозможно было догадаться, что он фактически на ногах не стоит! Светлана что-то ответила ему, и он тут же поник и вернул Яне мобильник, при этом добавив задумчиво:
— Какая злая мама! Но голос у нее знакомый…
Светлана, убедившись, что слушает ее снова Яна, теперь говорила еще более напряженным голосом:
— Ян, ты взрослая, и я не имею права тебя воспитывать… Но… что там происходит? Это твой парень?
— Ну… как бы… возможно… — ответила Яна, потому что больше ничего в голову не пришло.
— Я… не знала, что ты с кем-то встречаешься.
А с чего бы ей об этом знать? Если бы у Яны и появился парень, то вряд ли она побежала немедленно сообщать об этом факте Светлане. Но волнение в тоне заставило девушку смягчиться:
— Не переживай, — она осознанно избегала называть собеседницу по имени, поскольку Вадим и так почти узнал ту по голосу. — У него тут сегодня целая история случилась… И он потребовал моей поддержки.
Светлана подумала несколько секунд:
— Хорошо. Я Володе не скажу, конечно, а у тебя и своя голова на плечах имеется. И если твоему другу нужна помощь, то… У тебя точно все в порядке?
— Точно.
— Тогда извини, что позвонила.
Яна закинула телефон обратно в сумку, но теперь пришлось вспомнить и о причине, по которой здесь оказалась. Она никогда не считала Светлану плохой, и с ее присутствием в жизни отца давно смирилась. Да и сам он, очевидно, считал свой брак удачным. Так с чего же вдруг ту понесло на приключения? Еще и с таким неоднозначным персонажем, как Вадим.
Сам он поставил перед гостьей полную рюмку, но дожидаться не стал — хлопнул свою и откинулся на спинку дивана. Яна понимала, что может уйти в любой момент, но любопытство ее удерживало на месте. И она четко осознавала, что никогда — в этой и любой другой жизни — Эль Дьябло в таком состоянии не застанет. Даже сейчас, когда он зверски пьян, ведет себя так, словно у него только часть функций отключилась: при полном беспорядке в мыслях и отсутствии координации движений, например, он говорит настолько отчетливо, словно и не пил вовсе. Какие еще механизмы у него сейчас притупились? И наверняка эти функции он в других ситуациях не отключает вообще. Поэтому она решила, что ничего страшного от расширения общения не произойдет:
— Вадим, я не могу понять — ты рад или огорчен, что у тебя теперь есть ребенок?
— Я не знаю… — он даже глаза не открывал. — Просто это как-то… я не знаю… Я никогда не хотел детей.
Яна пересела к нему на диван, чтобы быть ближе.
— Почему?
Он думал долго, а потом, видимо, решил начать совсем издалека. Или мысль потерял:
— Моя мать умерла, когда мне было десять.
У Яны в животе что-то болезненно сжалось. Это признание словно сближало их. Невозможно продолжать считать человека совсем чужим, если узнаешь, что он пережил такое же горе, как и ты сам. Ее голос дрогнул:
— А отец?
— Отец до сих пор жив. К сожалению.
Яна оторопела от такой формулировки. Слишком цинично. Слишком… откровенно. Но вслух сказала только:
— Моя мама погибла в аварии, когда мне было восемь.
Он вдруг открыл глаза и повернул к ней голову:
— И что? Ты поныть сейчас по этому поводу решила? Погоди-ка, а у кого я тебя на ночевку отпрашивал? Для трупа она слишком сильно переживает.
Видимо, родство душ, как и приступ искренности, на этом можно считать исчерпанными. Их истории объединял только один трагический факт, а во всем остальном они шли разными путями. Иначе и не объяснишь, почему в нынешнем состоянии они стали настолько разными, что даже не могут друг друга понять. В конце концов, у Яны был отличный папа, да и Светлана присутствовала, а это уже не позволило бы себя чувствовать одинокой. Кто знает, как складывалась жизнь Вадима?
— А что было потом? — решила она рискнуть.
— А потом у меня начала болеть голова, — очевидно, шансов для дальнейшей исповеди уже не осталось.
Вадим потянулся к бутылке, а Яна вспомнила о важном:
— Кириллу позвони! Он просил…
Парень выпил залпом очередную рюмку, зажмурился на секунду, выдохнул, а потом спросил:
— А ты откуда знаешь Кира? Как там тебя?
Ого! Похоже, что он вообще ничего не соображает… Яна решила, что объяснять сейчас что-то совершенно бессмысленно, поэтому сама взяла его мобильник. Он только заметил:
— Ты только телефон мой не воруй, хорошо?
— Постараюсь.
Яна открыла список контактов и тут же нашла надпись «Кир». Тот, по всей видимости, еще не спал, потому что ответил бодро и поблагодарил ее за помощь. Хорошо хоть, не начал расспрашивать о состоянии друга. Добавил только напоследок: «Яна, скажи ему утром, чтоб позвонил».