LJ Maas - Нет более слепых…

– Вэл, Вэлери Кейн, – ответила Джей Ти.

– Тэйлор?

– Хммм

– Я не уверена, знаешь ли ты, но я лесбиянка, – нервно сказала Джес.

– Мне всегда приятно, когда кто-то доверяет мне настолько, что может сообщить такую информацию, Джес.

– Джес?

– Да? – отозвалась девушка.

– Я тоже, – торжественно объявила Тэйлор.

– Что? – почти закричала Джессика, когда через несколько секунд ее мозг переварил сказанное. Внезапно, она почувствовала, как некоторые вещи встают на свои места в отношении старшей женщины, но это были только неясные чувства, чувства, тесно связывающие ее с Тэйлор.

– А мама об этом знает? – единственное, что смогла спросить Джес.

– Да, – Тэйлор хихикнула. – Твоя мама узнала об этом, когда мы вместе учились в колледже.

– Она никогда не говорила мне, – ответила Джес.

– Наверное она думала, что если я сама тебе не скажу, значит это не должно тебя касаться, – сказала художница.

– Надо же, – Джессика тряхнула головой. – Я думала, что маму хватит удар, если я скажу ей. А вы с ней не были… ну ты понимаешь?

– Нет, хотя это не твое дело, но нет, – ответила Тэйлор. – Твоя мама всегда была моей лучшей подругой, только так.

– А ты об этом когда-нибудь думала? – спросила Джей Ти, когда они подъехали на парковку перед небольшим одиноко стоящим зданием.

– Это здесь, – сказала Тэйлор, быстро выходя из машины и оставляя вопрос без ответа. – Почему бы тебе не оставить все твои вопросы и немного не послушать, ладно? – закончила Тэйлор, проводя девушку через переднюю дверь.

Тэйлор поняла, что чудом избежала ответа. Она могла только надеяться, что Джес забудет об этом вопросе, хотя… Если она такая же, как ее мать, то вцепится в него, подобно пит-булю, и не отпустит, пока не получит ответ.

Тэйлор указала Джес на два места рядом с выходом. У нее было чувство, что Джей Ти немного паникует, вся обстановка нервирует ее. Тэйлор хотелось оставить ей пути для отступления. Если она захочет уйти, пусть. Они приедут сюда в следующий четверг и попробуют еще раз. Оставалось примерно двадцать минут до начала.

– Ты в порядке? – спросила Тэйлор девушку.

– Вроде да, – неуверенно ответила она.

Тэйлор взяла руку девушки в свои.

– Не волнуйся Джес, ты можешь ничего не говорить и ничего не делать, просто слушай. Никто тебя не заставляет, так что расслабься, ладно? – мягко проговорила Тэйлор.

Джес кивнула и выдавила слабую улыбку.

– Тэйлор, как у тебя дела? – почти такая же высокая, как и Тэйлор, женщина наклонилась в ней, оперевшись на одно колено о соседний стул. Джей Ти отметила, что была потрясающе красивого оттенка шоколадная кожа.

– Натали, я хочу тебя кое с кем познакомить. Джес, это Натали, – Тэйлор смотрела на девушку. – Это Джессика, – закончила Тэйлор представление. – Джес поживет у меня некоторое время, – было единственное пояснение.

– Очень приятно с тобой познакомиться. Не позволяй нам особо сильно тебя пугать, – нежно сказала Натали. – Тэйлор, мне нужна твоя помощь, – продолжила она, поворачиваясь к художнице. – Джейн уехала домой, и я отчаянно нуждаюсь в ком-то, кто бы говорил. У тебя всегда хорошо получалось. Ты не возражаешь?

«Прекрасно! Как во время, главное», – подумала про себя Тэйлор.

– Не знаю, – Тэйлор повернулась, чтобы посмотреть на Джессику.

– Все нормально, – ответила она на незаданный вопрос. – За меня можешь не волноваться.

Тэйлор не то надеялась услышать. Она много раз выступала на собраниях, и это было так просто рассказывать о своем прошлом совершенно незнакомым людям. Теперь здесь была Джессика, и Тэйлор думала, что же ей сказать.

– Хорошо, – ответила она со взглядом, говорящим «Я вынуждена.»

– Отлично, ты спасаешь мне жизнь. Я тебе обязана, – сказала Натали, становясь обеими ногами на пол.

– Ты так каждый раз говоришь. Когда же я увижу оплату долга? – сказала Тэйлор с улыбкой.

– Ты получишь свою награду в раю, дитя мое, – Натали подарила ей задорную улыбку.

Тэйлор фыркнула.

– Да? А что, если меня туда не пустят?»

Натали засмеялась и подмигнула темноволосой женщине.

– Добро пожаловать всем. Меня зовут Натали.

Встреча началась. Каждый раз, когда Тэйлор просили выступить, она всегда старалась рассказать что-то новое. Она многое преодолела, чтобы достичь того, чего она достигла, и это многим давало надежду. Сейчас она нервничала, ожидая, пока Натали позовет ее на сцену. В комнате сидело около двух дюжин людей всех возрастов, рас и социальных положений, но один единственный из них пугал Тэйлор до чертиков. Та, которая сидела рядом с ней. Она даже не представляла, как Джессика может воспринять рассказы о ее прошлом. Тэйлор боялась показать ей то, что, возможно, показывать совсем не надо. «Черт, я просто хочу быть для нее хорошим примером».

Эта мысль крепко завладела Тэйлор. «Как следует нам поступить с Джес? Я, черт возьми, уверена, Тори не хотела бы, чтобы я позволила ей все это услышать. Она думает, что мы можем ее защитить от всего этого дерьма, просто притворяясь, что его нет. Бедняжка, она не понимает, что своим стремлением оградить ее от всего этого, она только сильнее толкала дочь к непослушанию. О, господи… мы становимся похожими на наших матерей. Разве Эвелин не старалась сделать то же самое с Тори и ее братом? Женщина прошла через всю жизнь, думая, что если не говорить с ними об этом, то они ничего и не узнают, если она будет делать вид, что ее сын не гей, он им не будет. Я не сделаю так… только не с Джессикой… и не позволю Тори поступить, как ее мать.»

Тэйлор очнулась от своих мыслей как раз вовремя, чтобы услышать, как Натали представила ее. Подмигнув Джессике, она заняла место на сцене. При помощи микрофона звук разносился во все уголки зала. Но Тэйлор обладала таким голосом, что никакое усиление ему не требовалось. Она вышла на середину сцены и спросила, все ли ее слышат. Ей нравилось более личное общение. Когда все кивнули, она начала рассказывать о себе.

Некоторые из аудитории уже знали Тэйлор. Она приходила сюда вот уже четырнадцать лет по четвергам. Большинство людей сторонились красивой женщины, но некоторые все же подходили и комментировали ее истории, рассказывали, что для них значит ее опыт. Тем храбрым индивидуалам, которые приходили к ней за поддержкой, она всегда дарила свои лучезарные улыбки и немного общения.

Когда она начала говорить, в ее памяти всплыла комната, очень похожая на эту. Комната находилась в подвале старой церкви в Мэйне, в августе там становилось очень душно. Как раз тогда она в первый раз пришла на встречу анонимных наркоманов, сразу после того, как они с Тори вернулись из отпуска в Калифорнии. С той ночи, когда Тэйлор призналась Тори, что у нее проблемы с наркотиками, она больше не притрагивалась ни к чему, кроме аспирина. Тэйлор много молчала, были дни, когда хотелось махнуть на все рукой и, наконец, перестать чувствовать эту боль, но искушению она не поддавалась. В такие моменты рядом всегда оказывалась Тори. Она держала ее в своих объятиях до тех пор, пока подруге не становилось легче. Тори внимательно слушала Тэйлор, пыталась сочувствовать ей, но до конца не понимала, что испытывает ее темноволосая подруга, потому что сама никогда не увлекалась наркотиками. Ей стоило много труда поставить себя на место Тэйлор. Тогда ей и пришла идея о встречах АА. Это было место, где Тэйлор могла разговаривать с людьми, испытывающими те же проблемы, слушать советы тех, кто уже прошел через это. Тот день в августе изменил жизнь Тэйлор, но она никогда не рассказывала Тори, насколько она испугалась.

– Ты думаешь, у меня получится? – спросила Тэйлор подругу, пока вытаскивала Джессику в детском сиденье из Чероки.

– Все будет хорошо! – уверенно улыбнулась ей Тори.

«О, господи, Тори, что эта улыбка делает со мной. Только ради тебя, коротышка… только ради тебя», – думала Тэйлор.

Тэйлор взяла девятимесячную малышку из рук матери. Она росла не по дням, а по часам, и выглядела так, как будто была дочерью Тэйлор. Тэйлор иногда ложилась на пол с малышкой и ставила перед ней маленький игрушечный набор для баскетбола. Она всегда поддразнивала Тори, говоря, что когда малышка вырастет, то пойдет играть в НБА за Лейкеров. Что бы не делала Тори в этот момент, она все бросала, приходила в комнату и говорила:

– Или это будут Быки, или в баскетбол она не пойдет.»