– И что ты думаешь? – спросила Джессика свою мать.
Три женщины сидели в гостиной, наслаждаясь теплым вечерним бризом, и слушали ропот волн вокруг скал.
– Думаю, что обед был великолепен, а ты как думаешь, длинная?
– О, да, я тоже так думаю, – подыграла Тэйлор.
– Вам нравится издеваться, да?
Мелодичный смех Тори заполнил комнату.
– Она понравилась мне, Джес. Очень понравилась, – Тори улыбалась.
– Она очень милая.
– И привлекательная, – добавила Тори, подмигнув.
– И что она в тебе нашла, детка? – поддразнила Тэйлор.
– Очень смешно, – ответила Джес.
– Цыц, – Тори запустила подушку с сторону Тэйлор.
Джессика поймала взгляд Тэйлор. Женщина двигалась на выход из комнаты, чтобы дать матери и дочери поговорить, о том, что мучило Джессику весь день.
– Прошу прощения, но мне нужно сделать пару звонков. Я буду в офисе, если кому-нибудь понадоблюсь, – сказала Тэйлор выходя.
– Пока мы одни, можно я задам тебе вопрос, мам?
Тори кивнула.
– Днем, когда мы разговаривали, почему ты так расстроилась, когда я упомянула про шлепанье?
То же самое выражение боли отразилось на лице Тори перед тем, как ответить.
– Это не имеет никакого отношения к тебе, Джес. Это старая история, давай просто забудем ее.»
Джей Ти не хотела расстраивать мать, но она чувствовала, что им нужно поговорить об этом. Она не знала почему, это была просто интуиция.
– А как же наш договор быть честными. Это было всего на несколько часов?
– Нет, Джес, конечно нет. Ты же знаешь, я отвечу на все твои вопросы.
– Ну, тогда… что там случилось?
– Спроси что-нибудь полегче, – хрипло сказала Тори.
Джессика села рядом с матерью и переплела свои пальцы с ее. Она не могла понять этого страха и паники в глазах матери.
– Почему, мам? Почему ты боялась бить меня?
Глядя в лицо матери, Джессика вдруг поняла.
– Кто-то бил тебя? – мягко спросила она.
Тори посмотрела в глаза дочери и слезы покатились из зеленых глаз писательницы, подтверждая вопрос Джессики, на который она боялась слышать ответ.
– Кто? – спросила Джес, ее челюсть напряглась.
Тори услышала низкие нотки в голосе дочери, и улыбнулась тому, как знакомо это прозвучало. Она поняла, что у нее появился еще один защитник. Голос Джессики был точно также тверд, как и голос Тэйлор при мысли, что кто-то обижает ее подругу.
– Это было давно, Джес. Тебя тогда еще не было на свете. Мне жаль, что это тебя так задело.
– Это была твоя мать, да?
Тори кивнула и слезы потекли еще сильнее. Она не думала, что обида, причиненная так много лет назад, вернется с такой болью, как будто все случилось минуту назад. Она не хотела пугать Джессику, но девочка затронула еще не зажившую рану.
– Прости, мам, – Джессика стерла собственные слезы, понимая, что раньше, она никогда не плакала перед матерью. Извинения казались такими глупыми в этой ситуации. Она не думала, что такое возможно. Джей Ти никогда не видела Эвелин, даже учитывая то, что она жила в часе езды от них, но она чувствовала, что эта женщина в ответе за всю боль ее матери. Сколько она будет жить на свете, она никогда не поймет, как можно так жестоко обращаться с таким замечательным и любящим человеком, как ее мать.
Тэйлор осторожно вошла в гостиную и увидела Тори, женщина сидела одна на полу, облокотившись о софу. Тэйлор приземлилась рядом с писательницей и Тори положила голову на плечо темноволосой женщины. Тэйлор обняла ее и притянула к себе.
– Где Джес?- спросила она.
– Я отправила ее спать. Думаю узнать, что из ее матери выбивала дерьмо ее собственная мать, это слишком для нее. Ты ведь знала, что она собиралась спросить, длинная?
– Она спросила меня об этом раньше. Я сказала, что она сама должна спросить у тебя. Извини, я не успела предупредить.
– Ничего, – сказала Тори, нежно сжав свободную руку Тэйлор. Она рассеянно вращала кольцо на левой руке художницы. Тори не могла не заметить, что они обе все еще носили обручальные кольца, которые Тэйлор купила так много лет назад.
Художница смотрела, как Тори играет с платиновым кольцом на ее руке. Она хотела снять кольцо перед тем, как приехала Тори, но не смогла сделать этого. Кольцо было частью ее, как и любовь к женщине, которую она сейчас держала в своих объятиях. Она радостно вздохнула, когда в аэропорту Тори взяла ее за руку и Тэйлор заметила, что она тоже по-прежнему не снимает кольцо.
– Я не была уверена, что сказать ей. Я сказала правду. Надеюсь, это не слишком ее напугало, – сказала Тори.
Тэйлор прислонилась щекой к голове блондинки. Она улыбнулась про себя, почувствовав аромат того же шампуня, которым Тори пользовалась с тех пор, как была подростком. Это был родной аромат, который Тэйлор всегда помнила, после того, как она расстались с Тори.
Художница знала, что в конце концов, Тори скажет дочери правду, какой бы ужасной она не была. Она также знала, что это не просто напугает Джессику, когда ей откроется семейный секрет.
Тэйлор помнила те ночи в Женском обществе еще до того, как она влюбилась в Тори. Девушка каждый раз просыпалась от кошмаров, пока Тэйлор не предложила ей сходить к доктору. Блондинка упрямо отказалась. Сначала Тэйлор приписывала эти кошмары волнению, из-за того, что девушка впервые так далеко от дома. Но когда Тори вернулась после выходных проведенных дома, с разбитой губой, в сердце Тэйлор закралось сомнение. В другой раз с ушибом на челюсти. Но когда, наконец, Тори приехала с синяком под глазом, Тэйлор подробно расспросила ее. Чувствуя себя в руках человека, который действительно беспокоится за нее, Тори созналась, что ее била мать.
Она рассказала, что Тори сбежала из дома, чтобы жить с братом, и что он сказал матери, если она попытается вернуть дочь, то он всем расскажет, как она обращалась с Тори. Женщина сдалась, и Тори жила с братом до его смерти через три года. Тори плакала на руках у Тэйлор и не могла понять, почему мать так поступала с ней, и больше того, почему у нее не было сил прекратить это. Тэйлор плакала вместе с девушкой. Она пообещала, что больше никто никогда ее бить не будет. Глядя на маленькую испуганную девушку в ее руках, Тэйлор не понимала, как кто-то мог причинять боль такому красивому доверчивому созданию.
В следующий раз Тори поехала домой на весенние каникулы, Тэйлор одолжила у друга машину и поехала вместе с ней. Тэйлор сказала девушке, что та может жить более самостоятельно от ее матери, указывая на место для кучи чемоданов в машине. Всю неделю Тэйлор глумилась над пожилой женщиной и не выпускала Тори из поля зрения. После этого девушка больше не вернулась домой, и прошло много лет, прежде чем Тори смогла противостоять женщине, которая разрушила ее детство.
– Эй, ты все еще здесь? – Тори прервала размышления темноволосой женщины.
– Извини, я задумалась. Как ты держишься, коротышка?
Тори посмотрела вверх и новые слезы закапали из ее глаз.
– Черт бы подрал эту женщину. Почти двадцать лет, а она все еще находит способы изгадить мою жизнь!
– Милая, она больше не причинит тебе вреда, – прошептала Тэйлор, нежно вытирая слезы подруги. – Она не достанет тебя, если ты ей не позволишь. Не давай ей такой власти.
Тори кивнула, соглашаясь с художницей, ее слезы падали на накрахмаленную рубашку Тэйлор.
– Я испорчу твою рубашку, – предупредила Тори.
– У меня есть еще, – ответила художница, крепче прижимая к себе женщину.
– Тэй? – снова прошептала Джессика, художница наконец начала подавать признаки жизни. – Мне нужно у тебя кое-что спросить.
– Черт, Джес, который час? – отозвалась Тэйлор.
Она и Тори снова провели ночь на кушетке. Писательница бормотала что-то во сне, вытянувшись вдоль тела Тэйлор и ощущая себя в теплых любящих объятиях. Темноволосой женщине казалось, что она только что уснула, что было недалеко от правды.
– Шесть утра. У вас, ребята, разве нет кроватей, там было бы гораздо удобнее, – поддразнила Джес.
– Заткнись, детка, что ты там хотела спросить? – прошипела Тэйлор.
– Можно мне взять Эксплоэр и съездить за лососиной и круасанами на завтрак в Лагуну?
– Мммм хмм, – Тэйлор опять провалилась в сон.
Джессика улыбнулась, глядя на двух женщин, уместившихся на маленькой софе, и поехала за завтраком.