Элис Грин - Неудачники

Молодая студентка шла по полупустому, обдуваемому всеми ветрами городу. Ее туфли ритмично стучали каблучками по ухабистому асфальту. Длинные волосы развивались на ветру и то и дело лезли ей в глаза, мешая идти. С виду могло показаться, что она очень обеспеченная, счастливая девушка, которая не в чем себе не отказывает, но это было не так.

На город спускалась ночь а, как известно, с ночью приходит тьма. Вот и ее начала настигать темнота. Однако не так страшна темнота, как те, кто прячется в ней.

Позади, девушка услышала настигающие ее шаги и зашагала еще быстрее, надеясь, что это просто ее разыгравшееся воображение, а не человек, который преследует ее намеренно. Но и тут она ошиблась. Не успевая вскрикнуть, кто-то обхватил ее за шею, а руки скрутил. Она упала на асфальт и порвала колготки.

— А ну — ка быстро сюда все ценные вещи! — сказал громко мужской голос, но не очень уверенно. Честно говоря, она бы с удовольствием это сделала, если бы у нее что-то было.

— Но у меня ничего нет, — всхлипнула она больше от досады, чем от страха. Она и подумать не могла, что с ней может случиться что-то еще более худшее, чем случилось сегодня. Но нет, на этом ее несчастья не закончились.

— Как нет? — удивился вор, немного растерявшись. Студентка вдруг ни с того ни с сего заплакала горькими слезами, но опять же не от страха.

— Можешь посмотреть, — сквозь слезы заговорила она, — в сумке разбитый телефон, который я сегодня уронила на асфальт, выходя из маршрутки, еще там есть подвеска под золото, которое я сегодня купила на собеседование, она стоит сто рублей, а что еще хуже меня не приняли на работу! А знаешь почему? Потому что я слишком высокая для официантки! — Чем больше рыдала девушка, тем слабее была хватка вора неудачника. Хотя кто из них больший неудачник? — Потом, я проездила все деньги, мотаясь по городу в поисках работы, у меня в кошельке фотка моей собаки, которую сбила машина три года назад, и двенадцать рублей на завтрашний проезд до института. У меня даже ключей нет, потому что я их потеряла! И домой я не попаду, потому что одна живу, а запасные ключи остались дома. Черт, да меня даже ограбить нормально не смогли!

Парень поднял свою рыдающую «жертву» с земли, и тяжело вздохнул, понимая, что его первое в жизни вынужденное ограбление не удалось. А с виду такая фифа была, зато сейчас стоит посреди улицы, вытирает слезы кулаком и пытается успокоиться.

— Ну вот, еще и колготки порвались! — протянула она, глядя на свои ноги.

Парень почувствовал жуткую досаду и его начала грызть совесть. Понимая, что он буквально только что чуть не совершил ужасное преступление в приступе непонятного гнева, вор решил немного исправить ситуацию. Он почесал затылок и как бы невзначай спросил:

— Ты, может, голодная?

Крайне странный вопрос от человека, который только что пытался ее обокрасть, но «жертва» была настолько голодной, что готова была проглотить здоровый такой «Бигмак» в местном Макдоналдсе.

— Угу, — проронила неудачница. В этот момент загорелись фонари и наши герои, наконец, смогли друг друга разглядеть.

Неудачница оказалась очень милой, темноволосой девушкой со светло-карими глазами, в легкой кофточке и юбке до колен. Она достала платок и вытерла слезы, которые продолжали катиться из глаз. А вор — симпатичный парень, может, тоже студент первого курса, с черными короткими волосами и голубыми глазами, обрамленными черными ресницами. Лицо у него было до невозможности добродушное, даже и не скажешь, что чуть не ограбил девушку. Одежда на нем была самая типичная — джинсы и футболка, немного поношенные. Даже не знаю, кто удивился больше «жертва» или «преступник». До такой степени они не вписывались в роли, в которых сейчас находились.

В итоге они все же прошли в недорогое кафе, где заказали себе пару бутербродов и чай. На большее у нашего джентльмена не хватило денег.

— Я Василиса, — сказала студентка, перед тем как вонзиться зубами в бутерброд с колбасой, и продолжила уже с набитым ртом, — можешь меня Васей звать, хотя, как хочешь.

— Ярослав, или просто Слава. — Тоже представился парень, но бутерброд не взял, оставляя его своей голодной собеседнице. — Раз мы тут собрались, то расскажи о себе. Я и не думал, что такая с виду «золотая девочка», может оказаться голодной, бедной студенткой.

Василиса улыбнулась и запила бутерброд чаем. Кит в ее животе немного утихомирился и больше не пел своих заунылых сонат.

— Я на самом деле и правда, как ты сказал, «золотая девочка», вот только сбежавшая от своих «золотых родителей»

— Ну и дура, — отрезал Ярослав, зля рассказчицу и развалившись на столе.

— Эй, ты даже не дослушал! Так вот, моя семья относиться к так называемой питерской интеллигенции. Мама — скрипачка, папа — пианист и декан в музыкальном институте. И с самого детства они мне втюхивали: «Вот, будешь ты учиться и станешь великим музыкантом, а может и певицей. Мы с папой будем смотреть тебя по телевизору и гордиться!». Но у меня ни слуха, ни духа! Я ни петь, ни играть не умею, а родители с каждым годом нанимали все больше и больше педагогов, которые якобы должны были меня чему-то научить. И у них естественно ничего не получилось. Ну не рождена я для музыки! Говорят, что на детях природа отдыхает. А я единственный ребенок в семье, и попробуй объяснить, что ребенок двух неимоверно талантливых людей — родился бездарным. Да и стремления к ней у меня никогда не было. И тут, лет где-то в одиннадцать, мне как в голову ударило — хочу быть психотерапевтом и помогать людям, а не беспросветно жать по клавишам всю жизнь, не принеся никому пользы. Вот хочу и все. А мои родители как это услышали, чуть дом от злости не разнесли. До сих пор слышу слова мамы — «Не быть этому никогда! Я не позволю! Чтобы моя дочь была какой-то врачихой, помешанной на психах?! Только через мой труп, девочка!», а тут папа еще — «Еще раз услышу о таких нелепых желаниях, закрою тебя в пустой комнате, где будут только ноты, стул и пианино!» А мне тогда было двенадцать. Нет, я не возненавидела их, я просто поняла, что всю свою жизнь я следовала только их указам, не задумываясь о своих мечтах. Я хочу жить своей жизнью, а не чужой. С тех пор я начала всерьез заниматься музыкой, чтобы показать родителем, что я избавилась от этой идеи, и они благополучно об этом забыли. А на самом деле я каждый день брала в школьной библиотеке учебники психологии и вместо музыкальной практики штудировала их. И вот, как только я закончила школу, и мне исполнилось восемнадцать, я собрала все свои накопления, продала украшения и приехала сюда, чтобы поступить в самый престижный медицинский институт России. Вот только деньги быстро кончились, я заплатила за квартиру на год вперед, и купила немного одежды и учебников. Сегодня я пошла искать работу, но, ты и сам знаешь, как это обернулось, — затем она выдохнула и принялась за второй бутерброд.

— И ты не жалеешь? — спросил Ярослав, смотря на девушку, не зная, восхищаться ею, или поражаться ее глупостью.

— Ничуть, — промямлила Василиса, прожёвывая хлеб, — пусть сейчас я в большой яме, но я свободна, занимаюсь своим любимым делом, и когда-нибудь я поднимусь наверх, и докажу, что умею жить, как захочу. Я на ухабистом пути к исполнению мечты — с таким лозунгом я каждый день просыпаюсь и каждую ночь засыпаю. А ты? Почему ты решил вступить на неправильный путь? Ты же вроде неплохой парень, вот свою неудавшуюся жертву в кафе кормишь.

Слава улыбнулся, и опустил глаза вниз. Не каждому она рассказывает свою историю.

— У меня не столь романтичное прошлое, как у тебя. Я все детство прожил в детдоме, а о родителях я знал, что моя мать залетела по молодости, а девать меня было некуда, вот она и сдала меня. Еще она это странное имя мне дала. А знаешь, как тяжело жить с таким именем в детском доме, когда вокруг все — Пети, Вани, Феди, а ты такой, Ярослав. Но мне никогда не давали забывать о том, что даже с таким именем я всего лишь беспризорная сирота, живущая за счет государства и пожертвований. Я спал на холодных кроватях без постельного белья, ел кашу, которую готовили много и на всю неделю. Иногда у нас были праздники и пару раз в год, мы ели мороженое. В детдоме учишься быть сильным и выносливым. Многих моих друзей забирали в семьи, но только не меня. Я получил кличку «чертенок» из-за своих темных волос, и меня сразу отсеивали будущие «родители». Каждую ночь, я мечтал, что моя мама вернется за мной, и я забуду о том, что она сделала. Я буду любить ее крепче всех и слушать, когда она меня ругает. Даже пускай все время ругает, лишь бы она была. Но я не отчаивался и начал рисовать. Неплохо причем. Мои рисунки несколько раз побеждали на всероссийских выставках. У меня появились небольшие деньги, и при выпуске мне выделили большую двухкомнатную квартиру, за вклад в искусство. И тут то и объявилась мама. Не такая, как в моих мечтах. В рваной одежде с запахом перегара. Завалилась ко мне, и сказала, что теперь будет жить здесь. Я же не откажу. Даже не знаю, моя она мама или просто чужая тетка. Но она там серьезно обосновалась, начала дружков водить. А я так глубоко вцепился в мечту о родителях, что оставил ей эту квартиру, а сам переехал в студенческое общежитие. Работаю грузчиком, чтобы кормить маму и учиться. Я кстати, на инженера учусь. Почему я хотел тебя ограбить? Да сам не знаю, просто почему-то я увидел в тебе счастливую фифу, которой в этой жизни досталось все. А мне ничего. Сам того не желая, сорвался, уж прости. И за колготки тоже, со следующей стипендией возмещу.