Элис Грин - Неудачники

И вот, вернувшись вечером с учебы, она выложила все эти факты своему другу, который не сразу их воспринял, а как только все понял, кинулся обнимать девушку, чуть не задушив ее.

— Василиса, ты чудо! — сказал он, отпуская ее и заставляя смущаться. Собственно, она просто неудачница, каких еще поискать.

Постепенно, все пошло на лад. Ярослав учился на биоинженера и весьма неплохо, плюс ко всему, друзья часто виделись в университете. А «мать», выгонять пока он не торопился, и сам не знал почему. Может, ему просто нравилось жить с Василисой? Если и так, он бы никогда этого не признал.

Попутно он рисовал картины, на взгляд Василисы, они были прекрасны, но сам художник был недоволен и чуть ли не рвал их на куски, если бы девушка вовремя не отнимала их.

— Они прекрасны! — восхищалась она, разглядывая их.

Был вечер, за окнами уже стемнело. Ярослав рисовал, а Василиса писала очередной доклад, попутно спасая творения от их же создателя.

— Нет, они ужасны! Неужели ты не видишь, — повторял он, рисуя все новые и новые рисунки в поисках совершенства. Его белая рубашка была запачкана в краске, да и не только рубашка. Все лицо было в мазках кисти, каким образом они там оказались, студентка не знала. Но судя по его рисункам, она, как будущий психолог, могла сделать вывод, что он совершенно неуравновешен и словно метается между чем-то. Вот если бы он обратился к ней с проблемами, она бы помогла, но наш герой и так чувствовал себя нахлебником, живя в ее квартире, хотя и платил за нее. Но на эти деньги она покупала еду и готовила, поэтому лично ей в руки они не шли.

Слава мечтал однажды нарисовать картину и продать ее, а на вырученные деньги, купить ей какую-нибудь драгоценность. Все свои украшения она продала, а бижутерия не идет такой девушке. Но, пока он не мог себе позволить что-то купить.

Зато Василиса, не нуждалась ни в каких украшениях. Она могла часами смотреть на то, как ее друг рисует. Для нее это было крайне увлекательное зрелище. Как он нервничает, улыбается, то ведет линию плавно, но бездумно возякает по всему мольберту. Если бы ей достался какой-нибудь дар, скажем хотя бы музыкальный, она бы играла. Но его нет. На самом деле, если бы у Васи были бы хоть крохотные способности к музыке, она развивала бы их и не противилась родителям, но из воздуха не построишь дома, так же и без таланта не сможешь творить.

Наконец Василисе надоело наблюдать за тем, как лицо художника все сильнее покрывается краской и она, взяв влажную салфетку, подошла к нему и провела ею по его щеке.

Он на мгновение замер, не ожидая от нее такого жеста.

— Какой кошмар, — прошептала она, — тут одной салфеткой не обойдешься.

По его коже вдруг побежали мурашки, а сердце чуть не остановилось. Никогда он не чувствовал ничего подобного. Это словно разноцветный всплеск в голове, а в солнечном сплетении комок образовался, который мешает дышать.

Девушка взяла еще одну салфетку и снова провела по его лицу, хмурясь и ища, где же он еще испачкался?

Ярослав резко поймал Василису за руку и опустил глаза.

— Хватит, — сказал он, — я сам справлюсь.

Парень сам не знал, зачем он это сказал.

— Тебе не нравиться? — обижено спросила девушка, делая шаг назад.

Он снова почувствовал себя странно, словно его не земля сейчас держит, а она. И чем дальше Вася, тем ему хуже. До него, наконец, дошло, почему он не уезжал от нее, хотя эту «мать» давно прогнал из дома с полицией. Почему рисует хорошие картины, только когда она рядом. Почему ждет ее из института, чтобы вместе пойти домой и почему каждое утро гладит себе рубашку, хотя никогда этого не делал. Даже шоколадку в холодильнике не ест, а оставляет ей, хотя сладости — его слабость. Это странное поведение он заметил за собой недавно, и только сейчас понял, что влюбился. Конкретно так втюхался.

— Что-то не так? — спросила подруга, смотря на его растерянность.

Слава резко обернулся на нее и посмотрел ей в глаза.

— А ты бы оставила мне шоколадку, или сама съела.

Этот вопрос застал ее врасплох. Даже как будущий психолог, она не ожидала такого вопроса.

— У меня аллергия на шоколад, — заикаясь, ответила она, ничего не понимая, — поэтому я его не ем.

Художник улыбнулся, опустил голову и выронил кисть. Желтая краска брызнула с нее на белоснежный ковер.

— А я, как дурак, тебе ее оставляю, не ем.

Затем он протянул руку и коснулся ее волос и взял прядь в руки. Василиса, словно испуганный котенок, замерла в непонимании.

— Ну так, съешь ее, — ее хватило только на еле понятный лепет. Ее сердце стучало в груди как ненормальное, а разум совсем помутился.

— Нет, — покачал головой Ярослав, — Я все равно оставлю ее тебе.

— Зачем? — выдохнула она.

— Я же люблю тебя. Значит оставлю.

Теперь они смотрели друг другу в глаза и словно впервые видели друг друга. Василиса совершенно не понимала что делать, и постепенно впадала в панику. Вот что-что, а резкие признания и сюрпризы выбивали ее из колеи.

— Пора спать, — сказал Слава, отпуская ее прядь, и делая шаг в сторону. — Спасибо за этот вечер, Василиса.

Затем, тяжело выдохнув, он ушел.

А девушка так и осталась стоять на одном месте. Немного поморгав и придя в себя, первое, что она сделала, это подняла кисть с паласа, совершенно не обращая внимания на пятно. Как будто что-то невероятное, она рассматривала этот предмет для создания картин.

— Надо же, любит, — тихо произнесла она и улыбнулась.

А любит ли она? Она сама этого не знала, но отчего-то ей вдруг, впервые в жизни захотелось танцевать. Вот так, глупо кружиться по комнате с этой кисточкой, как ненормальная, как сумасшедшая. Надо же, что же это за прекрасное чувство, когда тебя любят?

Затем, вспомнив, что завтра ей вставать на учебу, она немого приумерила свой пыл и решила пойти спать. Вот только этого у нее не получилось. Она крутилась, вертелась, все что угодно, но не спала.

Не спал и Слава. Он тупо смотрел в потолок, и уже сожалел, о том, что сказал. Она, наверное, приняла его за сумасшедшего. Еще бы. Сначала чуть не ограбил ее, потом в дом завалился, а теперь еще и в любви признается. Точно чокнутый. А они ведь так хорошо дружили!

Еще сильнее он удивился, когда она среди ночи пришла к нему с подушкой и одеялом.

— Можно я с тобой посплю? — спросила она ни с того ни с сего. Это повергло нашего героя в небольшой (на самом деле огромный) ступор. Она смущенно переминалась с ноги на ногу, и смотрела в пол, боясь поднять глаза.

— Не думай ничего такого, я просто поспать. Я не могу заснуть у себя в комнате, — почти себе под нос промямлила она, уже сожалея о том, что пришла.

Но Ярослав подвинулся к стенке, освобождая ей место на разложенном диване.

— С кем не бывает, ложись.

Василиса сначала положила подушку, а потом и сама легла как можно дальше от парня и замоталась в одеяло чуть ли не с головой. Он внимательно наблюдал за ней и улыбался. До чего странное создание, думал Ярослав.

— Я бы тоже оставила тебе шоколадку, — тихо сказала она и еще сильнее сжалась в комок, делая вид, что спит.

Художник усмехнулся и плюхнулся на подушку. С этого дня, шоколад его любимое блюдо

— Как тебе этот дом? — Спросила Василиса, лежа на коленях у Ярослава, листая журнал с недвижимостью. Он забрал у нее журнал и внимательно рассмотрел картинку.

— Неплохо, — ответил он, отдавая ей журнал, — как раз хватит на деньги от моей квартиры, даже останется. А тебе не далеко будет ездить до института?

Девушка загадочно улыбнулась и поднялась с его колен на ноги.

— А на деньги, которые останутся, и еще на наши сбережения можно купить машину. Не первой свежести, правда, а какую-нибудь поношенную, но можно же?

Слава тоже поднялся на ноги и обнял ее, зарываясь в ее темных волосах.

— Какие у тебя наполеоновские планы, Василек. Ты бы хотя бы институт закончила для начала, а потом уже думала о доме.

— Да ладно, я все успею.

Они уже пару месяцев жили вместе, как официальная пара. Оба работали после учебы, получали стипендии, к тому же Ярослав решил продать свою квартиру, а на эти деньги купить небольшой дом за городом. Василиса была просто на седьмом небе от счастья из-за этой идеи. Она всегда мечтала о собственном участке, чтобы там что-нибудь обустроить, цветы скажем, качели. Это было бы просто замечательно.