Анастасия Медведева - Неудачница

— Да, с проблемами — это ко мне, — пробормотала я, качая головой.

Как-то всё… чуднО вышло.

— Ладно, моё время поджимает, пора возвращаться домой, — Таня поднимается со скамейки и делает знак своей няне, чтобы вела ребёнка обратно, — Я очень рада, что мы поговорили, Мила. Если ты всё-таки рискнёшь попробовать, собеседование завтра в десять утра. Где располагается здание правительства, ты знаешь, — она усмехнулась, и я хмыкнула в ответ, — Я буду держать за тебя кулачки!

— А я за тебя, — кивая на Наденьку, отвечаю ей, — Не затягивай с этим делом… — а то чувствую, Надя успеет в школу пойти, когда Таня, наконец, найдёт удачный момент…

— Поговорю с ним завтра после обеда. У нас как раз будет очередное собрание директоров, — твёрдо обещает мне девушка.

Мы киваем друг другу и улыбаемся. У меня словно камень с души свалился… Таня берёт свою малышку на руки и идёт вместе с няней к выходу из парка. А я… а я тихонько выдыхаю и разворачиваюсь в противоположную сторону. Иду некоторое время молча, слушаю звуки в парке, любуюсь на побелевшие от снега и инея деревья… достаю телефон и звоню Лине.

— Мил, а давай сегодня закажем японской еды на обед! — с ходу говорит мне подруга, — Я заеду через полтора часа!

— Тогда сама заказывай, я не дома, — ворчу на неё.

Полный холодильник продуктов, а она заказывать собирается!

— А где ты? — удивляется фея.

— Гуляю по парку, — с лёгкой улыбкой говорю ей.

— Яс-нень-ко, — тянет подруга, — Ладно, дома расскажешь — что это тебя на морозный воздух потянуло.

— Договорились, — уже вовсю улыбаюсь; я ж ей ещё про группу ничего не говорила!

— Всё, убежала работать! — заявляет Лина и отключается, а я продолжаю брести по парку и… думать…

Теперь жизнь Глеба круто перевернётся. Даже представить не могу его реакцию… Наверное, это будет шок. Как у меня. Даже хуже. Я подняла взгляд на небо и остановилась. Почему-то хотелось поблагодарить это самое небо за то, что даёт Глебу шанс — в виде его доченьки… Я не думаю, что он — плохой человек. Скорее, он сам загнал себя в ловушку… А ещё… не появись в моей жизни Глеб Бондарёв, я никогда бы не встретила Бесова.

Опускаю взгляд на дорогу и иду к остановке. Впереди — встреча с Линой, а вечером — новая репетиция с ребятами. Кажется, моя жизнь налаживается…

И я планирую найти в себе силы к концу недели связаться с Лёшей.

Да. У меня появился план, состоящий из одного пункта — нажать на его контакт и сделать дозвон. И я собиралась вложить все свои силы в его воплощение.

Чёрт, да тут прям тринадцатый подвиг Геракла намечается…

Днём рассказала Лине о своих творческих планах и в паре слов описала встречу с Таней, которая предложила попробовать сходить на собеседование… В итоге фея посмотрела на меня красноречивым взглядом и спросила в лоб:

— Мил, скажи — так, для справки, а ты когда себя стала неудачницей считать?..

— Ну, это в университете произошло… — пытаюсь припомнить, тру лоб неосознанно, — кажется, Лена тогда смогла сдать зачет, пофлиртовав с преподом, а мне пришлось два часа отвечать на вопросы письменно… Тогда она и назвала меня неудачницей. Потом ещё какая-то схожая ситуация была. А потом прозвище ко мне прицепилось, и я к нему просто привыкла.

— Ты — дурында, Мила. А Лена эта твоя… на таких «девушек» у меня обычно эпитетов не хватает. Она за счёт тебя свою самооценку поднимала. А ещё подругой тебя называла. Просто фу! — Лина поморщилась и покачала головой, — Попрошу Глеба, чтоб он её уволил.

— Не надо! — опускаю палочки на тарелку, смотрю на неё серьёзно, — Если увольнять, то только за то, что она не справляется с работой — и если она не справляется с работой. Прошу. Я не хочу мстить. Тем более… сама это допустила — сейчас очень отчетливо это понимаю. Я вообще слишком много всего допускала в своей жизни… — подняла одну палочку, поковырялась ей в васаби, — Мне пора браться за ум, Лина. Никто другой за него не возьмётся, — улыбаюсь криво.

— Я бы взялась, — заявляет эта… фея, — Но, боюсь, ты не дашь.

— Это ведь был фразеологизм, — замечаю невзначай.

— Да я как бы в курсе, — фыркает Лина.

Мы обе сидим, улыбаемся. Только почему так пахнет нашатырным спиртом?..

— Лин, а ты не чувствуешь этого?.. — принюхиваясь к характерному запаху, спрашиваю у неё.

Поднимаю глаза и вижу, как фея медленно начинает растворяться в пространстве.

Что?..

— Что происходит?! Лина?..

— Вот видишь, у тебя всё хорошо закончилось, — говорит фея, и вдруг резко размазывается; от страха сводит живот… перед глазами темнеет, голова начинает разрываться от боли… и запах… невозможно дышать… что же это за…

Резко открываю глаза и смотрю на белый потолок. Это… Нет…

Этого ведь…

— Мила, — Глеб стремительно подходит к кровати, на которой я лежу, и наклоняется к моему лицу, — Я так рад, что ты пришла в себя.

Он нежно проводит рукой по моей щеке, а меня начинает мелко трясти.

Этого же…

— Мила? — на лице Бондарёва появляется озабоченность, — Что с ней? Позвать врача? — он оборачивается к медсестре, стоящей рядом с моей… больничной койкой.

— Как я здесь… — не могу закончить предложение. Глаза щиплет, в горле ком. Это что… всё это был?..

— Ты упала в обморок в холле, я вызвал тебе скорую. Ты не приходила в себя целых два часа…

Я не приходила в себя целую жизнь.

— Когда… когда это случилось? — закрываю глаза и стараюсь не сорваться…

Не сорваться…

— Когда я рассказывал тебе про Артура Назаровича — что обычно именно он приходил на собрания, а не его… дети, — с видимым недовольством заканчивает Глеб.

— Так я не сбегала от тебя?.. И у Тани нет от тебя ребёнка? — ком в горле не даёт сказать громче, на губах болезненная улыбка.

— Какие дети, Мила? — почему-то чуть тише и чуть более напряженно отвечает Глеб, — Я с ней даже не спал.

Да, ты спал со всеми её подругами. По крайней мере с одной — точно.

— А Хейфецы?.. — спрашиваю ещё тише, каждой клеткой своего тела ощущая, как весь мой идеальный мир рушится прямо перед глазами, — Ты ведь сделал это с ними? Ты разрушил их семью…

— Мила, закрой рот. Ты ещё не пришла в себя, — цедит Глеб, отводя взгляд.

— Глеб, отпусти меня, — шепчу, зажмурившись и едва сдерживая зарождающуюся внутри истерику, — Пожалуйста. Мне так плохо. Я больше этого не хочу… Ничего Этого… — всхлипываю и сжимаю кулаки на руках; тех двух дней… их просто не было, не было! Двух дней моего счастья, моего покоя… — Пожалуйста, Глеб… я знаю, ты не плохой человек, я вижу это… Но я больше не выдержу. Боже мой, — закрываю лицо руками и начинаю плакать, тихо, беззвучно, — Глеб, если ты не отпустишь меня, я возьму кредит и заплачу этот штраф за нарушение контракта… Но я больше не хочу быть частью этого мира! Не хочу… не хочу, понимаешь?! — срываюсь, рыдая уже в голос.

Скрывать, как мне было плохо, я уже не могла и не видела смысла. Это не мой мир. Не мой мир! И я не стесняюсь своих чувств! Мои нервы — не железные… я хочу помогать людям, а не быть частью этой злобной сволочной машины по зарабатыванию проклятых денег! Хватит!!!

— Цена вопроса?

Этот голос заставляет меня мгновенно замолчать. Сжаться. Пожелать раствориться в пространстве, как Лина — пару минут назад в моём сознании.

Поворачиваю голову и смотрю на Бесова.

Боженька мой… он-то что здесь делает?..

— Пятьсот тысяч, — почему-то отвечаю, не отрывая от него своих глаз.

— Считай, что ты свободна, — ровно произносит Бесов.

Перевожу взгляд на Глеба. Вообще уже ничего не понимаю.

— Ты не знаешь, о чём идет речь. И ты не имеешь права… — начинает цедить Бондарёв, глядя на Лёшу, словно тот был грязью на его ботинках.

— Я сейчас не бью тебя только по одной причине: если начну, то не смогу остановиться, — не глядя на него и продолжая смотреть в мои глаза, произносит Бесов, — кажется, так ты говорил про меня всем нашим знакомым? Что я — неуравновешенный псих. Так вот, представь себе, хоть в чем-то ты не ошибся, — Бес поднимает взгляд на Бондарёва младшего, и голос его становится опасно низким, — Твоя личная помощница отныне свободна. А этот твой… контракт я дам просмотреть моим юристам.