Бренда Джойс - Неукротимое сердце

– Что случилось? – прозвучал сзади чей-то голос.

Оглянувшись, Кэндис с ужасом обнаружила, что вокруг них собралась толпа.

– Да тут Кэндис и полукровка.

Кэндис взглянула на Джека, державшегося совершенно бесстрастно, несмотря на возбужденные лица и сердитые возгласы. Кто-то крикнул:

– Надо прикончить его, чтобы неповадно было трогать наших женщин!

Несколько мужчин поддержали кричавшего, включая Магро.

Кэндис резко повернулась к ним:

– Но он ничего не сделал! Мы только танцевали…

– Танцевали? – взревел Хендерсон, вытаращив глаза. – Ты танцевала с ним?

Кэндис вздернула подбородок.

– Угомонитесь! – властно произнес ее отец, становясь рядом с Люком. – Уезжай, парень. И побыстрее, – обратился он к Джеку.

Тот повернулся и, не взглянув на Кэндис, пошел прочь.

– Кэндис, – сказал отец, – я запрещаю тебе приближаться к этому типу. Поняла?

Кэндис изумленно уставилась на него:

– Папа, это же не бешеная собака, а человек!

– Тебе запрещено подходить к нему. Ясно? Она понурила голову:

– Да.

Вскоре после этого Картеры уехали.

— Как ты могла танцевать с ним?

Обвинение исходило даже не от Марка, не желавшего смотреть на Кэндис, а от Джона. Не дожидаясь ответа, он повернулся к сестре спиной. Отец прочитал ей короткую нотацию по поводу ее поведения. Люк ничего не сказал, ограничившись пристальным взглядом.

Спустя пару дней, седлая свою кобылу, Кэндис услышала разговор работников. Ред Барлоу назвал ее любительницей полукровок.

Неужели это преступление – пожалеть человека? Что предосудительного в танцах? Они ведь не целовались. Хотя… как она могла забыть? Кэндис возблагодарила Бога, что Люк не застал их за этим занятием.

Кэндис решила держаться подальше от Джека, от всей души надеясь, что больше никогда не увидит его. В конце концов, она леди, хотя ее репутация несколько подмочена, а леди не танцуют с дикарями. И уж точно не наслаждаются их поцелуями.

В городе ей пришлось еще хуже. Кэндис не знала, куда деваться от назойливых взглядов и шепота за спиной. Две матроны, завидев ее, перешли на другую сторону улицы. В магазине Фрэнк Смит предложил Кэндис подняться с ним наверх. И это при живой жене! Заметив ее изумление, он нагло ухмыльнулся:

– Или вам теперь по вкусу только краснокожие? Кэндис в гневе выскочила на улицу. Ее так трясло, что пришлось ухватиться за привязь для лошадей. Овладев собой, она подняла глаза и увидела в нескольких шагах судью Рейнхарта. Он отвернулся и зашагал прочь.

Кэндис едва сдержала рыдание. Они уехали с вечеринки вслед за Джеком, ни с кем не попрощавшись. Никто, впрочем, не подошел к ним, даже ее поклонники – судья и Тим.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, она подняла голову.

Прямо напротив нее, через дорогу, стоял Джек Сэвидж.

Кэндис закрыла глаза. «О нет! – в отчаянии подумала она. – Прошу тебя, не подходи. Я не выдержу этого».

Джек, однако, медленно двинулся к ней. На нем были все та же белая сорочка и черный стетсон, но теперь он надел кожаные штаны и мокасины. В таком виде он выглядел скорее как апачи, чем белый.

Когда Джек увидел Кэндис, его охватила такая чистая радость, что он застыл на месте. А когда она демонстративно отвернулась от него, Джека словно окатили ледяной водой. Он вспомнил вечеринку, свое позорное изгнание и все понял. Кэндис избегает его, уступив давлению близких и среды, в которой выросла. Но не подойти к ней оказалось выше его сил.

Джек окликнул ее:

– Кэндис?

– Не подходите ко мне, – отозвалась девушка, не оборачиваясь и сдавленно всхлипнув: – Уходите.

Она не слышала, как он подошел, не слышала, как удалился, просто ощутила позади себя пустоту и обернулась. Джек стремительно шел прочь, яростно чеканя шаг. Ей захотелось плакать.

Ранним утром Кэндис стояла на веранде, облаченная в свой лучший дневной наряд. Закрученные в гладкий узел волосы были аккуратно убраны под голубую шелковую шляпку в тон платью. Она собиралась нанести визит судье Рейнхарту и нетерпеливо ждала, пока Педро запряжет повозку.

К ее глубочайшему разочарованию, судьи не оказалось дома. Экономка сообщила, что он вернется не раньше середины дня. Кэндис решила подождать, расположившись на кушетке в небольшой, но очаровательной гостиной.

– Привет, Кэндис!

Шестилетний Томми Рейнхарт, улыбаясь до ушей, смотрел на нее.

– Привет, Томми. Тебе понравилось на вечеринке?

– Ни капельки, – надувшись, ответил мальчик. – Лучше расскажи мне сказку.

Кэндис посмотрела на него, впервые осознав, что если бы вышла замуж за судью, то обзавелась бы сразу двумя детьми. Эта мысль подействовала на нее отрезвляюще.

– Расскажи мне сказку, – снова попросил Томми, садясь рядом с ней.

– Ну… – начала Кэндис, когда Лиза Анна появилась в дверях. – Здравствуй, Лиза Анна.

– Ты зачем пришла? – поинтересовалась та, устремив на гостью загадочный взгляд.

Кэндис опешила от подобной грубости.

– Я приехала к твоему папе.

– Ты расскажешь Томми сказку? – спросила девочка, подойдя ближе.

– Не сегодня.

– О, пожалуйста, расскажи! Ну, пожалуйста! – захныкал Томми.

Кэндис поморщилась.

Лиза Анна не сводила с нее любопытного взгляда.

– Нельзя так смотреть на взрослых, – строго заметила Кэндис. – Нужно вежливо поздороваться и предложить перекусить. Разве у тебя нет никаких дел или домашних заданий?

– Я уже все сделала, – сообщила девочка. Томми продолжал ныть. – Заткнись, – велела ему Лиза Анна и обратилась к Кэндис: – Ты сбежала с игроком.

Кэндис ошарашено уставилась на нее.

– А потом танцевала с полукровкой. Ты и вправду шлюха? Кэндис ахнула и крепко сцепила руки, чтобы не наградить наглую девчонку оплеухой.

– Я расскажу твоему папе о твоих ужасных манерах, – пригрозила она.

– Почему? Разве это не правда?

Кэндис онемела, не веря своим ушам. В этот момент в дверях появился судья. На его лице не было знакомой теплой улыбки.

– Здравствуйте, Кэндис. Он отослал детей. Кэндис поднялась.

– Здравствуйте. – Она попыталась улыбнуться. – Я… я хотела поговорить с вами, судья.

Он указал на кушетку.

– Люпа не предложила вам кофе?

– Предложила. – Кэндис села. Судья молча опустился на стул напротив. – Мне кажется, вы недовольны мной.

Судья поднял брови:

– Разве?

– Вы сердитесь.

– Вы несколько дней провели с ним в пустыне, – запальчиво заметил судья. – Допустим, поневоле. Но зачем было подходить к нему на вечеринке? По-моему, вам нравится его общество, Кэндис.

Судья поднялся.

– Видимо, некоторые слухи о вас соответствуют истине. Кэндис вздрогнула от обиды:

– Судья…

– Полагаю, вам лучше уйти, – сказал судья Рейнхарт. Судорожно вздохнув и высоко подняв голову, Кэндис вышла. Но, оказавшись на улице, понурилась. В сущности, судья назвал ее распутной женщиной, хотя и не употребил слова, которым воспользовалась его дочь: «шлюха». Кэндис сидела в повозке, ничего не видя вокруг, пока спустя час не заметила зловещее облако, поднимавшееся на юге.

– Вроде бы дождь собирается, – предположил Педро.

– Это не туча! – воскликнула она, схватив его за руку. – Это дым.

Застилавшая небо пелена, вне всякого сомнения, была дымом. Они даже чувствовали запах гари.

– Не беспокойтесь, синьора, – не слишком уверенно отозвался Педро. – Пожар в это время года – обычное дело.

Он имел в виду пожары, время от времени вспыхивавшие в зарослях кустарника. Ни один из них не решался даже подумать об апачах.

Но лишь спустя минут двадцать, когда дым остался позади, они перевели дух. Кэндис сняла шляпку и занялась прической. Выбившиеся из пучка завитки щекотали вспотевшую шею. Она закрепила их. Внезапно Педро вскрикнул и свесился через борт повозки.

Кэндис подхватила вожжи и уже собиралась притормозить, когда заметила торчавшую из его спины стрелу. Сердце забилось у нее в горле. Она закричала и хлестнула упряжку, переводя лошадей в галоп. Услышав за спиной топот копыт, девушка бросила взгляд через плечо. Более дюжины апачей мчалось за повозкой, заходя с боков.