Делил была обнажена, и все ее бедное тело покрывали раны и синяки. Но она защищалась. Ему никогда не забыть, как она размахивала дубинкой, нанося удары, отстаивая свою честь. Он никогда не видел никого храбрее Делии. Он так гордился ею, что у него перехватило горло. Пренебрегая тем, что за ними наблюдают, он подошел к ней. Он мягко провел пальцем по ее щеке, только один раз и очень легко. Потом расстегнул рубашку, снял ее и надел на плечи Делии. Его руки задержались на ее плечах, погладили шею.
— О, Тай, что все это значит? Что случилось? Какого черта ты не говоришь по-английски, чтобы я тоже понимала? — взорвалась она, уже не сдерживаясь. Это было настолько в ее духе, что Тай улыбнулся.
— Я буду сражаться с Духовидцем, чтобы вернуть тебя.
Ее глаза выражали сильное волнение, и она посмотрела на огромного воина, который наблюдал за ними с улыбкой, напоминающей оскал.
— Ох, Тай, он же убьет тебя!
Это замечание задело самолюбие Тайлера. Он снял руки с ее шеи.
— Спасибо за доверие, Делия.
На ее глазах выступили слезы.
— Но он такой... Он носит скальп Нэта.
— Я видел. — Явное почтение Делии к его сопернику и страх перед ним вызвали в Тайлере такую ревность, что у него закипела кровь. — Ты хочешь, чтобы он победил? Да? На мгновение гнев блеснул в ее глазах.
— Не будь идиотом... — Она подавилась рыданием. Овладев собой, она погладила его по щеке. Этот жест и волнение в ее голосе обезоружили его. — Господи, Тай, я не могу потерять тебя. Это все равно, что умереть.
Он не мог позволить себе предаваться чувствам, и поэтому его лицо отвердело. Он отвел ее руку.
— Никто из нас не умрет, — отрывисто сказал он.
Тайлер повернулся и пошел прочь от нее.
— К черту этого человека, — услышал он и подавил улыбку.
«Ах, крошка Делия, портовая девчонка... Боже, я так люблю тебя!»
***
Тайлера проводили в маленький вигвам, чтобы он смог приготовиться к поединку. Несмотря на то что он сказал Делии, Тайлер по обычаю абенаков готовился не только к поединку, но также и к смерти.
Он разделся и намазал тело салом медведя. Он раскрасил лицо, изобразив небо при восходе солнца, — желтый подбородок, переходящий в белое — как символ рассвета новой жизни, которая ожидает их с Делией, когда он отвоюет ее. Некогда он всерьез верил в магическую силу боевой раскраски, возможно, отчасти Тайлер продолжал верить в это и сейчас.
Он дотронулся до амулета, который висел у него на шее. Это был символ Духа Грома, его личного покровителя. Запрокинув голову, он запел песнь смерти, молитву о том, что если он погибнет, то пусть это будет смерть мужчины и воина, и встретит он ее с достоинством и мужеством. Эту песнь он повторял всю свою юность, но с тех пор десять лет не вспоминал ее. Теперь он пел ее с верой и чувством — этот гортанный вопль заморозил бы кровь в жилах жителей Мерримитинга, которые называли его «доктор Тай» и считали вполне цивилизованным человеком.
Замерли последние звуки песни. Тай опустил голову в размышлении: но мыслил он не так, как абенаки, который верил в видения и судьбу, но как англичанин, который верит в логику.
Он стал думать о своем враге.
Когда-то он называл Духовидца своим братом. Они вместе охотились и сражались, танцевали и пировали. Они вместе пели. Они называли отцом одного и того же человека.
Но между ними всегда было соперничество, напряженность которого все возрастала. Они были близки по возрасту, Духовидец был всего годом-двумя старше, но мальчик абенаки всегда был крупнее и сильнее Тая. Но за время долгого и трудного пути в Квебек Тай, постоянно вспоминая убитого отца, постиг силу терпения и выдержки. Ростом он был ниже Духовидца, но крепче его.
Духовидец лучше стрелял из лука и метал копье. Тай упражнялся часами, пока не овладел этим искусством. В плавании, и беге, и в борьбе Тай неизменно побеждал, ибо умственно опережал его.
Единственное, в чем он не мог победить Духовидца, так это в области видений. Как и другие мальчики абенаки, Тай укрепил свой дух постом и лишениями и узрел Духа Грома, Бедаги, от которого и получил имя, но это было его единственное общение с миром духов. А Духовидца видения посещали постоянно, с самого детства. С точки зрения абенаки, видения были великим и замечательным даром, и Духовидца окружало благоговение и уважение. А Тай был йенги, и сколько бы соревнований по стрельбе из лука он не выиграл, его кожа оставалась белой. Тай часто думал, что, если бы его тоже посещали видения, он был бы теснее связан с кланом. Он был бы абенаки. Но видения не приходили. Больше всего Тай завидовал видениям Духовидца.
Но враждебность между Бедаги и Духовидцем вышла за рамки детского соперничества. Эссакамбит был женат на матери Духовидца еще до того, как привел пленных йенги из Квебека. Но он сам стал пленником изящной женщины со светлыми волосами, пленником страсти. Он оставил первую жену и назвал мать Тая своей единственной женой. Духовидец так и не смог смириться с этим позором, потому что он и его мать были вытеснены из сердца Эссакамбита мальчиком йенги, который стал любимым сыном великого сахема. Женщина умерла, но ее сын жив, и пока он был жив, Духовидец не мог изгнать позор и страх из своего сердца.
Тай понимал, что Духовидец будет драться по причинам гораздо более личным и серьезным, чем стремление обладать этой женщиной. Он будет беспощаден и коварен, но вместе с тем, ослепленный гордыней, он впадет в гнев, а гнев, как учил когда-то Эссакамбит, делает человека слепым и заставляет его совершать ошибки. Иногда роковые.
В этот момент полог вигвама откинулся и вошел мальчик: он принес щит и оружие, которым Таю предстояло драться.
Оружие называлось кассе-mem — боевая дубинка индейцев. Ее наконечник был вырезан из дерева гикори и усеян зазубренными камешками и зубами животных, а с рукоятки свисал пучок перьев сокола. Тай однажды убил такой дубинкой ирокеза и никогда не мог забыть тот звук, с которым голова человека разлетелась от удара как тыква. Сколько бы жизней он ни спас, став врачом, Тайлер знал, что то убийство не изгладится из его памяти.
Взяв у мальчика оружие, Тайлер постарался не выказать отвращения к нему. Щит был завернут в шкуры, так как обладал магическими свойствами, поэтому, пока им не пользовались, он должен был храниться закрытым. К нему никогда не должна была прикасаться рука женщины.
Когда мальчик развернул шкуры, глаза Тая вспыхнули от удовольствия. Он узнал этот щит, который принадлежал его отцу Эссакамбиту, и несомненно обладал волшебными свойствами и мог защитить не только от ударов Духовидца. Увидев этот щит, Духовидец поймет, кому из них отдает предпочтение отец. В нем всколыхнутся стыд, ревность и страх, а это сделает его нервным и уязвимым. И тогда Тай сможет победить.
***
Помост для пыток был окружен смоляными факелами. Столб, у которого обычно умирали пленники от огня или ножа, убрали, но скальпы на кольях остались. На этом помосте двое мужчин собирались драться насмерть.
Делию привели сюда же, и она стояла за спиной старого сахема. Он бросил на нее странный взгляд, прежде чем посмотреть, что происходит на помосте.
Одна из индианок грубо привела в чувство Элизабет. Потом их с Делией повели в деревню две старухи с непроницаемыми лицами. Делию поразили размеры деревни. Они шли По настоящим улицам между вигвамами и длинными домами.
Их ввели в один из таких домов и накормили тушеной тыквой. Элизабет, измученная дорогой, ужасом и всем тем, что видела, мгновенно уснула. Делия умылась и оделась в простое платье и обувь из мягкой оленьей кожи. Ее причесали, а волосы переплели ремешками.
Теперь, стоя позади вождя абенаки, она искала глазами Тая. Делия была в таком напряжении, что каждая клеточка ее тела вибрировала как натянутая тетива. Она не представляла себе, как Тайлер Сэвич, врач с мягкими волшебными руками, может сражаться с грубым воином абенаки.
— Если Тай погибнет, я убью своими руками вашего великого Духовидца, — сказала Делия человеку, сидящему перед ней. — Голыми руками. Черт меня побери, если я этого не сделаю!
Сахем удивленно приподнял брови. Угол его рта дернулся.
— Теперь я понимаю, почему мой сын назвал тебя Лузифи.
— Твой сын? Духовидец — твой сын?
— Они оба мои сыновья.
Делия широко распахнула глаза.
— Вы отец Тая?!
Ответа не последовало.
— Если вы отец Тая, — настаивала Делия, — как же вы можете позволить ему делать это? — Она указала на помост. — Неужели вы можете смотреть, как он умрет?