Тара Пэмми - Невеста-беглянка

Где-то в глубине души Ариана понимала, что все меняется. Она тонула, падала, не в силах остановиться. Нельзя быть с Андреасом и одновременно с ним сражаться. Нельзя находиться рядом с ним и отрицать, насколько он для нее важен. И всегда был. Ариана спрятала лицо у него на груди, боясь, что он все прочитает по глазам.

– Никогда меня не отпускай, – прошептала она, дрожа.

Через три недели настал день коронации – яркий и солнечный. Ариана смотрела в зеркало, ужасно нервничая.

Наконец воцарилась тишина – после долгих часов переговоров с дизайнерами, стилистами, советниками и придворным ювелиром. Еще несколько минут – и она спустится по извилистой лестнице, где будет ждать Андреас. Еще несколько минут – и мир узрит Ариану Дрэкон. Еще несколько минут – и начнется церемония, где их провозгласят королем и королевой.

В большом овальном зеркале ее платье переливалось, словно было отлито из золота. При свете ламп ослепительно сверкали бриллианты на заколках в ее высокой прическе. Она поправила диадему. Лишь теперь, оставшись в одиночестве, Ариана призналась себе, что Андреас оказался прав: от сложных ситуаций она умела только убегать.

Ее отец, король Тэос, Андреас – все они были уверены в ее никчемности. До некоторых пор Ариана и сама так считала. Она никогда не верила в себя. Не верила, что достойна Андреаса и его откровений в рыбацкой деревушке.

Ее всегда мучили сомнения. Может, отец говорил правду, и она до конца жизни останется ходячей катастрофой? Однако сегодня Ариана ощущала, что ее внешность наконец совпала с мироощущением. Она выглядела уверенной, бесстрашной, стильной женщиной, которая растопила сердце хладнокровного принца. И отдельное спасибо за это стоило сказать наряду.

Золотистое платье в пол было ее собственным выбором. Личный секретарь Арианы, так же как и Петра, сочли его излишне дерзким, слишком радикальным. Ариана и бровью не повела. Золотой шелк был настолько мягким, что буквально сливался с ее телом. Платье было с открытыми плечами, прямым вырезом и свободными рукавами. На талии оно переходило в пышную юбку.

Пытаясь унять волнение, Ариана положила ладонь на живот и замерла, пораженная новой мыслью. Все эти недели она пыталась скинуть с себя щупальца Дрэкона и его многовекового великолепия. Когда ей хотели внушить важность происходящего, она делала вид, что все это ее не интересует. Никандрос только рассмеялся, когда она попросила его честно рассказать о женщинах, претендовавших на заветную роль королевы, и о том, как она выглядит на их фоне. Один Андреас не давил на нее с тех пор, как она вернулась, – на неделю позже назначенного срока, но как раз вовремя, чтобы успеть подготовиться к безумию коронации. Один Андреас не забивал ей голову нравоучениями, предупреждениями, умными фразами.

Один Андреас давал ей жить спокойно. Он не спрашивал, достаточно ли тщательно она ознакомилась со списком гостей и не забыла ли свои реплики. Он не комментировал дела, которые она вела, в том числе случаи Джулии и Ронды, которые его самого ошеломили. Он даже не отпустил шуточку насчет платья.

Осмелится ли она открыть ему правду, витавшую между ними, словно призрак?

Чем дольше Ариана собиралась, тем сложнее ей было начать этот разговор. Иногда она ловила вопрос в его взгляде. Андреаса тяготило, что она не до конца верила в их отношения. Но ведь она поверила, что он изменился. Ребенок, которого они могли бы произвести на свет, будет любим своим отцом. Сегодня она признается ему во всем. После коронации, когда они снова станут просто Андреасом и Арианой.

Она расскажет ему, как потеряла сына.

Ее окликнули. Дрожа как осиновый лист она обернулась. Позади нее, широко улыбаясь, стоял Джианнис.

– Пора, ваше величество, – произнес он с поклоном.

Не выдержав, Ариана бросилась ему на шею. Добрый малый не только обнял ее, но и успокаивающе похлопал по спине. Ариана выпрямилась и кивнула, безмерно благодарная своему другу.

Встречайте, Дрэкон и его король! Она идет.

Как только Ариана спустилась по лестнице и заглянула в мрачные глаза Андреаса, она поняла: что-то не так.

На последней ступеньке она помедлила, и он рванул ее на себя. Захват был таким мощным, что от него наверняка останутся синяки. Он просканировал ее взглядом с головы до пят. Она затрепетала от его начальственного осмотра. От холодной ладони, лежавшей на ее спине.

Он узнал.

– Андреас, я…

– Ты хоть понимаешь, что я готовился к этому моменту всю свою жизнь?

Чужой, надтреснутый голос удивил и напугал ее.

– Стать королем Дрэкона – моя главная обязанность. Мое единственное предназначение. А теперь, когда этот день настал… Ты все разрушила, Ари. Даже мою веру в себя.

– Подожди, Андреас… Как ты узнал?

– Один из советников посчитал нелишним проверить, нет ли сюрпризов в твоем прошлом. Журналисты умеют находить скелеты в шкафу. А моя пресс-служба старается быть на два шага впереди. Мне доставили выписку из больницы… Ты хоть представляешь, что ты со мной сделала?

Следующие часы были самыми мучительными в жизни Арианы. Ни жестокие отцовские наказания, ни преждевременные роды не могли сравниться с муками, которые она претерпевала, когда улыбалась незнакомым людям, а Андреас не удостаивал ее и взглядом. Она снова упустила свое счастье.

Но не плача и не сокрушаясь, Ариана стояла подле Андреаса на крепостной стене королевского дворца и приветствовала тысячи людей, выстроившихся на улицах города. Она не позволила улыбке покинуть ее лицо, когда они с Андреасом шествовали к автомобилю, не позволила себе выдать напряжение, когда они позировали фотографам.

Даже увидев Марию Тариус, образец самообладания, невозмутимости и всех остальных добродетелей, с которой Андреас непринужденно заговорил, Ариана не пришла в ярость. Но когда зазвучал струнный квартет и они с Андреасом должны были выйти на танцпол, Ариана чуть не опозорилась.

На миг она решила, что он ее не пригласит. Пятьсот именитых гостей наблюдали за их общением, как стервятники, готовые ее растерзать. К ее горлу подступила тошнота.

Она облегченно выдохнула, когда он наконец оторвался от Марии и подошел к ней. Его идеальная улыбка не исчезала ни на секунду. Только ледяные искорки в глазах выдавали его эмоции.

Музыканты заиграли сонату, и с присущей ему грацией Андреас повел ее на танцпол. Сердце у нее ушло в пятки. Их тела, подходившие друг другу, как два кусочка пазла, двигались в полной гармонии. Разумеется, к их паре было приковано всеобщее внимание. В новостных отчетах напишут, что король и королева Дрэкона, впервые за всю историю страны, любят друг друга до безумия. Когда танец закончился и раздались оглушительные аплодисменты, Андреас привлек ее к себе и поцеловал – вопреки всем правилам приличия. В этом не было ни нежности, ни страсти. Андреас наказывал ее своим поцелуем. Запустив пальцы в ее хитроумную прическу, он словно насиловал ее у всех на виду. Его язык властно проник в ее рот. Но Ариана не отстранилась, хоть и раскусила его намерения. Это походило на дешевую мыльную оперу.

– Добро пожаловать в наше будущее, моя королева, – ядовито прошептал он ей на ухо. – Твой сладкий вкус не перестает меня манить и теперь, когда ты наполнена самым гнусным враньем. Между нами не осталось ничего, кроме лжи и похоти. Зачать детей будет не так уж и трудно.

– О чем ты говоришь? – ахнула Ариана.

В его глазах заплясали бешеные огоньки.

– Мне плевать на твой график, Ари. Мы сделаем детей, и начнем делать их, когда мне приспичит.

Проглотив слезы и боль, Ариана повернулась к гостям и улыбалась им, пока у нее не начало сводить челюсть. Пока комок в горле не начал перекрывать кислород.

Андреас был искусным политиком. Об их поцелуе будут судачить многие поколения дрэконцев. Такой страсти между королем и королевой они еще не видели. Вброс, с которого Андреас решил начать свое правление, был встречен на ура.

Далеко за полночь Андреас, Ариана и его брат с сестрой проводили последнего гостя.

Бал прошел с оглушительным успехом. Сливки общества приняли их романтическую историю с восторгом. Они увидели то, что хотели: их несгибаемый, хладнокровный король, так много перенявший от своего отца, по уши влюблен в свою красавицу-жену. Их история напоминала сказку, и дрэконцам эта сказка пришлась по душе. Андреас исполнил свой долг, более того, он подарил народу надежду.