Она взглянула на него, и ему стало неловко под взглядом этих огромных печальных глаз. «Черт возьми, — подумал он, — неужели она всегда будет видеть во мне только зло и подлость?» И он вскричал:

— Я даю вам все! Чего же еще вы хотите?

— Я уже сказала вам — ничего. Только оставьте меня в покое.

Он мрачно оглядел целомудренную спальню.

— Вы стали такой же холодной, как эта тошнотворно белая комната. После рождения ребенка вся эта обстановка будет изменена. Мы создадим новую — более подходящую для моей жены. Вокруг будет алый атлас, позолоченная постель, пробуждающие чувственность картины. И никаких религиозных штучек, наподобие этого… — Он указал на рафаэлевскую Мадонну над камином. — Вам необходимо будет взбодриться, если вы пожелаете разделить со мной страсть и наслаждения, дорогая.

Она стиснула зубы. Разрушение этой прекрасной комнаты было бы еще одним жестоким и злобным поступком Дензила.

— Неужели вы полагаете, милорд, что, изменив окружающую меня обстановку, вы тем самым измените мои чувства к вам? — неожиданно спросила она. Ее глаза негодующе сверкали из-под длинных ресниц. — О, оставьте меня, уходите, — добавила она и бросилась лицом в подушки.

— Да вы просто глупы! — закричал он. — С вашей стороны весьма неблагоразумно выказывать мне подобное пренебрежение. Вы принадлежите мне. Бойтесь, чтобы я не осуществил свое право владеть вами, приковав на цепи в этой комнате, как рабыню, и запретив общаться с окружающим миром!

Флер молчала. Кровь остановилась в жилах Сен-Шевиота. Но он напомнил себе, что она должна родить ему здорового ребенка, поэтому надо держать себя в руках и оставить ее в покое. Да, он снова уедет в Лондон, где женщины из плоти и крови с нетерпением ожидают его объятий. Ему не следует больше беспокоить ее светлость. И, подходя к двери, он произнес:

— Может, вы желаете, чтобы я отправил вас к Долли, чтобы она помогала вам своими советами, пока вы сами не стали матерью?

Флер села на кровати и залилась горькими слезами.

— Нет… нет… я ни в коем случае не желаю встречаться с ней! Я не смогу вынести ее присутствия. И вы знаете, почему, лорд Сен-Шевиот!

Сурово посмотрев на жену, он пожал плечами, изо всех сил стараясь быть сдержаннее.

— Итак, вы хотели бы видеть кого-нибудь в последующие месяцы? Полагаю, что я пробуду в Лондоне довольно долго, — сердито произнес он.

Она колебалась. В ее уме носилась волнующая и вызывающая душевный трепет мысль, что единственный человек, который смог бы успокоить ее, предоставив свою дружбу, — это Певерил Марш. Она вспыхнула от этой мысли. И опустила голову.

— Я не знаю такого человека, — прошептала она.

— Тогда желаю вам здравствовать и убедительно прошу вас беречь себя, — мрачно проговорил он и удалился.


Внимание!