– Хватит уже! Не забывай про свой артрит, радикулит и пупочную грыжу! – рыкнула на сына мать и повернулась к девушке. – Надя, а вы лучше расскажите, чем вы занимаетесь? Работаете? Учитесь? Ваше хобби на последний момент?
– Не, я не учусь, – охотно ответила девушка. – Скока можно, правда ж? Я работаю. Парикмахером, ежели чё. Между прочим, очень модная профессия сейчас.
– Это да… – согласно закивала почтенная дама.
– А хотите, я вам сейчас стрижку забабахаю?! – вдруг оживилась гостья. – Не, ну правда! А то у вас эти кудряшки… ну полный отстой! Как овца! Вы как бабка какая-то! Не, ну я понимаю, что вы уже старенькая, но чё уж совсем-то? Как мумия какая-то, чесслово!
Пока «мумия» в ужасном оскорблении беззвучно шамкала ртом, Мария Адамовна вместе с Надей уже вытащили на середину комнаты стул, откуда-то появились расческа и ножницы, а на столе сдвинули посуду и водрузили небольшое зеркало.
– Пойдемте, я вам голову намочу, – деловито скомандовала Надя и потащила упирающуюся Элеонору Юрьевну в ванную.
Элеонора Юрьевна была крайне возмущена.
– Позвольте! – пыталась она отстоять свою сухую голову. – Что значит «намочу»? Я… Я мою голову только раз в неделю! Иначе…
Ее уже никто не слушал, вечер продолжался развлечением «намыль бабушке голову».
Глава 3
Элеонора Юрьевна сидела посреди комнаты с мокрой головой, по ее щекам стекала тушь, а помада и вовсе была размазана по всему лицу. Надежда бегала вокруг нее и щелкала ножницами, в то время как Мария Адамовна восторженно охала и закатывала к потолку глаза. И только Иван Михайлович не мог насладиться красотой матери – он бесстыдно спал в кресле.
– Наденька, – неуверенно лепетала Мария Адамовна. – Мне вот кажется, что височки все же надо как-то… подлиннее бы оставить… Нет? Ну и правда, так тоже хорошо… Чтобы уж вообще ничего не мешало.
– Сейчас. Сейчас мы из нее красавицу сделаем, – с горящими глазами обещала Надя.
– Да не надо уж красавицу… – чуть не плакала Элеонора Юрьевна. – Вы только чудовище из меня не сотворите.
– Вот! – закончив работу, чуть отошла Надежда. – Глядите!
Честно говоря, с новой прической почтенная леди выглядела куда лучше. Будто лет десять скинула. Теперь вместо старой, степенной матроны на стуле сидела довольно приятная женщина в возрасте, а вот в каком – совершенно непонятно.
Мария Адамовна теперь охала уже совершенно искренне. Да чего там. Она даже пожалела, что не отважилась сесть на этот стул вместо свекрови.
Элеонора Юрьевна, конечно же, не поверила ни этой ветреной девчонке, ни невестке. Но когда взглянула в зеркало…
– Боже мой! Деточка… – задохнулась она от восторга. – Вы совершили чудо! Я вспомнила свою молодость! Тогда я была примерно так же необыкновенно хороша!
– Что? И в молодости красоты-то не наблюдалось? – не могла придушить зависть Мария Адамовна.
– Ах, Машенька! Я только хотела сказать… Но к чему разговоры? За стол! – тут же вспорхнула со стула дама с новой прической. – Деточка, за стол. Немедленно за стол! Мы просто обязаны выпить за твои золотые ручки.
Тост был настолько хорош, что продрал глаза даже Иван Михайлович и бодро потрусил к столу. Однако его супруга быстро толкнула мужа обратно в кресло и весело поддержала:
– За нас, девочки!
Утро Марии Адамовны началось с чьего-то фальшивого пения. Она долго не собиралась просыпаться. Ну просто категорически! Но слушать завывания не было никаких сил.
– Ваня… – сонно пробормотала Мария. – Ваня! Ты не видел мой пеньюар? Да ты спишь, что ли?!
Ваня спал. Ему даже пение не мешало. Чего греха таить – выпил вчера лишнего. А сегодня с самого утра уже наступала расплата. Пока в виде любимейшей жены.
– Машенька… – сладко почмокал губами Иван Михайлович. – Я не видел, куда ты свой халат задевала. Я их не ношу.
– Не знаю, не знаю, – ворчала Мария Адамовна. – Вчера твоя маменька говорила, что ты с детства неравнодушен к женской одежде.
Иван Михайлович все же решил не обращать внимания на расплату за вчерашнее, а нагло выспаться. Он ловко перевернулся на другой бок и по комнате поплыл тоненький звук, напоминающий то ли скуление, то ли хныканье. В семье Коровиных это считалось храпом.
Но вот Мария Адамовна уснуть никак не могла. Хотя хотела. Пение все еще продолжалось, мало того, оно становилось еще громче.
– Нет, милый мой, ты не будешь спать, – повернула мужа к себе Мария. – У нас, похоже, смотрины продолжаются!
Муж вздрогнул, прислушался к завываниям и испуганно вытаращил глаза.
– Маша, это… что? Это… Наденька? – моргнул он удивленно. – Это мы что же – опять будем накрывать стол, пить водку чашками и плясать? Маш, я не могу!
Мария Адамовна его уже не слушала – ногами она нащупывала тапки, а руки уже тыкались в рукава халата.
– Сейчас узнаем… – сказала она, нервно завязывая пояс на халате. – Пойдем, муж мой. Да, не забудь надеть тренировочный костюм, у нас в доме посторонняя женщина!
Они вышли из спальни вместе, даже взявшись за руки, чтобы, так сказать, встретить все неприятности одной командой. Вышли и сразу же увидели растерянную Элеонору Юрьевну в ночной сорочке, которая с ужасом пялилась на здоровенные сумки и чемодан в центре комнаты.
– Машенька… – беспомощно лепетала свекровь. – Это что?
– Ваня! – обернулась к мужу Машенька. – Ваня, ты что – глухой? Мама настойчиво спрашивает – что здесь делает этот вещевой рынок?
Ваня ответить не успел – в комнату вошла Надежда.
– Ох, и ни фига се вы спать! – весело восхитилась она. – А я уже и завтрак приготовила!
Иван Михайлович не любил разбираться с женщинами. И тем более ругаться. Поэтому он стал медленно продвигаться к выходу – сейчас ссоры было не избежать.
Это почувствовала и свекровь и в тихой панике посмотрела на Марию Адамовну. И только Мария еще, видимо, не совсем понимала, в чем дело.
– Наденька, – ласково улыбнулась она и кивнула на вещи. – А ты не знаешь, чьи это баулы?
– Да вы чё! – хлопнула себя по бокам Наденька. – Это ж не баулы. Это ж су-умки. Это ж я из дома к вам переехала. Вы ж меня сами вчера звали! И еще вот… даже ключи сунули. Вы чё – не помните?
Мария Адамовна ухватила утекающего из комнаты мужа за тренировочные брюки и пристально посмотрела ему в глаза. Взгляд ее не предвещал дальнейших благ.
– Это… ты вчера девушке наши ключи передал? – из последних сил улыбнулась супруга.
– Нет, погодите, – вклинилась в нежную супружескую беседу Надежда. – Мария Адамовна, это же вы сами вчера сказали, что очень хочете, чтобы ваш Андрюша на мне женился.
– Хотите, – машинально поправила Элеонора Юрьевна и по-недоброму уставилась на невестку.
– Вот, Машенька, – пыхтел Иван Михайлович. – Сама наболтаешь всякой ерунды, а потом на других сваливаешь.
– А вы, Иван Михайлович, – продолжала удивлять Надежда. – Вы прям назойливо так просили, чтобы я все вещи перетащила. Прям так просили, просили, а потом и вообще – ногой топнули и сказали, чтобы я вам еще и завтрак утром приготовила. А то вы будете с похмелья, а жена у вас всегда мегера в таком болезненном случае.
Мария Адамовна ловко шлепнула мужа по макушке, ткнула под ребра и запыхтела. Она ждала всеобщего осуждения, но Элеонора Юрьевна на всякий случай рот не открывала. Однако ее тонкий дипломатический ход не помог.
– А вы, баба Нюра, сами мне ключи в куртку и сунули, – добила ее Наденька.
После этого баба Нюра как-то быстро юркнула к себе в комнату и заперлась изнутри.
– Ну так вот, – широко улыбнулась девушка. – Вот она я! Здрассьте! Завтрак готов!
Чтобы окончательно не погибнуть от злости в самом начале дня, Мария Адамовна все же согласилась позавтракать. А там уж что-нибудь придумается. Видимо, так же решили и все остальные члены семьи, потому что к столу собрались все Коровины.
Наденька удивила хозяев чаем с жареными гренками, вчерашней мясной нарезкой и невесть откуда появившейся красной рыбкой и даже бутербродами с красной икрой.
Рыбка, а особенно бутерброды с икрой немного сгладили ужас утренних новостей.
– Вот, Машенька, – широко улыбался Иван Михайлович, – вот если бы ты меня каждое утро такими завтраками кормила, я бы с тобой никогда не развелся.
Мария Адамовна поперхнулась бутербродом, но промолчала.
– Наденька, девочка, – обратилась к Надежде Элеонора Юрьевна. – А парикмахеры, видимо, неплохо зарабатывают, если ты такие завтраки устраиваешь, а? Машенька, тебе еще совсем не поздно переучиться.