Дрейк почему-то подумал, что Джеймс томится одиночеством. Он никого не знал в этом доме, за исключением разве леди Элинор, которая могла его не узнать. Даже Алисия ушла.

Алисия…

Проклятие! Как он позволил ей превратить себя в собачонку, которая нюхает ее следы, выпрашивая милость?

Злясь на себя, Дрейк подошел к столу, чтобы налить из графина виски. Медленно выпив, он расположился в удобном кожаном кресле у камина. Действительно, стоит задержаться на несколько минут, обсудить некоторые правила распорядка.

Когда Джеймс подъехал к нему со своим бокалом, Дрейк сообщил ему:

— Я закреплю за тобой мужчину-слугу, который будет тебе помогать в случае необходимости.

— Я не нуждаюсь в помощи, — сказал Джеймс. — Я привез с собой Тилфорда, моего старого верного камердинера.

— Пусть он остается при тебе, но при условии, что не станет вмешиваться в другие дела. — Дрейк не мог позволить, чтобы чужие устанавливали здесь свои порядки соответственно своим аристократическим требованиям.

— Тилфорд не подстрекатель. Он держит свои мысли при себе.

— Если у тебя есть какие-то специальные просьбы к повару, дай знать, по крайней мере, накануне. Я не посылаю слуг на рынок в тот момент, когда последовала заявка.

Джеймс поднял бокал в шутливом приветствии.

— Строгий парень, не так ли?

— Завтра слуги уберут ковры во всех комнатах цокольного этажа, — ровным голосом продолжил Дрейк. — Ты тогда сможешь ездить, где тебе вздумается. Библиотека в конце коридора. Моя экономка завтра покажет тебе все места…

— Я сам найду все, — сказал Джеймс, поджав губы. — Меня больше интересуешь ты. Могу ли я спросить, кто твоя мать?

Дрейк ожидал этого вопроса. Хотя ему и не по душе было раскрывать все свое прошлое этому высокомерному аристократу, Джеймс должен знать правду о том, кого отверг его отец.

И Дрейк поведал сокращенный вариант своей истории. Во время рассказа он внимательно наблюдал за Джеймсом. Пусть он и калека, но все равно ему не поздоровится, если позволит себе ухмылки в адрес Майры Уайлдер.

Но Джеймс не думал насмехаться. Он лишь изумленно качал головой.

— Не могу даже представить себе, чтобы отец позволил себе любовную связь. Он так педантичен в отношении этикета и всяких условностей.

Дрейк подумал, что Хейлсток способен на любое вероломство. Однако вслух ничего не сказал. Если Джеймс хочет сохранить свои иллюзии, это его дело.

— Насколько я знаю, он никогда не нарушал супружеские обеты, — продолжал Джеймс, подняв бокал и разглядывая на свет янтарную жидкость. — Я часто думал, возьмет ли он себе любовницу после смерти моей матери. Это было год назад.

— Он не взял.

Брат резко вскинул голову:

— Откуда это тебе, черт возьми, известно?

— Я наблюдал за вами обоими. — Джеймс тихонько свистнул.

— Ты, в самом деле, презираешь нас.

Дрейк снова не спеша, глотнул из бокала. Хотя изысканное французское бренди прошло по горлу как по маслу, он поморщился.

Какого черта он пришел сюда и беседует с этим аристократом так, словно собирается за один день установить между ними дух товарищества? Их объединяет одна кровь, и больше нет ничего общего.

— Отец придерживается строгих убеждений, но он не такое чудовище, как ты думаешь, — сказал Джеймс очень серьезно, откидываясь на спинку кресла. — Мы по вечерам играем в, шахматы или спорим о политике. Он хорошо начитан, как всякий преподаватель Оксфорда, и удивительно владеет цифрами. Он опубликовал трактат по математике.

Дрейк читал эти труды. Он никогда не признается никому, а тем более этому напыщенному аристократу, что у него есть сильное желание поспорить по поводу этих теорий с гением, который их создал.

— Если вы так хорошо ладите, то, какого черта ты ушел от него? — грубовато спросил Дрейк.

Джеймс устремил на него высокомерный взгляд.

— Как я уже сказал, я хочу узнать своего брата. И я узнаю.

— Мы слишком разные, чтобы быть друзьями, — сказал Дрейк и допил виски. — Давай на этом закончим.

Джеймс насмешливо хмыкнул.

— Не надо злиться, Уайлдер. Я ведь не собираюсь навязывать тебе свои взгляды.

Воспользовавшись возможностью изменить тему разговора, Дрейк спросил:

— Ты спрашивал ее о том, выйдет ли она за тебя?

Щеки Джеймса вспыхнули.

— Герцогиню?

— Кого же еще? — Дрейк потянулся за графином и снова наполнил бокал. — Наверняка ты хотел бы видеть ее в своем доме.

Джеймс одним глотком опорожнил бокал.

— Она заслуживает лучшей участи, чем быть прикованной всю жизнь к калеке.

— У меня есть подозрение, что она смотрит на это совершенно иначе.

— У нас просто роман, и не более того, — пробормотал Джеймс и подкатил к столику, чтобы налить себе еще виски. — А потом она может уйти в любое время.

Дрейк не мог бы позволить Алисии уйти. Дурак! Почему он так уцепился за нее?

— Не будь надменным ослом, — резко сказал он, сильно подозревая при этом, что имеет в виду себя. — Ты не должен оставлять право решения за ней.

— А ты считаешь, себя экспертом по части отношений с женщинами? Если бы у тебя было достаточно мозгов, пусть даже вдвое меньше, чем тщеславия, ты бы встал на колени перед Алисией и попросил у нее прощения.

— Я не становлюсь на колени перед женщиной.

Фыркнув, Джеймс указал на дверь.

— В таком случае ты должен сказать ей это сам.

Дрейк повернулся в кресле и увидел на пороге Алисию.

Проклятие! Слышала ли она его?

Свет из коридора обрисовывал ее стройные формы и создавал золотистый нимб вокруг ее светлых волос. Одной рукой она держалась за дверную раму, словно ей была необходима опора. На ней было все то же розовое платье, но выглядело оно помятым, словно Алисия спала в нем. Лицо ее было бледным и выражало страдание, она дышала часто и тяжело.

Она слышала его.

Чертыхнувшись, Дрейк вскочил на ноги, подбежал к дверям и взял ее за руку.

— У тебя такой вид, словно ты сейчас упадешь в обморок, — пробормотал он.

К его удивлению, она не отдернула руку и не оттолкнула его. Она осталась стоять, глядя на него и как бы пытаясь заглянуть ему в душу.

— Дрейк, я должна поговорить с тобой, — очень тихо проговорила она.

— Пойдем наверх. — Это могло оказаться для него шансом. Если он останется с ней наедине, он сможет размягчить, очаровать, убедить ее в том, что для него теперь ничего не значит победа над отцом. Для него имеет значение только она.

— Нет. — Выдернув руку, Алисия вошла в комнату. — Это касается также Джеймса.

Джеймса?

Подавляя гнев, он шел за ней. Какое отношение имеет Джеймс к этой дурацкой реплике, что он не встанет на колени ни перед одной женщиной? Если не было чего-то еще, что могло ее расстроить…

Алисия приблизилась к его брату и дотронулась до его руки. Джеймс озабоченно приподнял брови и сжал ее ладонь.

— Алисия? Что случилось?

— Я должна кое-что прочитать вам обоим. Вот это.

Только сейчас Дрейк увидел у нее в другой руке бумагу. Он вытянул шею, чтобы разглядеть листок. Это было письмо, написанное выцветшими чернилами женским почерком со всякими немыслимыми завитушками. Горя не терпением узнать, что привело Алисию в такое состояние, он потянулся за письмом, но она прижала его к груди.

— Я должна попросить вас выслушать меня, пока я буду объяснять некоторые обстоятельства, — сказала она. — Весь этот день я о многом думала. И мне вспомнилась пачка старых писем, которые мама всегда прятала. Они были написаны подругой ее детства, Клер.

Алисия сделала паузу и посмотрела на Дрейка как-то особенно серьезно. Дрейк стиснул зубы, чтобы подавить нетерпение.

— И что же?

Алисия медленно прошлась взад и вперед.

— Клер Доннели была бедной ирландской сироткой, работала горничной в деревенском доме, в котором росла мама. Девочки очень сдружились, и мама убедила своих родителей освободить Клер от ее обязанностей и воспитывать ее как свою дочь. И две девочки вместе учились, обучались этикету и всему тому, что должна знать и уметь леди. Когда им исполнилось по шестнадцать. Клер влюбилась в лорда Хейлстока. Они убежали в Шотландию и обвенчались.

— Первая жена отца, — пробормотал Джеймс. — Он мне никогда не говорил, что она простого происхождения.

— Так что не приходится говорить о его педантичном соблюдении условностей, — негромко проговорил Дрейк. Джеймс бросил раздраженный взгляд на брата.