Анна О'Брайен - Невинная вдова

— Все хорошо? — спросила графиня, ответив на его приветствие и так крепко сжимая его пальцы, как будто боялась хоть на мгновение выпустить их.

— Лучше, чем мы смели надеяться.

— А разрешение? — прошептала она, прижимая его руку к своим губам.

— Оно у меня. Я чуть не разорился, но добился своего.

Он прижал ее руку к груди и улыбнулся. Затем отец поднял голову и поискал глазами мою сестру.

— Изабелла… — Он поманил ее к себе. — Наконец-то я привез тебе жениха. Думаю, ты останешься довольна.

Граф отступил в сторону, чтобы мы смогли увидеть приближающегося к нам мужчину.

Герцог Кларенс.

Изабелла зарделась и с милой улыбкой присела в реверансе. Она и не пыталась скрыть свое изумление и радость. Я просто стояла и наблюдала за Кларенсом, который тем временем остановился перед нами и заученным, но изящным движением отвесил низкий поклон. Он поцеловал пальцы Изабеллы и бархатным голосом проворковал:

— Леди Изабелла! Как я счастлив находиться здесь, с вами. Я так долго ждал этого дня.

Я так и застыла, словно высеченная из холодного мрамора статуя. Я позабыла сделать реверанс, потому что не верила своим глазам. Неужели отец открыто пошел против воли Эдуарда? Он привез сюда Кларенса, намереваясь женить его на Изабелле, а это самый настоящий бунт.

Эдуард никогда его не простит.

Король не даст своего благословения. А это означает, что я навеки потеряла Ричарда, всегда и во всем поддерживающего своего старшего брата.

Я горько пожалела о том, что отправила свое глупое и банальное послание.

Два дня спустя я пожалела об этом еще сильнее. На следующий день после пышной свадьбы Изабеллы герцог и граф не отправились с остальными гостями на охоту, а уединились в одной из комнат замка. К концу дня у них был готов документ. Клеркам было поручено переписать его набело, а затем сделать с него несколько копий. Все, кто хотел, смог ознакомиться с содержанием документа, а оригинал с первым же кораблем отправили в Лондон.

Я тоже его прочитала, с ужасом вглядываясь в еще непросохшие строки, выведенные переписчиком. Передо мной было свидетельство предательства, окончательно похоронившего жалкие остатки моих надежд на воссоединение с Ричардом. Бескомпромиссные формулировки звучали жестко. Короля Эдуарда обвинили в неумелом правлении и умышленном пренебрежении советами принцев крови, то есть Невиллей, дающих ему рекомендации по поводу того, как добиться процветания в государстве. Вместо этого он прислушивается к преследующим личные интересы злопыхателям Вудвиллям, которых ради благополучия королевства следовало немедленно отстранить от власти, лишив всяческого влияния. Если король не желает прислушиваться к пожеланиям своих подданных, значит, его должна постигнуть судьба других безответственных монархов, подрывавших основы государства. Разве не заслуживает он такого же наказания, как злосчастный Эдуард II или Ричард II? Я была прилежной ученицей и знала, что оба короля были отправлены в отдаленные замки и умерщвлены. Что касается упомянутого Генриха VI, то нынче этот дряхлый, выживший из ума старец доживал свои дни в Тауэре.

Все честные люди страны должны были равняться на Невиллей, а если точнее, то на графа Уорика, способного восстановить попранную справедливость.

Так, значит, на протяжении всех этих недель граф занимался организацией заговора! Листок бумаги, который я держала в руках, был исписан очень опасными словами, бросавшими вызов Эдуарду. Этого было достаточно, чтобы заклеймить нас всех как предателей. Отец и вовсе мог поплатиться за это головой.

Когда я показала письмо Изабелле, единственное, что она в нем увидела, это блеск своей будущей короны.

— Не будь дурой, Анна! Какое предательство! Еще до конца года я стану королевой. Все, что для этого необходимо, — свергнуть Эдуарда и посадить на трон Кларенса.

Она не разделяла моей тревоги, а я не понимала ее оптимизма.

— Это объявление войны? — спросила я у графини, не в силах в одиночку бороться с терзающими меня опасениями. — Отец намерен свергнуть Эдуарда с трона?

Мне показалось, что мама так же, как и я, ошеломлена безрассудством и дерзостью графа.

— Другого исхода событий я не вижу, — грустно кивнула она.

Отчаяние стиснуло мою душу. Я дочь предателя. На что мне надеяться? Теперь Ричард меня возненавидит.

Изабеллу тошнило. Она склонилась над тазом, который ей услужливо подставила веселая, ни при каких обстоятельствах не теряющая оптимизма Марджери.

— Я хочу умереть, — задыхаясь, прошептала сестра, поднимая голову.

— Вот еще, — заворковала Марджери. — Милорд Кларенс отлично поработал. Надо же, настоящий мужчина, несмотря на золотые кудри.

Сидя в дальнем углу комнаты, я ухмылялась, слушая эти непочтительные речи.

— Наследник! И так скоро! — не унималась Марджери. — Вознесем хвалу Пресвятой Деве!

Изабелла прижала к губам полотняную салфетку, и ее скрутил очередной спазм. Я хотела было улизнуть, но тут в комнату вошла графиня в сопровождении служанки, несшей в руках накрытое блюдо.

— Сейчас все будет хорошо, — обратилась графиня к дочери. — Изабелла, выпей вот это.

Я не могла не восхищаться ее хладнокровием. Она вела себя так, как будто, кроме недомогания Изабеллы, у нее не было других забот, как будто ее супруг не возглавлял заговор, направленный на свержение короля.

— Я не могу это пить, — отчаянно сглатывая подступающую к горлу тошноту, хныкала Изабелла.

— Не упрямься.

Резкий свежий аромат заваренной в кипятке мяты заполнил комнату. Наконец Изабелла уступила, и графиня удовлетворенно кивнула.

— Вот и молодец. Послушай, Изабелла, ты не больна. Это просто беременность. И я бы на твоем месте очень этому радовалась, учитывая то, что ты замужем всего несколько недель.

— Я этого не хочу… — ныла Изабелла.

— Почему? — не выдержала я, не в силах больше скрывать зависть к сестре, ставшей женой одного из Плантагенетов. Теперь эта зависть прорвалась в форме самой постыдной злобы. — Когда мы были в Кале, ты мечтала о супруге и о наследнике Плантагенетов. Твое желание исполнилось. У тебя есть и то, и другое.

Но несмотря на охватившую меня злость, я вовсе не была такой бессердечной, какой могла показаться. В значительной степени мое поведение объяснялось тревогой, а также неукротимой враждебностью к мужчине, из-за которого моя сестра оказалась в таком положении. Теперь он и вовсе уехал, и ему ни до чего нет дела! Я была возмущена. Изабелла последний раз видела своего супруга почти два месяца назад, во время краткой встречи в Кале. Отъезд графа и его друзей-заговорщиков положил конец свадебным торжествам. Бунтовщики решили вторгнуться в Англию, рассчитывая на то, что в Кенте им удастся собрать достаточно людей, чтобы двинуться на Лондон. Дальнейший план включал бросок на север, где граф намеревался вынудить Эдуарда принять его условия. Нам было велено отправляться в замок Уорик и ожидать мужчин там. По крайней мере положение Изабеллы отвлекало нас от тревоги за судьбу графа. И все же Кларенс мог бы и навестить жену!

— Где Кларенс? — в очередной раз спросила моя сестра. — Почему он не здесь, не рядом со мной?

— Он в Лондоне. Пытается убедить лорда-мэра и олдерменов, что правительство полностью контролирует ситуацию в королевстве. Он взял власть в свои руки и правит от имени короля. Как только Кларенс сможет приехать, он это сделает. — Графиня убрала прядь влажных волос со лба Изабеллы. — Анна, почитай сестре. Это поможет ей отвлечься.

Я с готовностью повиновалась. Мне было жаль покинутую, одинокую Изабеллу. Мое сердце также разрывалось от жалости к маме, беспомощно ожидавшей исхода потрясающих королевство событий. И еще мне было очень страшно.

В новостях мы недостатка не испытывали. Состоялась битва, в которой бóльшая часть королевской армии была уничтожена. Вудвиллей настигло заслуженное отмщение! Графа Риверса и его сына сэра Джона Вудвилля поспешно казнили. Вопреки всем ожиданиям, Эдуард угодил в плен и стал узником моего отца. Поистине, мир встал с ног на голову! Граф, некогда выступавший главным поборником прав Йорков на престол, превратился в архинеприятеля венценосного помазанника. Решив собрать парламент в Йорке, отец привез Эдуарда в Миддлхэм. Граф уверял, что все его действия одобрены королем и что монарх лично и без всякого нажима с его стороны поставил оттиск королевской печати на всех его документах. Но кто мог знать правду? Лично я сомневалась, что ему удалось добиться от своего пленника такой сговорчивости и покладистости.