Анна О'Брайен - Невинная вдова

— Нет! Это неправда. Ты ошибаешься! — Не выпуская ее рук, я изо всех сил трясла сестру, заставляя посмотреть мне в лицо и прочесть в моих глазах правду. — Да, мы не всегда были близки. Мы часто ссорились, когда были детьми. Да, обстоятельства развели нас в разные стороны, но неужели ты считаешь, что я способна умышленно причинить тебе боль? Ведь это ты заставила меня работать на кухне! Как же ты можешь теперь обвинять меня в бессердечии?

Но Изабелла меня оттолкнула.

— Я ненавижу тебя, Анна! Я тебя ненавижу!

Горькие, исполненные злобы слова хлестнули меня по лицу, и у меня не было сил ее осуждать. Ведь судьба распорядилась так, что я получила все, к чему она так стремилась. Речь шла не только о любви супруга, хотя, насколько я могла судить, в ее браке любовью и не пахло.

Тем временем Кларенс даже не заметил отчаяния жены или, скорее, попросту не обратил на него внимания.

Изабелла горько всхлипывала, но мое внимание снова приковал к себе Ричард.

— А также, сир, — закончил свое сенсационное заявление Глостер, — в отличие от своего брата я готов к компромиссам. Я согласен в пользу герцога Кларенса отказаться от должности великого камергера.

Я обратилась в слух. Речь шла о должности моего отца, пожалованной Ричарду королем в знак благодарности за верную службу. Бог мой! Как он может просто так, без всякого давления уступать ее Кларенсу?

— Ты это серьезно? — изумился Эдуард и, взяв Ричарда под руку, повел его в покои королевы, вне всякого сомнения, стремясь покинуть комнатушку, насквозь пропитанную безудержными женскими эмоциями.

Изабелла задыхалась от слез, а я безуспешно пыталась ее утешить. Я понимала короля.

— Конечно, серьезно. Я готов отказаться от этого поста, — продолжал Ричард, бросив на меня грустный взгляд и вместе с Эдуардом скрываясь за дверью, ведущей в покои королевы. — Но в обмен я ожидаю некоторой компенсации…

— Я так и думал, — отозвался Эдуард. — Так чего же ты хочешь?

Больше мы ничего не услышали, потому что дверь за мужчинами затворилась. Я подобно Эдуарду не знала, какой компенсации хочет от короля мой супруг. Но мне не было до этого дела, потому что слезы Изабеллы продолжали терзать мне душу.

— Что он сказал? — спросила я у Ричарда, когда мы наконец встретились.

Впрочем, к этому времени я уже очень устала, и мне было почти безразлично, что сказал или чего не говорил Эдуард. Заплаканная Изабелла в сопровождении королевского эскорта вернулась в Колд-Харбор. Мне не удалось ее утешить. Складки, залегшие на лице моего любимого, указывали на то, что для него сегодняшний день тоже не прошел бесследно. Ричард выдержал тяжелое сражение, измучившее и опечалившее его. Но радость от того, что мы вместе и по-прежнему готовы дарить друг другу любовь и заботу, все же взяла верх. Он сжал мои руки, вселяя в меня силу и уверенность в себе.

— Так что он сказал? — повторила я.

— О ком ты спрашиваешь? Они оба были невыносимы.

Ричард усмехнулся и принял характерную для Кларенса позу, уперев сжатые в кулаки руки в бедра, вскинув голову и имитируя нахальное и высокомерное выражение его лица.

— Глостер получил Анну Невилль, но не ее земли! — процитировал он брата и добавил уже обычным тоном: — Одним словом, несмотря на все уговоры Эдуарда, Кларенс поклялся протащить меня по всем судам Англии, отстаивая свое право на твое наследство. А потом он проклял меня за наглость.

Ребенок! Кларенс не мог простить Ричарду его будущего наследника. Бедная Изабелла. Это еще больше усугубит ее страдания.

— А что же Эдуард? Какой приговор подсказала ему королевская мудрость?

Я даже не пыталась скрыть от мужа сарказм.

— Он пообещал подумать.

— Сколько можно думать!

Сарказм превратился в презрение.

— Я надеюсь, что ты не станешь ему этого говорить.

— Почему? Если он застанет меня в таком состоянии, я за себя не ручаюсь.

— Потому что иногда, чтобы добиться своего, необходимо вооружиться тактом и терпением. Таран — не единственное средство, чтобы сломить сопротивление осажденной крепости.

— А как насчет пушек?

— Это еще хуже. Силой тут ничего не сделаешь.

Все же мы были очень разными. Мне недоставало сдержанности Ричарда, к тому же он был чертовски хитер. Он мог улыбаться и усыплять бдительность собеседника вкрадчивыми словами, но при этом не упускать из виду своей цели.

Обняв меня за плечи, Ричард усадил меня рядом с собой на скамью. Некоторое время мы просто молча сидели рядом. День клонился к закату, и через комнату протянулись длинные тени.

— Что будет с моей мамой? — наконец спросила я.

— Графиня останется там, где находится сейчас.

— Понятно.

Кроме длинных теней день принес и очень плохие новости.

— Кстати… — обернулся ко мне Ричард, — что случилось с Изабеллой?

Я вздохнула, и мой вздох больше походил на стон.

— Не сейчас…

Как трудно распутывать узлы обид, подозрений, жадности и сожалений. Нам это тоже не удалось, решила я.

— Если я соберусь в Миддлхэм, ты со мной поедешь?

— А ты этого хочешь? — невинно распахнув глаза, ответила я вопросом на вопрос.

Ричард улыбнулся, не сводя глаз с блюда, на котором лежали хлеб и мясо.

— Я не собираюсь оставлять тебя здесь. Я всего лишь стараюсь быть вежливым и даю тебе возможность отказаться.

— Да неужели? — Я оттолкнула тарелку с говядиной.

Даже чтобы успокоить Ричарда, искренне волнующегося о моем здоровье, я не могла заставить себя есть жареное мясо в такую рань.

Он с ласковой улыбкой наблюдал за тем, как я грызу сморщенное прошлогоднее яблоко. У меня дрогнуло сердце. Любовь Ричарда, светившаяся в его глазах и проскальзывавшая в касании его пальцев, обволакивала меня подобно шелковистой соболиной накидке.

— Теперь мы никогда не расстанемся, — уже серьезно произнес Ричард. — Я помню, как часто твоя мама оставалась одна, когда Уорик отправлялся выполнять очередное королевское поручение. Даже тогда мне иногда казалось, что она скорее вдова, чем жена. У нас все будет иначе.

Это было очень болезненное напоминание о до сих пор не разрешенных проблемах.

— Ты хочешь уехать, не дожидаясь решения короля? — поинтересовалась я.

После заседания королевского совета прошло уже четыре недели, на протяжении которых Эдуард демонстрировал удивительную непоследовательность, графиня оставалась в Булье, а Изабелла отказывалась со мной встречаться.

— Мое присутствие ничего не изменит, — отозвался Ричард, вгрызаясь в говядину с энтузиазмом, от которого у меня по телу пробежала дрожь. — Я сделал и сказал все, что мог. Эдуард король, а это означает, что он примет такое решение, какое захочет и когда захочет.

На этом разговор прекратился, и по обоюдному молчаливому согласию мы больше не говорили о том, чего не могли изменить. Но когда Ричард направился к двери, я не удержалась и выпалила в его удаляющуюся спину:

— Тебе не следовало уступать Кларенсу пост великого камергера! Этот пост занимал мой отец, и Эдуард решил передать его тебе. Кларенс получил титулы Уорик и Солсбери. Что ему еще нужно? Только не говори мне «все»! — Прочитав ответ на лице Ричарда, я даже подпрыгнула на стуле. — Ты слишком любишь компромиссы. Я бы этого никогда не сделала. Я послала бы его ко всем чертям!

Я содрогнулась от отвращения, вспомнив самодовольство, с которым Кларенс выслушал предложение Ричарда, значительно облегчающее его дипломатическую карьеру. К тому же он принял его как должное, без единого слова благодарности. Как только Ричард это стерпел?

Ричард оглянулся на меня, как будто взвешивая, стоит ли спорить со мной в моем нынешнем состоянии, и покачал головой.

— Дело сделано. Говорить больше не о чем.

Не достигнув согласия, зато заключив перемирие, мы отложили этот вопрос до лучших времен.

Я была еще не на том сроке беременности, когда путешествие могло представлять для меня какие-либо неудобства или опасность. Ричард заботился о моем самочувствии с настойчивостью, которая вызвала бы у меня раздражение, если бы само его присутствие не переполняло меня безудержной радостью. В особо жаркие дни я путешествовала в великолепном паланкине, но гораздо чаще ехала верхом.