Выйдя из ванной, Кьяра ощутила себя другим человеком. За ужином она старалась не смотреть в глаза Нико. Мария подала вкуснейшее овощное рагу, и, наевшись, Кьяра блаженно откинулась на спинку стула.
– Кьяра… нам нужно поговорить, – произнес Нико, и в глазах его блеснул огонек.
– Нам не о чем говорить, – тут же отозвалась Кьяра, с сожалением отмечая, что ощущение расслабленности и покоя покидает ее.
– Напротив, нам нужно поговорить о многом, – ответил муж, не сводя с нее темных глаз.
Кьяра запаниковала. Встав, она положила салфетку на стол.
– Я не хочу говорить ни о чем сейчас.
Однако Николо поднял руку, останавливая ее.
– Позволь мне рассказать тебе о моей матери. Тогда я не сумел этого сделать, мне многое нужно было обдумать, и, честно говоря, мне трудно было признаться кое в чем даже самому себе.
Кьяра с неохотой присела. Однако ее переполняло любопытство. Чего-чего, а такого разговора она явно не ожидала. Нико вздохнул и заговорил:
– Она тогда мне рассказала, почему ушла. У нее была легкая форма биполярного расстройства, она страдала этим с подросткового возраста. Беременность усугубила ситуацию, и она не могла принимать лекарства. Мой отец не считал ее больной и не помогал. К моменту родов мать чувствовала, что может сделать что-нибудь ужасное, например, убежать с новорожденным ребенком. Она понимала, что не может подвергать меня опасности, и потому ушла сама. Она говорила, что через пару лет она вернулась, когда состояние стабилизировалось, но отец отказался ее выслушать. Он говорил, что она его опозорила, и велел ей уходить и никогда не возвращаться.
– Мне очень жаль, Нико, – произнесла Кьяра.
Муж покачал головой.
– Я всегда винил во всем ее, но это, оказывается, отец лишил ее даже шанса на нормальную жизнь. У нее не было денег и сил, чтобы выиграть судебный процесс, – да и потом, узнав о болезни, в суде бы ее просто не стали слушать. Ей пришлось уйти и самостоятельно налаживать жизнь. Но она никогда не забывала обо мне. Она слала мне письма, но ни одно не дошло: наверное, стараниями отца.
– Я рада, что теперь ты все знаешь, – произнесла Кьяра, с трудом удерживаясь от того, чтобы не протянуть к Нико руки. – Ты увидишь ее снова?
– Да, обязательно. Но именно благодаря тебе я выслушал ее.
Кьяра покачала головой.
– Рано или поздно ты бы все равно поговорил с ней. – Она собралась уходить, но Нико сказал:
– Подожди, мне нужно сказать тебе кое-что еще.
– Что?
– Я люблю тебя.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что люблю тебя.
Кьяра, едва в состоянии дышать, ощутила, что в ней оживает надежда – и, сделав шаг от стола, она принялась отходить подальше. Еще немного – и она поддастся чарам Нико. Должно быть, он рассказал ей о матери, чтобы сыграть на ее чувствах. Слишком много ему придется потерять, подай она сейчас на развод. Он обожает дочь – и, конечно, сделает все возможное, чтобы переубедить ее.
– Тебе необязательно говорить это, Нико, только потому, что я призналась тебе в любви.
Нико встал.
– Я не шучу. Я правда люблю тебя.
Кьяра покачала головой, все еще не в силах поверить в происходящее.
– Когда родилась София… ты сам принял ее. Конечно, это вызвало у тебя сильные эмоции.
– Не переубеждай меня, Кьяра. Я знаю, что говорю.
– Ну, тогда должна сказать, ты нашел очень удобное для признания время. Я говорила тебе, что хочу получить развод, а ты решил показать своим деловым партнерам, какая у нас дружная семья.
Николо покачал головой.
– Раньше ты не была такой циничной.
– Не была, – ехидно отозвалась Кьяра. – Пока не встретила тебя.
Тут она закусила губу. Он прав: такое поведение совсем не похоже на нее.
– Я устала, Нико, и хочу лечь. София скоро проснется, ее нужно будет кормить. – Остановившись у двери, Кьяра добавила: – Я бы хотела лечь одна. Я принесу Софию в спальню в переноске.
Николо заметно напрягся, но ответил спокойно:
– Да. конечно. Я лягу в гостевой спальне.
Поднимаясь по лестнице, Кьяра убеждала себя, что поступает правильно. Нико ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое, уж это-то она видела много раз. А значит, от него можно ожидать даже признания в любви – если он сочтет, что это сыграет ему на руку.
Проснувшись утром, Кьяра обнаружила на подушке записку. Она тут же узнала знакомый четкий почерк мужа с резким наклоном. «Кьяра, мне нужно на пару дней уехать в Рим. Когда я вернусь, мы поговорим. Нико».
Ее затопило разочарование: вчера она не поверила мужу, но в ней не угасал огонек надежды, и казалось, что, если он повторит свое признание… она ему поверит. Но, по-видимому, ему надоело притворяться, и он решил поработать. Может быть, он прямо сейчас беседует с юристами и обсуждает условия развода?
Проснулась София. Вынув ее из переноски и сев в кровати поудобнее, Кьяра принялась кормить дочь. В конце концов, сейчас главное в жизни – защитить ее от всех жизненных неурядиц, что бы ни произошло.
Нико стоял на лужайке и смотрел на Кьяру, загорающую на шезлонге. Рядом с ней стояла детская коляска и зонтик, укрывающий девочку от солнца. В купальнике без лямок жена выглядела необычайно красивой. Николо внезапно ощутил растерянность и страх. Что делать, если у них не получится наладить отношения?
Кьяра внезапно ощутила волнение и резко подняла голову. К ней по траве шел Нико, и на лице его была написана решимость. Быстро сев на шезлонге, она натянула на плечи накидку.
– Нико, ты вернулся?
Должно быть, муж приехал уже давно – он явно успел переодеться и принять душ.
Подойдя, Николо присел рядом. Кьяра боялась вздохнуть – до того не готова она была к встрече.
– Я же сказал, что мы поговорим, когда я вернусь.
– Софию нужно покормить, – засуетилась Кьяра. – Она вот-вот проснется.
– Прекрати прикрываться дочерью. Я прошу тебя выслушать меня – неужели это так трудно?
В голосе Нико послышалась какая-то безысходность. Кьяра замерла.
– Конечно, говори.
Нико заметно расслабился и откинул назад волосы, тихо произнеся:
– Как же нелегко… – Подняв глаза, он сказал: – Я говорил, что люблю тебя. И я не шутил.
Кьяра приготовилась было возражать, но он поднял руку.
– Нет, выслушай. Я понимаю, что ты мне не веришь, учитывая обстоятельства нашей встречи и условия заключения брака. Я сделал все возможное, чтобы удерживать тебя на расстоянии. Правда в том, что я просто не знал, можно ли довериться тебе. Каждый раз, когда ты делала попытку сближения, меня это отталкивало – я не имел опыта близких отношений. Мой отец никогда не говорил о любви. Отношения с Александрой не были по-настоящему зрелыми. Я думал, что люблю ее, и потому ее предательство навсегда отбило у меня охоту любить кого-то. И только увидев вас рядом, я понял, что никогда не чувствовал к ней того, что чувствую к тебе. Она ранила мое самолюбие, ничего больше. Наверное, в тот вечер я влюбился в тебя по-настоящему – хотя и не хотел себе в этом признаваться. Никто и никогда не защищал меня прежде так, как ты. Но я по-прежнему думал, что просто уважаю тебя. Считал, что брак, основанный на взаимной симпатии и уважении, окажется крепким. Я знал, что ты ждешь от меня большего, Кьяра, и, наверное, понимал, что ты любишь меня. Но по своей глупости полагал, что это хорошо – то, что ты любишь меня больше, чем я – тебя. Но это было смешно. На самом деле я не мог жить без тебя – и всякий раз, уезжая на два дня, неизменно возвращался обратно. Я не мог и помыслить о других женщинах. Я хотел тебя все сильнее и сильнее. Ты привела в порядок кладбище, убедила меня поговорить с матерью. Но меня пугали мои собственные чувства к тебе. Легче было тебя оттолкнуть. Так что я понимаю, почему ты мне не поверила. – Нико вздохнул. – И, конечно, ты права, когда родилась София – а я еще испугался, что вот-вот потеряю тебя, – я все осознал. Подумать только, мне пришлось почти что потерять тебя, чтобы наконец понять свои чувства.
Кьяра хранила молчание. Вытащив из кармана свернутые в трубочку бумаги, Николо протянул их жене. Она похолодела при мысли о том, что это, наверное, соглашение о разводе.
– Нико, – начала она, однако он снова поднял руку.
– Взгляни, прежде чем что-либо говорить.
Развернув бумагу, Кьяра не сразу поняла, что там написано. Наконец она медленно сказала:
– Это же документы на замок… и здесь мое имя. – Она посмотрела на мужа, не до конца понимая, что происходит.