19
Суман подвинула ему стул, но Салман сел на кровать и какую-то минуту осматривал ее жилище.
Джоши ушел на работу. Мину играла на веранде и расплакалась, как только увидела Суман. Суман открыла дверь, девочка вошла и тайком поглядывала из-за занавески то на Салмана, то на Суман, теребя подол своего платьица. Суман достала с полки кардамон, зерна аниса, лущеный горох, кокосовый орех, положила все это на поднос и подвинула к Салману. Он потянул ее за руку.
— Садись рядом. Пригласи и эту госпожу. — Он показал на Мину. Суман села на стул рядом с кроватью, поманила Мину и посадила к себе на колени. Она пригладила ей волосы и сказала:
— Это моя дочь, Мину.
Она нарочно сказала «дочь», а сама исподтишка наблюдала за Салманом. Он воспринял это спокойно и просто.
Бросив в рот зерна кардамона, он лишь заметил:
— Прекрасно. Значит, вместе с женой мне досталась взрослая дочь. Отдадим ее учиться в хорошую школу.
Это совсем сбило ее с толку.
— Салман! Да знаете ли вы, что я никогда не была замужем?
— Знаю, — вполне серьезно ответил Салман. — Чужими женами я не интересуюсь, хочу создать свою семью, а не разрушать чью-то.
— Но… но… Вы даже не спросили, откуда эта девочка…
— Я задаю лишь вопросы, относящиеся к делу. Например, я спрашивал: любишь ли ты меня или нет?
Суман покраснела и улыбнулась.
— А если кое-кто захочет подарить мне свою дружбу, он расскажет остальное и без моих вопросов.
Он молча жевал зерна кардамона. Суман неожиданно поднялась и взяла с полки толстую книгу. Она вынула из книги конверт, не говоря ни слова, подала его Салману, а книгу бросила на кровать.
Салман задумчиво ерошил волосы Мины. Он взял конверт из рук Суман спокойно, так, словно уже давно знал, что Суман встанет, отыщет конверт и отдаст ему.
В конверте лежали две фотокарточки. Одна — групповая. Несколько женщин и трое мужчин. Один из мужчин — глубокий старик в гандистской шапочке из кхаддара, в рубахе и дхоти. Обеими руками он опирался на толстую палку. Салман сразу же узнал его. Это был тот старик, который тогда, в яхт-клубе, в Найнитале, говорил, что мандат от Конгресса должен был получить Мангал, а его вручили совсем другому.
Слева от старика сидел господин с огромными усами, одетый во все белое, и тоже в гандистской шапочке. Видно, он только что набил за щеку большую порцию бетеля. Эта был господин Шадилал, Салман видел его у тетушки на каждом званом обеде, около него постоянно увивался Джавид. Господина справа от старика, одетого в ширвани и широкие брюки, сшитые по алигархской моде, Салман не знал.
По обе стороны от мужчин сидели женщины. За этой группой стояла Суман и еще девушка изумительной красоты. Она была, очевидно, постарше Суман и казалась намного светлее.
На другой карточке были только Суман и эта девушка. Они что-то процеживали через марлю в посудину и весело смеялись. Фотография была четкая, хорошо проработанная, они были сняты крупным планом. Салман долго рассматривал фотографию, быстро перевел взгляд на Мину и тут же повернулся к Суман:
— Дай мне, пожалуйста, стакан воды.
Пока Суман наливала в углу воду из кувшина, он сунул карточку в карман, а групповую — в конверт и положил его в книгу.
Он взял у Суман стакан, поблагодарил и протянул ей книгу:
— Возьми, очень интересные фотографии.
Суман посмотрела, там ли конверт, захлопнула книгу и поставила на полку.
20
Когда Салман, насвистывая, вошел в столовую, стол был еще накрыт, хотя все уже отобедали. Госпожа пошла ополоснуть руки. Подруга Нафис осторожно вытирала полотенцем лицо, боясь размазать помаду на губах. Нафис ела манго. Салман направился к ней и сел рядом.
— А мне ты разве ничего не оставишь?
Госпожа услышала его голос.
— Где это ты пропадал, Салман? — И, не дожидаясь ответа, стала громко полоскать рот.
— Где это ты пропадал? — повторила она, входя. — Прислал фрукты, а сам исчез. Подай полотенце, что ты смотришь на меня?! — прикрикнула она на служанку.
Та сняла с плеча полотенце и подала госпоже.
— Надо было сдать заказное письмо, — ответил Салман, накладывая себе на тарелку салат.
— Не ври уж! — ухмыльнулась Нафис. — Полдня отправлял заказное письмо. Сказал бы правду — ел мороженое в «Кволити».
— Много ты понимаешь, — огрызнулся Салман с полным ртом. — Это у тебя одно мороженое на уме. А мне нужно было сделать заказной запрос. А если такой запрос посылается в далекий адрес, то и оформлять его дольше. Надо подумать над тем, над другим, вот и приходится порядочно побегать…
— Ты бы мог поручить шоферу и не бегать, — сказала госпожа. — А теперь будешь есть холодный обед. Эй, Шукур, — окликнула она служанку, — поди подогрей рис.
— Не мог, — сказал Салман. — Ничего бы шофер не сделал. Там было необходимо личное присутствие, лично опечатать, застраховать пакет. Да стоит ли об этом распространяться? Сам я горячий, обед и холодный сойдет. Гафур, воды!
Гафур налил стакан воды и поставил его перед Салманом.
Салман залпом осушил его, тронул за рукав Нафис и показал глазами:
— Твоя подруга?
— Да, — ответила Нафис. — Недруг ведь не станет обедать с нами за одним столом.
— Еще как станет, только будет выбирать кусочки побольше и пожирнее.
— Опять ты за свою болтовню, — поморщилась Нафис, бросила на тарелку недоеденное манго и встала. Салман схватил ее за подол.
— Куда? Ты обещала угостить меня манго.
Нафис подошла к корзине, выбрала самое лучшее и показала ему:
— Для тебя самое крупное, — и стала разрезать манго.
Госпожа села на тахту, объявила:
— Салман, я написала твоему отцу, что наваб-сахиб уехал в Бомбей и что я не отпущу тебя домой, пока он не вернется.
О большем Салман сейчас и мечтать не мог.
— Правда? Наша тетушка несравненна, клянусь этим вкуснейшим манго! — И он прошептал так, чтобы слышала одна Нафис: — Считай, что теперь я надолго стал лагерем в Лакнау. В Канпуре от меня, наверное, давно отказались. Еще одно манго, Нафис!
— Возьми сам, — устало отмахнулась Нафис. — Надоело за тобой ухаживать.
— Постой, — остановил ее Салман. — Я съел всего три. Разве ты не знаешь, что три дают только недругу. Индийская женщина, и не знаешь этого? Впрочем, что говорить о девушках, учившихся в английском колледже, много ли в них осталось индийского? Ладно, не упрямься, разрежь еще одно!
Нафис с недовольной гримасой стала разрезать ему манго.
Госпожа спросила у подруги Нафис, не хочет ли та бетеля.
Девушка рассматривала картину, висевшую на стене. Она живо повернулась к госпоже и ответила:
— Нет, спасибо, никогда не пробовала.
— Салман, а тебе? — спросила тетушка.
Салман подмигнул Нафис и прошептал, передразнивая подругу: «Нет, спасибо, никогда не пробовал», — а потом громко сказал:
— Конечно, тетушка, обязательно. Да, если у вас найдется кардамон, положите пару зернышек.
— Если ты позволишь себе еще что-нибудь подобное, — вспыхнула Нафис, — то вот этим ножом, которым я резала тебе манго, я сниму твои набриолиненные волосы!
— Вот извольте, тетушка, сами извольте посмотреть на Нафис. — Салман повернулся к госпоже, но в эту минуту распахнулась дверь и с веранды в комнату вбежал Гафур.
— Госпожа, Нилам в обмороке, — задыхаясь, выпалил он. — Упала без сознания… на скамейку, где моют посуду… Она разбила голову, кровь так и хлещет… Она почти не дышит, кажется, она умирает, госпожа.
Бетелевый лист выпал из рук госпожи, она со стуком захлопнула коробочку с паном и стала засовывать дрожащие ноги в домашние туфли.
Салман встал, быстро сполоснул руки.
Нафис сбегала к себе и вернулась с флаконом одеколона.
Он остановил ее.
— Пусти, я несу туда одеколон, — крикнула Нафис.
— Там одеколон не потребуется, — сказал Салман, вытирая руки. — Сначала выслушай меня.
Он торопливо рассказал на ухо Нафис все, что знал. У той открылся рот, она, не мигая, смотрела на Салмана.
— Что? Что? Ради бога, Салман, сейчас не время для шуток. Что ты говоришь?..
— Я не шучу, Нафис. Все, что я говорю, правда, только правда и ничего, кроме правды. Если сейчас ее там станут теребить, ей будет только хуже. Нам с тобой надо немедленно отправить ее в больницу, сейчас же. Одевайся.