Ольга Свириденкова - Невский романс

Не успел Нелидов дойти до экипажа, как Полина преградила ему дорогу.

— Мсье, — возмущенно проговорила она, дрожа якобы от гнева, а на самом деле — от страха перед этим непонятным человеком и последствиями своего неприличного поведения, — я не позволю вам уйти просто так. Вы только что грубо толкнули меня в дверях. И я… я требую, чтобы вы немедленно извинились за свою возмутительную выходку. Или… — она выразительно посмотрела на подоспевших брата и Свистунова.

— Что-о? — мрачно сдвинув брови, переспросил Владимир. — Вы требуете от меня извинений?

— Да! — пропищала Полина, пятясь назад. — И, если вы их не принесете, нам придется нанести вам ответное оскорбление!

— Нам? — снова переспросил Нелидов. И вдруг, к неимоверному ужасу Полины, схватил Ивана за плечи и потащил за угол кофейни.

— Что вы делаете?! — испуганно заверещала Полина. — Ах, да помогите же кто-нибудь! Аркадий!

Оправившись от растерянности, Свистунов надвинул на лоб кивер и хотел было броситься на помощь другу, но Зорич остановил его.

— Спокойнее, молодой человек, спокойнее, — предостерег он. — Они и без вас разберутся.

Между тем Нелидов уже заволок слабо упирающегося Вельского за угол дома. Здесь он хорошенько встряхнул его за плечи.

— Послушайте вы, храбрец! — процедил он. — Мало того что вы сами ведете себя, как идиот, так еще и сестру вздумали позорить! Неужели в вашей голове совсем не осталось разума? Ладно, черт с вами! — безнадежно махнул он рукой. — Принимаю я ваш дурацкий вызов. Иначе, я чувствую, вы от меня не отцепитесь. Но драться с вами ни сегодня, ни завтра не собираюсь. Потом, когда-нибудь… Даю вам время опомниться и передумать. А если нет… Что выйдем к барьеру. Ну? Теперь-то вы довольны?

— Я… в любой момент… к вашим услугам, — не совсем твердо проговорил Иван.

— Да пошли бы вы с вашими услугами.

Нелидов направился к своему экипажу.

Уже взявшись за дверцу экипажа, он обернулся и в упор посмотрел на Полину. И снова, как давеча в кофейне, этот открытый и строго оценивающий взгляд смутил ее, заставив отвести глаза. Она вспомнила, кто так же на нее смотрел: лютеранский пастор, приезжавший в пансион, чтобы наставлять воспитанниц-немок. Правда, мадам де Самбрей заменила этого пастора другим, более любезным и снисходительным.

Подойдя к сестре, Иван вытащил платок и вытер лоб.

— Уф-ф! — с облегчением выдохнул он, глядя вслед экипажу Нелидова. — Ну и денек! А все-таки, я его уел! — прибавил он торжествующе.

Свистунов хлопнул себя по бедру перчаткой.

— Так, стало быть, он согласился?

— Да куда бы он делся, — самоуверенно обронил Иван. Он уже раздувался от гордости за успех своего предприятия.

— Что ж, отлично! — бодро пропел Свистунов. — Молодец, Вельский, поддержал гусарскую честь! Так когда же драться?

— Мы еще не назначили день, — тем же самодовольно-небрежным тоном ответил Иван. — Господин Нелидов попросил отсрочки.

— Не беда, — со знанием дела заметил Аркадий. — Главное, что мы заставили его принять вызов. А поединок подождет.

Внезапно Полина вспомнила, что они уже давно выехали из дома, и засуетилась.

— Ради Бога, Жан, едем поскорее домой, — взволнованно подтолкнула она его к фаэтону. — Мне страшно подумать, как рассердится maman, если узнает, что я нарушила ее запрет.

Иван подсадил ее в экипаж, а затем проворно запрыгнул туда вместе со Свистуновым.

— Домой, домой! — приговаривал он возбужденно. — К черту дуэли, к черту Нелидова. Поручик лейб-гвардейского гусарского полка Иван Вельский умирает от голода!

— Ах, только бы вернуться до возвращения родителей, — бормотала Полина, уже не глядя по сторонам и отчаянно молясь, чтобы сегодняшняя проделка благополучно сошла ей с рук.

А Нелидов с Зоричем направились в нелидовский особняк на Мойке, неподалеку от строящегося Исаакиевского собора.

Не успели они войти как навстречу им устремилась тетушка Владимира.

— Ах, Вольдемар, дружочек мой! — женщина в отчаянии заламывала руки. — Я думала, ты приедешь поздно, и мы с девочками только что отобедали. Будь великодушен, прости мою досадную оплошность!

— Пустяки, тетушка, не из-за чего расстраиваться, — заверил Владимир. — Мы с Александром уже немного подкрепились и будем обедать позже.

— Вольдемар, ты само благородство и великодушие, — с умилением пропела Софья Гавриловна.

Владимир досадливо поморщился.

— Тетушка, я же вас столько раз просил! Перестаньте называть меня Вольдемаром. Что за причуда, в самом деле?

— Но отчего же? По-моему, это очень аристократично!

— А по-моему, смешно, — безапелляционно отрезал Владимир. — «Вольдемар» смахивает на «Адельстан» или, еще хуже, — на «Рыцарь Тогенбург». Брр! Ужасно!

— Да помилуй, что же тут ужасного? — искренне удивилась Софья Гавриловна. — Ведь это из баллад Жуковского!

— Ну да! Один — безвольный тип, готовый пожертвовать ребенком за «минуты сладкого блаженства». Второй — вообще идиот. Не нашел ничего лучше, как сидеть сиднем под окном женского монастыря и ждать, «чтоб у милой хлопнуло окно».

— Стукнуло, а не хлопнуло!

— Один черт! Словом, обращайтесь ко мне запросто: Владимир. Хорошо?

— Хорошо, — вздохнула Софья Гавриловна. — Ах, дружочек мой! — вдруг спохватилась она. — Я ведь еще не доложила, как идут приготовления к балу!

— И не нужно. Я же вам сразу сказал: берите деньги и делайте что хотите. А я в этом не участвую. Довольно и того, что придется разыгрывать роль хозяина.

— Но ты же понимаешь, что это необходимо! Не для меня: я уже старуха. Но для девочек, для твоих юных кузин! Ведь надобно привлечь к ним внимание, заинтересовать женихов…

— Да, да, да! Я согласен. А теперь простите, меня ждут дела.

— Но скажи мне хотя бы: ты ведь наденешь на бал свой офицерский мундир? В последний раз, Вольд… Владимир!

— Надену, — обронил Владимир уже на ходу, по дороге к своему кабинету.

— Так, стало быть, это правда? — изумленно спросил Александр, когда они остались одни. — Ты, в самом деле, решил выйти в отставку?

Владимир неторопливо раскурил трубку и с хмурым, сосредоточенным лицом встал возле окна.

— Да, Саша, правда, — глухо промолвил он. — И даже рапорт уже подал, две недели назад.

— Но как же это ты решился? Вот так, вдруг, одним махом оборвать успешную карьеру! Тебе ведь обещали чин полковника?

— Да, обещали. К декабрю, — сказал Владимир без всякого выражения.

Александр немного помолчал:

— Но объясни, по крайней мере. Я не понимаю.

— Не понимаешь?

— Нет.

— Хорошо, — голос Владимира зазвучал чуть резче. — Помнишь, как шесть лет назад меня разжаловали за дуэль в унтер-офицеры и перевели в Малороссию? Я попал под начало генерала Сергея Волконского, который принял меня очень хорошо. Если бы не он, не его поддержка и опека, я не выдержал бы там… Но мне повезло. — Он выразительно посмотрел в глаза Александру. — Так что же ты хочешь? Чтобы я, получив командование полком, повел его на… своих? «Господин Волконский, я имею поручение его величества взять вас под арест. Извольте отдать мне шпагу!» — Владимир с отвращением передернул плечами.

— Но, позволь, с чего ты взял… — взволнованно возразил Зорич. — Да, я прекрасно знаю про тайное общество… Кто же о нем не знает? Однако все эти общества у нас благополучно существуют уже, по меньшей мере, лет восемь, и никого не беспокоят. Я и сам чуть было однажды не вступил в Союз благоденствия. Ну и что с того? Революционные прожекты заговорщиков до сих пор остаются прожектами. И рискну предположить, что в ближайшие лет пять ничего не изменится.

— Ты забываешь: сколько веревочке не виться, а конец будет.

— Будет. Да только когда?

— Скоро, Саша, уже очень скоро.

— Да откуда у тебя такая уверенность? Разве ты что-то слышал?

Владимир неопределенно пожал плечами:

— Есть сведения, что гроза может разразиться уже в следующем году. Так какая разница, сейчас мне подавать в отставку или через год? По мне, так лучше сейчас. Ты вот, Саша, — он чуть заметно улыбнулся, — бросил смолоду службу, живешь себе привольной жизнью великосветского повесы и не понимаешь иных вещей. Например, того, как иногда засасывает человека власть.