Аляска Ангелини - Невыносимый (ЛП)

— Боже, ты такая чертовски тугая, — еще больше его значительной длины проталкивается в меня и мои бедра свободно приподнимаются. Он проникает в такие глубины, о существовании которых, я даже не знала. Я резко втягиваю воздух, от переизбытка незнакомых ощущений. Несмотря на попытку игнорировать его прикосновения, удовольствие выстреливает прямиком в мой бутон, который он потирает. Мои бедра взлетают, и я с криком прячу лицо в стеганом одеяле, когда мне удается подавить оргазм. — Иисус, гребаный… Христос, — стонет он, врезаясь в меня снова.

Толчки становятся жестче. Грубые, с желанием атаковать. Рука мужчины скользит по моей спине, оборачиваясь вокруг шеи, сжимая ее бицепсом… начиная меня душить.

— Я почти надеюсь, что ты будешь бороться со мной очень долго. Я могу привыкнуть к этому.

Мои руки взлетают вверх, и я впиваюсь ногтями в его кожу, ощущая, как он притягивает меня к себе еще ближе.

— Ты хочешь большего, не так ли? Вот так? — скорость скольжения его пальцев по моему клитору увеличивается, как и ритм проникновения его члена, из — за чего, мне приходится бороться с тем, что могло произойти с самого начала.

Мышцы непроизвольно сокращаются, заставляя меня закричать. Пальцы моих ног впиваются в его голень, когда я вхожу в раж. Отказываясь кончать с удвоенной силой, я все же не хочу, чтобы он останавливался. Пока нет.

— Ох, как же мне нравится, когда ты сопротивляешься, рабыня. Сделай это еще раз, — я едва могу дышать, когда он начинает сильнее сдавливать мое горло. — Ну же, пинайся ногами, — но все, что я могу — это изо всех сил царапаться ногтями, которые, кажется, нисколько его не беспокоят. Второй раз в своей жизни, мне становится понятно, насколько я беспомощна. Первый раз я была беспомощна, когда потеряла семью. Второй, теперь… с ним. Я вдруг чувствую себя совсем крошечной в его объятиях. Боже, он действительно может убить меня, если захочет. Почему я умоляла его о смерти, а теперь вдруг боюсь умереть? Ответ приходит быстрее, чем возникает вопрос. Потому что теперь все в его руках, а не в моих. Я позволю монстру провести меня по этой дороге, попутно наслаждаясь тьмой, узнавая возможности его страсти.

Я зажмуриваюсь, в то время как мое сердце разбивается еще сильнее. Ясность моего разума покрывается туманом, когда его пальцы щелкают по клитору.

— Очнись, твою мать! Ты никуда не ушла, сейчас ты прямо здесь. Борись! — рука оставляет в покое мое горло, вместо этого зажимая мне рот и нос. В панике, я пытаюсь укусить его за пальцы. Спазмы от нехватки кислорода сжимают грудь и в тот момент, когда я думаю, что грохнусь в обморок, он хватается за мои волосы, а воздух наконец — то поступает в легкие. Мужчина швыряет меня на матрас, прижимая к нему щекой, одновременно приподнимая мои бедра еще выше, и начинает вбиваться в киску, овладевая ей.

— Хватит, — пытаюсь закричать я. Огонь опаляет мое горло. Я упираюсь коленями, продолжая сопротивляться. Если он хочет борьбы, то он ее получит. Удовольствие, которое я испытываю, на данный момент достаточно. Последствия… я не хочу о них думать. Я знаю, что потом будет плохо. Я могу почувствовать печаль и предательство, запускающие свои щупальца в недра моего сердца. Может, мне повезет, и они просто вырвут его из моей груди, и все это, наконец, закончится.

Его палец, потирает вокруг моего заднего прохода, от чего мои глаза расширяются и сопротивление, становится реальным. Я никогда не занималась анальный сексом прежде и незнакомые ощущения, когда он погружает кончик влажного пальца, пугают меня.

— Я собираюсь заставить тебя кончить, сильно. Ты готова?

Мой скальп пронзает жалящая боль, когда я пытаюсь покачать головой, но с каждым движением, сопротивление становится все меньше.

— Наклонись и поиграй с клитором. Я хочу, чтобы ты взорвалась так сильно, что никогда не забудешь, кто это сделал с тобой.

Его погружение сопровождается жжением, когда он входит глубже. Я подчиняюсь на автомате, прикасаясь к себе между ног и задавая правильный ритм. Его член все еще проникает в меня в устойчивом темпе, и я снова чувствую, что уже близка.

— Именно так, рабыня. Скоро ты захочешь кончить, и я не могу дождаться, когда почувствую, как твоя киска сжимается вокруг моего члена. Теперь, шевели своими пальцами быстрее, — Господин отпускает мои волосы и упирается ладонью сбоку от моей головы, которая откидывается назад, когда его палец полностью входит в мою задницу. Я втягиваю воздух, а боль и удовольствие смешиваются, скрадывая мое дыхание без какого — либо предупреждения. Нависает возможность почувствовать себя живой. Никто не предупреждал меня, что будет так хорошо. Непередаваемые волны экстаза, разрывают мои внутренности в клочья, когда новая волна начинает формироваться в моем сознании. Таким образом, я ненавижу наш секс. Ненавижу настолько, что этого вполне достаточно, чтобы фактически захотеть сделать это снова, после того, как мы закончим. Не хорошо. Совсем не хорошо…

— Ох… черт, да, — член пульсирует внутри меня, и я чувствую, как он выходит. Теплая жидкость изливается на мой зад и это горячее, чем любой его толчок, который он сделал внутри меня. Мои глаза закрываются, отказываясь смотреть вокруг. Я не могу. Я не могу вынести того, что случилось. Это убивает меня. Это… невыносимо.

3 сентября (День 5)

Рабыня Диана отстранена. Сбита с толку. Ее сопротивление временно исчезло, пока она остается погруженной в свои мысли. Изредка, она провоцирует меня, наблюдая за моей реакцией. Она хочет, чтобы я заклеймил ее опять, но я отказываюсь делать это так скоро. Не после того, как я в приступе ярости оставил на ней синяки и ссадины. И их много, они покрывают ее спину, задницу и ноги. Первые пару дней, она едва могла лежать или сидеть.

И все это случилось из — за Розы и нашего ребенка. Наши отношения не были типичным браком по любви, скорее сделка или одолжение ей и ее брату; таким образом, она смогла стать гражданкой США. Если бы я не задолжал Раулю собственную жизнь, то никогда бы этого не сделал, но мне понравился ее покорный характер, так что я женился на ней. Годы, проведенные вместе, сделали нас хорошими друзьями и любовниками, но не в том традиционном смысле, о котором говорят другие люди. Потеря ее и нашего ребенка — уничтожили меня. Я отодвигал большую часть горя вплоть до этого момента, но желания моей рабыни, слишком близки к моим худшим кошмарам. Они снова возобновились от желания соединиться с Дианой.

Из — за сочетания ее упрямства и страсти, я не в силах сдержать монстра, который притаился внутри. Зверь полностью поглотил меня. Это смертельная комбинация. Если я твердо намерен ее спасти, а не убить. Я потерял контроль первый раз в своей жизни; превратившись в человека, которого я даже не знаю. На мгновение мне стало страшно… и небезосновательно.

Теперь, из — за моей сдержанности, Диана сердито отворачивается от меня. Она хочет тайну, которую я храню под замком, и я не могу отрицать, что меня все больше привлекает мысль рассказать ей. Но гнев, который она испытывает, слишком хорош. Мне нужно время, чтобы все обдумать. Переварить то, что я сделал. Ее молчание предоставит мне его.

И хотя я уже все обдумал, я настроен скептически относительно того, как поступить. Я не могу спасти ее так, как сделал с другими. Я не доверяю ей за пределами своего дома. Она знает, как нужно себя вести. Как притвориться. Если я смогу заставить рабыню выбрать жизнь, то не думаю, что когда — нибудь действительно поверю, что эта ее счастливая маска настоящая. Это больше не настоящая она. Она темная и разрушительная. Боль — это то, на что она начинает полагаться. Я бы хотел оставить ее для себя, и возможно, она переродилась бы в мазохистку для садиста, живущего во мне. Но мы не прекрасная пара, которой возможно могли бы стать, если бы встретились при других обстоятельствах.

В другой жизни, возможно. В этой же… она будет толкать меня к моим пределам. Попробует заставить меня убить ее. Я это знаю. Так почему же я с нетерпением жду ее провокаций? Потому что у меня есть свой собственный план; план, который принесет мне пользу, точно так же, как и ей. Если я смогу воплотить его, возможно, появится что — то, что можно будет спасти в ней, когда я закончу. Или, может быть, я снова ищу предлог, чтобы, в конце концов, удержать ее. Намеренно удержать ее в темноте. Эта мысль так заманчива.