Мою комнату? Нет. Я не хочу здесь оставаться. Удушливая вонь черной плесени может привести к печальным последствиям. Это действительно ее запах, или просто аромат гребаного подвала? Я должна заставить свою голову включиться в игру. Я сильнее этого. Он и не думает причинять мне боль. Он же не думает… или думает?
Я следую за ним, все глубже погружаясь в темноту. Ледяной холод цементного пола окутывает мои ноги. Холодок пробегает по моей спине, когда предметы начинают приобретать очертания.
— О чем ты думаешь сейчас? Тебе это нравится? — он расстегивает ошейник, и его рука ложится на мое плечо, когда он подталкивает меня вперед, вглубь комнаты. Он резко тянется через стол, чтобы щелкнуть выключатель на стене, и в этот момент я спотыкаюсь. Но не падаю. Его хватка становится только сильнее.
Мигающий свет отбрасывает тени, напоминающие длинные когти, которые переплетаются узорами на стенах. Я делаю шаг назад и попадаю прямо в объятия Господина, позволяя ему притянуть меня ближе и обвить руками мою талию.
— Я хочу трахнуть тебя здесь, рабыня.
Мое внимание привлекает поднос в дальнем углу комнаты. Я вжимаюсь в мужскую грудь при виде хирургических инструментов и пил разного размера, разложенных сверху. Руки, сжимающие мое тело, внезапно становятся тем, что я не могу вынести. Все притворство о моем бесстрашии вылетает в окно. Я кричу и пинаюсь ногами, пытаясь избавится от его захвата.
— В чем дело? Тебе не нравится эта идея?
Мои ноги отрываются от пола, когда он подхватывает меня и направляется к большой конструкции, стоящей в стороне. Приближаясь к ней, мы все дальше удаляемся от источника света. Сопротивление, которое я оказываю, дергая ногами, забирает каждую унцию моей силы. Каким — то чудом мне удается пнуть мужчину в бедро, заставляя остановиться.
— Вот это моя девочка, — шепчет он, утыкаясь мне в шею. — Тебя ждет хороший секс, — Его рука опускается и накрывает мою киску, потирая круговыми движениями, пока он подводит меня ближе к устройству с ремнями. Там есть крепежи для головы, рук и даже ног, которые не должны касаться пола. Я извиваюсь, совершенно ясно осознавая, что если окажусь там, то все будет кончено. Если Господин решит закончить все посредством распиливания меня на куски, то я буду бессильна в попытке остановить его.
— М — м–м, м — м–м, — я вкладываю все свое недовольство, которое хочу выразить, в шарик, через который пытаюсь говорить. Все, что я могу, это впиваться в него зубами, пока Господин продолжает ласкать мой клитор. Проходят минуты, но он не останавливается. Я замираю, прижимаясь к широкой груди, пока он уводит меня от темной реальности, которая окружает меня, к такой же тьме, что таится в моей голове. Моя неуверенность скрывается за маской непринужденности, и когда я убеждаю себя в том, что все предметы в комнате не что иное, как бутафория, то скрываю за ней истинные чувства. Наверняка инструменты даже не настоящие. И даже если это не так, то он не причинит мне ими вреда.
— Ты думаешь! — его рука отрывается от моей киски, он расстегивает ремешок и кляп выпадает. Я облизываю губы, разминая ноющую челюсть. — Тебе нельзя думать, когда я прикасаюсь к тебе.
— Я хочу уйти отсюда, — выдыхаю я. — Уведи меня обратно в мою комнату, пожалуйста, — я шевелюсь, пытаясь заставить его опустить меня. Смех эхом разносится позади меня.
— Рабыня, это и есть твоя комната, — он отпускает меня, пытаясь поместить мои ноги в оковы. Я подгибаю колени, расставляя ноги в стороны, тем самым мешая ему свести их вместе. Рычание возле моего уха заставляет меня покрыться мурашками, которые распространяются по всему телу.
— Прекрасно. Если ты не хочешь это, мы попробуем что — нибудь поинтереснее, — от резкого толчка мои волосы разлетаются, занавесом прикрывая лицо, и я снова отступаю назад, пытаясь вжаться в мощную грудь. Мне необходимо что — нибудь, чтобы отвлечь его, и тогда я смогу освободиться. Большое количество предметов расположено вдоль стены, и я боюсь каждого из них. Возможно, это комната полна жутких темных теней из — за мигающего света. Но я знаю лишь то, что могу доверять только своим инстинктам, а каждый из них приказывает мне бежать.
Мы проходим мимо большого креста, приближаясь к тому, что надеюсь, является всего лишь скамьей с выгнутой спинкой. Я не упускаю из вида тот факт, что на концах есть манжеты. Он хочет уложить меня на спину. Я знаю это.
Маски, кляпы, паддлы, флоггеры всевозможных цветов и длины, с различными наконечниками — все выстроились вдоль стены. Большую часть предметов я даже не могу узнать, но есть и те, что откровенно меня пугают.
— Не делай этого. Пожалуйста. Я хочу уйти, — из моих глаз вот — вот польются слезы, в то время как я продолжаю попытки освободиться. Кажется, это совершенно его не волнует, потому что он бросает меня на скамью и накрывает мое тело своим, применяя силу, чтобы застегнуть на мне манжеты. Я извиваюсь и кричу. Но это не имеет значения. Ничто из того, что я делаю, не заставит Господина отказаться от намеченного плана.
Он отходит, чтобы взять моток скотча, отрывает несколько кусков, придерживая их на пальце.
— Ты хочешь уйти… куда? — его глаза в ожидании задерживаются на мне. И вот снова. Все внутри меня сжимается от этого пристального взгляда.
— Забери меня отсюда, Господин. Это не моя комната. Не здесь.
— Размер помещения не должен тебя волновать, рабыня. Обживайся.
От его слов у меня перехватывает дыхание. С каждым шагом, который он делает мне навстречу, свет искажается все сильнее, заставляя мужчину выглядеть иначе, показывая неестественность его движений. Монстр. Да, вот кого он мне сейчас напоминает. Демона с черными глазами и злобной улыбкой.
Скотч приклеен к моим губам, и я рыдаю, когда он начинает приковывать руки и ноги.
— Веришь или нет, но сейчас ты выглядишь великолепно. Напуганная. Рыдающая. Умоляющая меня спасти тебя. Ты видишь иронию, рабыня? — он наклоняется, целуя меня через скотч, закрывающий мои губы. — Господин, которого ты боишься, и спаситель, в котором ты нуждаешься. Я не знаю, кем хочу быть.
Моя приглушенная мольба остается проигнорированной, оставаясь без ответа, когда он подбирает то, что надеюсь, является небольшим пультом, и нажимает на кнопку. Громкая музыка заполняет пространство. Из — за текста песни я отворачиваю лицо, скрывая его в тени и прижимаясь к прохладной коже кресла. Я боюсь этого мужчину, ведь с каждым днем человек, которого я знаю, становится все страшнее. Смогла бы я его пожалеть? Возможно. Так или иначе, но вся симпатия к нему исчезает между вспышками света. Похищенная и запертая в каком — то незнакомом месте, что хранит тайну ужасов, несомненно, произошедших в этой комнате.
Мое тело вздрагивает от прикосновения к плечу. Вопли звучат на заднем плане, а я ищу внутреннюю силу, которая как я знаю, у меня есть.
— Ты молишься? Просишь прощения за свои грехи? — его пальцы скользят по моему лицу, убирая волосы на одну сторону. — Может быть, это просто мечта для нас двоих, и мы сможем проснуться, не вспоминая вещи, о которых хотим забыть. Черт возьми, может быть, мы сможем исцелить раны и наконец, остановить кровотечение. Но для этого нужно страдать, — его пальцы прикасаются к моим заклеенным губам. — Готова ли ты к еще большей боли?
Он имеет в виду ту же боль, которую я испытывала в своей комнате, или он говорит о чем — то новом? Например, разрезать или распилить меня на куски?
Шлепок по заднице, заставляет шире раскрыть глаза. Его лицо находится лишь в нескольких дюймах от моего. Монстр временно исчезает, а на его месте появляется кто — то, так похожий на человека, с взглядом, полным любопытства, похоти… тоски и чего — то еще, что я не могу понять. Его рука скользит по щеке, приподнимая мою голову. Он нерешительно наклоняется вперед, снова прижимая свои губы к моим. Наши взгляды пересекаются, и он отворачивается, закрывая глаза так быстро, что я все еще не знаю ответов. В этот момент, возвращается его темная сторона.
Он поворачивается, хватаясь за стол, который стоит к нам ближе всего. Страх не рассеивается, но я опускаю голову, чтобы удобнее лечь на спину.
У меня в животе порхают бабочки, пока я пытаюсь разгадать секрет своего Господина. Кто он такой? Я не понимаю его постоянно меняющееся настроение. Является ли это для него нормой? Действительно ли он такой на самом деле? Возможно, все это осколки трагедии, что остались от целой жизни, которую я даже вообразить не могу? Или этот мужчина просто болен? Слишком много вопросов, в ответах на которые я не уверена: действительно ли он причинит мне боль? Но даже учитывая, что мне страшно, я не могу противиться желанию узнать его.