Черты его лица становятся серьезными и он кивает.
— Даю тебе слово, — низким тоном произносит Господин.
Я расцветаю от этого голоса. Бл*дь, я чувствую, как становлюсь еще более влажной.
Губы Севастьяна прижимаются к моему рту и спускаются ниже по шее. Закрываю глаза, пока позволяю себе тонуть в наслаждении. Теплое дыхание щекочет мою кожу, когда он спускается еще ниже и добирается до середины моего бюста. Его ладони придают моей груди форму, большой и указательный палец сжимают сосок достаточно сильно, чтобы заставить меня сделать глубокий вдох. Я отчаянно желаю потереться своей киской о его член. Я жду, когда он положит конец этой пытке.
Это не займет много времени.
Господин сжимает мое бедро. Это справедливое предупреждение, и я повинуюсь, будучи отвлеченной увеличивающимся давлением на мой сосок. Зубы впиваются в округлость моей второй груди с правильно рассчитанным усилием. Он дразнит круговыми движениями языка затвердевшую вершинку, пока сжимает другую еще сильнее.
— О… Господи, — мои губы раскрываются, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть. Он увлеченно всасывает меня в свой рот, и я вскрикиваю от боли, смешанной с удовольствием. Даже занимаясь с ним любовью, я чувствую боль. Конечно, не слишком много и определенно не так, как с его другой личностью, но она есть; она соблазняет ту часть меня, которая переросла в зависимость и наслаждение.
Он продолжает лизать и сосать, когда второй рукой проскальзывает между моих бедер. Поддразнивая ногтями, он приближается к моей киске. Легкие царапания и пощипывания, заставляют меня дотянуться до одеяла и ухватиться за него, будто от этого зависит моя жизнь.
— Прикоснись ко мне, Диана. Никаких правил, я разрешаю тебе.
Если тут нет никаких правил…
Мои руки поднимаются к его плечам, и я мягко его отодвигаю, удивленная, когда он приподнимается и позволяет мне уложить себя на кровать. На лице Севастьяна настороженное выражение, но я сосредоточена только на его теле. Я приподнимаюсь на руках и коленях, и наклоняюсь так, чтобы зеркально повторить его действия. Мои поцелуи скользят по одному из сосков Господина, я облизываю его, а потом опускаюсь ниже, покусывая кожу. Не сильно, но достаточно, чтобы увидеть отпечатки своих зубов, когда приподнимаюсь.
Севастьян стонет, и его рука поднимается к моей попке. Головка его члена манит меня пододвинуться своей киской ближе к его стволу. Я прокладываю дорожку по его животу, повторяя действия. Поцелуй. Облизывание. Всасывание. Укус. Мои руки поглаживают кожу, и я спускаюсь кончиками пальцев ниже, наслаждаясь звуками, которые он издает, в то время как я приближаюсь к его члену. Облизывая языком головку, я медленно сглатываю предэякулят, который обильно стекает вниз. Солоноватый привкус заставляет меня отчаянно желать большего. Вместо этого я продолжаю уделять внимание животу Господина, позволяя себе потереться о его длину щекой. От такого поддразнивания он начинает дышать глубже. Я так близко, что если сдвинусь хоть чуть — чуть, то смогу взять его в рот.
— Бл*дь, — тяжело выдыхает он. Его пальцы потирают щель и начинают распределять влагу по моим складочкам. Удовольствие заставляет меня скользить по его руке. Я хочу большего. Нуждаюсь в нем, трахающем меня. Глубоко. Да, я хочу, чтобы он отдал мне все, что у него есть.
Я нахмуриваюсь. Я сказала ему, что хочу, чтобы он занялся со мной любовью. Моя фантазия далеко не о медленном и размеренном сексе.
Провожу языком по его телу, приближаясь к члену, и бедра Севастьяна дергаются. Я стараюсь не прикасаться к нему руками. Не добавлять больше стимуляции, чем то внимание, которое я уделяю ему своим ртом. Приближаясь к его яйцам, я вытаскиваю язык, позволяя ему скользить от одной стороны мошонки к другой. Глубокое горловое рычание в сочетании с трением от его пальца внутри моей киски, заводит меня еще сильнее. Мои волосы падают вперед, когда я наклоняюсь и беру в рот левое яичко, поглаживая круговыми движениями языка, постепенно переходя к правому.
Севастьян медленно толкается вперед, но останавливает себя на полпути. Во мне растет потребность начать скользить по его длине. Когда я достигаю головки члена, то позволяю губам обхватить лишь кончик мощного пениса. Ему приходится замереть, и я знаю, чего он ждет: хочет знать, приму ли я его. Вместо этого я провожу языком по нижней части члена, довольная тем, как он дергается под моими губами. Он хочет большего. Внутри меня поднимается волна счастья. Я вдруг понимаю, что мне нравится угождать ему, когда контроль находится у меня. И по какой — то странной причине он мне его отдает.
— Черт. Ты убиваешь меня, детка, — стон, который следует после его слов, почти заставляет меня улыбнуться. Еще один… прилив счастья и необходимость угодить ему становятся очевидны.
Я поднимаю голову и удерживая его член за основание, погружаю длину в свой рот. Удовольствие пронзает меня от каждого толчка его пальцев глубоко внутри моей киски, но я не должна двигаться быстрее. Что — то во мне требует, чтобы он запомнил это навсегда. Я должна быть уверена, что он никогда этого не забудет. Не знаю зачем. Может потому, что у нас никогда не будет возможности повторить это снова. Я, черт возьми, уверена, что он не из тех, кто захочет увидеть, как в будущем я путаюсь с другим мужчиной. Это будет такая потеря для нас обоих, но если этому суждено случиться, то возможно, мы можем разделить сейчас что — то такое, что поможет пройти нам через трудные времена?
— Ты так чертовски хороша, — он совершает глубокий толчок и его пальцы выскальзывают. — Сядь мне на лицо. Я хочу твою киску на своих губах, чтобы пробовать тебя, когда ты это делаешь.
Я перемещаюсь, его приказ выполняется мной без раздумий. Поднимаю свою ногу, на время освобождая член Господина, но продолжая ощущать его вкус. Поглаживая пенис рукой, я снова погружаю его в свой рот. Медленными круговыми движениями языка, я скольжу по нему, делая паузу только для того, чтобы отдышаться, когда язык Севастьяна проходится по входу моей киски.
— Я могу привыкнуть к тому, как хороша ты на вкус, — Господин раздвигает пальцами складочки, и я запрокидываю голову назад, когда он проталкивается внутрь. Стон вырывается из моего горла, я не могу удержаться и впиваюсь в его ногу, двигая своими бедрами. Страсть только подогревает мое желание взять его в рот снова. Дюйм за дюймом я проталкиваю его к задней стенке своего горла, а потом еще дальше, до тех пор, пока он не оказывается так глубоко, что я не могу дышать. Я остаюсь в таком положении, испытывая чувство наслаждения от того, что могу дать ему это.
Приподнимаю голову, а затем опускаю обратно. Повторяя движения, я пытаюсь заглотить его глубже, с каждым разом вырывая из Севастьяна — моего Господина, новые звуки, которые как я знаю, навсегда останутся в моей памяти. Они так сексуальны в своей глубине. Они поглощают меня, но, как ни странно, это заставляет меня чувствовать себя в безопасности и желать, несмотря на то, что он сделал со мной, быть здесь. Я не уверена, куда это приведет, учитывая жестокость, но я знаю, что мне это нравится. Где — то в глубине души это нравится мне даже слишком. Слишком.
— Развернись и ползи сюда.
Я поднимаюсь и разворачиваюсь, чтобы оседлать его талию. В его глазах читается голод, когда взглядом он путешествует вниз по моему телу и останавливается на животе, а я откидываюсь назад и опускаю пальцы на мое собственное имя, вырезанное на нем. Столько всего произошло между нами, теперь у нас обоих есть шрамы, которые останутся на всю жизнь. Как наши имена друг на друге повлияют на наше будущее? Он тянется ко мне и кладет на себя, очищая мой разум от всего.
— Что же мне с тобой делать, рабыня?
Мой Господин временно возвращается… ну или не совсем он. Его голос звучит иначе, но взгляд Севастьяна пристальный и глубокий. Кого в этот момент я хочу больше? Я в замешательстве. Так же, как я хочу одного, точно так же я хочу и другого. Я не признаю что — то среднее, и это волнует меня сильнее, чем я хочу в этом признаться. Его вопрос беспокоит меня больше всего. Внезапно я понимаю, что у меня нет ответа, и я не уверена почему. Я знаю, что должна буду его покинуть, но что будет ждать меня там, когда мне придется уйти? Я снова провалюсь в глубокую депрессию? Буду оставлена наедине с преследующим меня прошлым и желанием убить себя снова и снова? Хотя мне нравится думать, что этого не произойдет, сама мысль об этом пугает меня.