Наталья Медведская - Незабудка

Таня смотрела на них: на Иру-маленькую, на довольную Аню, держащую за руку своего капитана, на Иру-большую с мужем и маленькой дочкой – и была счастлива. Она подняла свой бокал, салютуя подругам.

Шел 1991 год. Останавливались фабрики и заводы, не выплачивались пенсии и зарплаты. Появилось множество рынков. Страна стала одним большим базаром. Колхозы и совхозы разваливались на фермерские хозяйства и бесхозные земли.

Институт лихорадило. Занятия продолжались, но чувствовалась растерянность старых профессоров и педагогов. Старшее поколение с ужасом наблюдало слом всех ценностей, которыми они гордились и жили. Студенты с легкостью, свойственной молодежи, следили за этим разрушением. Так несмышленые дети с любопытством любуются пожаром, не осознавая последствий.

Прекратилось финансирование лабораторий и научных центров. Появившиеся новые русские быстро сообразили, что рынок лекарств – золотая жила. Они стали закупать лекарства за рубежом. Зачем тратить деньги на разработку новых препаратов и платить за это ученым, если проще и дешевле перепродавать купленное.

Таня не представляла, куда она пойдет работать после окончания института. Оставалось надеяться, что за три оставшихся года учебы что-нибудь в стране изменится к лучшему.

Молодости несвойственно унывать – студенты и не унывали, тем более что впереди лето, каникулы.

«Съезжу к родителям, и если повезет, узнаю о Сашке», – решила она.

***

– Какой ты большой! – Таня обняла, фыркающего, как ёжик, мальчика. – Сколько тебе лет?

– Я не маленький. Мне три года, – заявил Ваня.

– Извини, но ты слегка загнул. Три тебе будет в конце февраля, а сейчас только сентябрь, – она сдержала смех, чтобы не обидеть брата.

– Ты привезла конфет?

– Забыла, но сейчас схожу в магазин и куплю. Зато я привезла машинки. – Взяв малыша за руку, повела показывать подарки.

Анна Ивановна наблюдала, как дочь играет с Ваней. Таня оторвалась от постройки дороги из картона для новых машин брата.

– Мам, я прогуляюсь по поселку, может встречу кого из одноклассников. – Таня взяла сумку. – Заодно в магазин схожу. Что тебе купить, братик? – спросила она Ваню.

– Большую шоколадку, – ответил брат.

Таня остановилась на пороге и скептически посмотрела на малыша. – А тебе не вредно?

– Нет. Мне и мама даёт конфеты, и папа даёт, – доложил малолетний интриган, вызвав бурю возмущений этим заявлением у Анны Ивановны. Оставив мать выяснять, когда это папа давал ему шоколадку, Таня вышла из комнаты.

«Вот хитрая молодежь подрастает», – подумала она, направляясь со двора. Хорошее настроение брат ей обеспечил.

Родная улица показалась узкой и маленькой.

«Вот уж, действительно, в детстве деревья были большие».

– Васильева, ты? Глазам не верю! – услышала она знакомый голос.

Навстречу ей шагала по-прежнему красивая Лариса, но что-то в её улыбке, глазах было не так.

– Здравствуй. Решила родителей проведать? – вежливо поинтересовалась Таня, с удивлением заметив горькие складки у рта, припухшие глаза и нездоровую желтоватую кожу.

– У тебя есть немного времени, – решилась Ледовская на что-то. – Давай посидим в кафе, выпьем кофе.

– Я в магазин… – начала Таня.

– Пожалуйста, – попросила Лариса.

Это было не просто необычно для Ледовской просить – это было странно.

В полупустом кафе тихо играла музыка. Девушки молча, пили кофе. Наконец, Лариса, вздохнув, сказала:

– Прости меня за ту выходку с письмом. Это я виновата, что вы расстались с Лукьяновым.

Если бы в солнечный день грянул гром, Таня удивилась бы меньше.

– Ты поступила тогда некрасиво, но в том, что мы расстались, нет твоей вины. Если бы Сашка верил мне, и я была нужна ему, он не ушёл бы. Тогда Лукьянов не верил ни одной особе женского пола. Мне кажется: он просто не дорос до настоящих отношений. – Она сама не понимала, что говорит, но знала: это правда. – Нельзя людей заставить расстаться, если они сами этого не хотят.

Лариса слушала её задумчиво. Впервые Таня видела её неехидной и злой, а какой-то несчастной.

«Да что с ней такое происходит?»

– Васильева, я не знаю, что делать? Мне не хочется жить… – Лариса, некрасиво скривившись, заплакала.

– А ну, пойдем отсюда. – Таня обняла её за плечи и повела в парк напротив кафе.

– Полтора года назад, в мастерской я делала свою машину. Тогда и познакомилась с одним механиком. Не прошло и месяца, мы стали близки. – Лариса всхлипнула, давясь слезами. – Я не понимала, что полюбила его. Думала просто развлечение. Ну, какая любовь в восемнадцать лет! Студентка первокурсница. Вся жизнь впереди.

Говоря эти слова, она зарыдала безутешнее.

Таня достала из кармашка сумки носовой платок, дала его собеседнице. Ледовская вытерла слезы и с тоской в голосе продолжила:

– Сергей старше меня на шесть лет. У них на двоих с другом автомастерская. Окончив автодорожный техникум, они решили заняться небольшим бизнесом. Теперь это легально разрешили. Он живет над гаражом, а зарабатывает в месяц столько; сколько мне отец дает в неделю. Я решила: Сергей мне не пара. Пока всё не зашло слишком далеко, нужно бросить его. Я ещё училась в школе, когда дедушка познакомил меня с внуком своего друга. Что тебе объяснять – это другой уровень, другие деньги. У него своя квартира на весь этаж. Дом-дача с бассейном под Краснодаром. Мои институтские подруги от зависти локти кусали. В общем, в начале второго курса я вышла замуж за Эдуарда.

Вечеринки, клубы, всякие презентации – это заинтересовало на первое время. Не скрою, увлеклась, о такой красивой жизни когда-то я и мечтала. Забросила учёбу, мои экзамены стали оплачиваться. Поездки за рубеж для меня и Эдика его отец организовывал постоянно. Всё новое увлекательно. Родителей безденежье не коснулось. Они над всеми. Чиновники не потонули в реке перемен. Это особая закрытая каста. Но спустя шесть месяцев… каждый вечер мне хотелось напиться, чтобы не чувствовать прикосновений мужа. Я так и не смогла забыть Серёжу; то, что считала увлечением, оказалось серьёзнее. Стала чаще выпивать, тем более что мой милый супруг тоже уважал это дело. Кроме денег, тряпок и сплетен, говорить с ним было не о чём, и не хотелось. По-моему, он тоже возненавидел меня, как и я его. От постоянного раздражения спасал только алкоголь. Неделю назад я проснулась и увидела в зеркале жуткое, опухшее лицо. Поняла, что иду по стопам своей матушки, – горько посетовала Лариса. – Четыре месяца я пила почти каждый вечер.

– Ну, и в чём проблема? – не поняла её Таня. – Совершила ошибку, исправляй: ты молода, красива…

– Не только с замужеством я совершила ошибку: ни бухгалтером, ни экономистом быть не могу, с души воротит… – Скривилась Ледовская.

– Ты стала счастливей от того, что живёшь в огромной квартире, одеваешься у модельеров? Тебе принесли счастье, курорты, вечеринки, клубы? Нет. Тогда вернись мысленно в то время, когда действительно была счастлива, и подумай. Может тебе достаточно крыши над головой, простой еды и любимого рядом. Если достаточно, наплюй на мнение подруг, деда, отца – тебе жить. Это твоя жизнь. А вообще, Лариса, ты дизайнер и визажист от природы. Я очень удивилась, когда узнала, что ты поступила на экономическое отделение. Ты же терпеть не могла математику. Я завидовала твоему умению: увидеть, подчеркнуть самые лучшие черты во внешности человека – это твой талант. Ты счастливая.

– Счастливая… Я завидовала тебе и Женьке, даже Калитиной. Вас любили родители. Вы были для них особенные, а я ребёнок на час, игрушка. Меня показывали гостям, хвалились, а потом выпроваживали, чтобы не мешала развлекаться. Как-то на улице увидела: Анна Ивановна утешает тебя и целует разбитый локоть. Чуть не умерла от зависти.

Однажды я упросила отца взять меня с собой на хутор Буденный. Отец объезжал поля. Мы еле тащились вдоль свекловичного поля. Солнце палило, как сумасшедшее. Полеводческая бригада работала на прополке. Когда мы подъехали, как раз начался обед, и все пошли отдыхать в лесополосу. Отец осмотрел поле. Калитины пригласили нас с ними пообедать. Такой дружной, весёлой, любящей друг друга семьи я больше никогда не встречала. Позавидовала, а сама строила из себя принцессу.

– Лариса, ты давно выросла – забудь детские обиды. Можешь создать свою семью, такую, о которой мечтаешь, – уверила её Таня.

– Какие мы глупые были в школе! – Лариса вытерла снова набежавшие слезы. – Извини, что-то я расклеилась. Ты сама-то как?