Дрожащими руками девушка зажгла свечу и обследовала лепные украшения на стенах. Но они отличались от украшений в комнате наверху, и любой из замысловатых листиков и цветов мог открывать защелку.
– Розелла! Помоги мне! Я умираю! Розелла подбежала к кровати и убрала спутанные пряди с покрытого испариной лба Клодин.
– Нет, дорогая, ты не умираешь. Ты родишь красивого, здорового малыша, и все будет прекрасно.
– Я хочу пить!
– Сейчас поищу воды.
Комната была точной копией верхней, но в ванной лежал толстенный слой пыли. Ею годами никто не пользовался. Вернувшись к постели, Розелла приподняла свечу, и вдруг ее внимание привлекло большое черное пятно на светлом ковре. Она медленно отступила и внимательно присмотрелась. Кровь! В секретной комнате когда-то давно пролилась кровь, которая засохла на ковре.
Теперь девушка знала тайну замка. Много лет назад на этом самом месте было совершено убийство. Ей известно, когда это произошло. Почему бы ей не знать, ведь тогда она, испуганный до ужаса ребенок, услышала жуткий женский вопль в тот момент, когда кто-то отнял жизнь у другого человеческого существа.
Замок показался ей странно безлюдным в тот вечер. Сейчас Розелла вспомнила. Тогда тоже начался фестиваль вина. Возможно, Себастьен вернулся с праздника, когда она с лестницы бросилась ему в объятия. И остаток ночи замок находился в каком-то волнении. Не выносил ли кто-то тело? Но куда? И кто это мог быть?
Взяв свечу, Розелла подошла к ближайшей панели и осмотрела ее. Где-то должна быть щель, сквозь которую доносился наверх плач. Если она найдет это место, Филипп услышит ее крик. И он, конечно, должен услышать отчаянные стоны Клодин. Только бы он не потерял сознание!
– Филипп! – позвала Розелла. – Ты слышишь меня? Мы в комнате под моей спальней. Филипп!
– Посмотри! – Клодин приподнялась на локте, пытаясь встать.
Ошеломленная Розелла уставилась туда, куда показывала подруга. Из-под пола пробивался дым. На складе внизу начался пожар!
– Филипп! – завопила Розелла, колотя кулаками в стену. – Пожар! Пожар!
Она продолжала кричать, барабанить в стены и одновременно снова и снова пыталась найти скрытую дверную ручку. Едкий дым наполнял комнату. Клодин потеряла сознание от страха и боли. Со слезящимися глазами Розелла беспомощно прислонилась к стене. Она беспрерывно кашляла. Силы покидали ее.
Потом послышался треск раскалываемого дерева. Следующий мощный удар разрубил панель, скрывающую дверь. Филипп, ужасно бледный, но уже оправившийся от удара, вломился в комнату, вытолкнул на лестницу Розеллу, а потом подхватил на руки Клодин.
Они вышли из замка через кухню. По пути Розелла прихватила какой-то плед и укутала Клодин. Оставив ее на скамейке в саду, она побежала звонить в пожарный колокол, а Филипп бросился в нижнюю башенную комнату. Он раздвинул вьющийся плюш и распахнул приоткрытую дверь. Там, бросая стулья на пылающую у стены кучу мебели, стояла Маргарита. Ее волосы космами спадали на лицо, платье было испачкано и порвано. На полу лежал серебряный подсвечник, которым она ударила Филиппа на лестнице.
Маргарита заметила его, когда он уже вплотную подошел к ней. С пронзительным криком она отшатнулась назад и упала бы в огонь, если бы Филипп не удержал ее. Он потащил обезумевшую женщину к двери. Едва они выбрались на улицу, загорелись деревянные балки и перекрытия, превратив кладовую комнату в огромный адский костер. Филипп увидел, как Маргарита побрела через лужайку, и побежал к пожарным насосам, а в это время вдали показались первые спешащие на помощь крестьяне.
Сгорела вся башня и большая часть западного крыла. Сотни добровольцев, покинув фестиваль вина, приехали на пожар и всю ночь отважно боролись с огнем, качали воду, спасали ценную мебель и вещи. Но к рассвету башня превратилась в почерневший каменный остов, а густой дым все еще клубился из пустых оконных проемов сгоревшего крыла.
Сын Клодин родился при свете отдаленного пламени пожара в домике у ворот замка. С ней были Розелла и жена привратника, опытная повитуха. Однако доктор, задержавшийся с Себастьеном в дороге из-за скопления экипажей и зевак, ехавших поглазеть на пожар, успел вовремя и принял малыша.
Маргариту нашел Жюль. Его мать лежала под ивами у озера лицом вниз, наполовину в воде. Длинные волосы плавали на поверхности, как темные живые водоросли.
Себастьен и Филипп, все еще мрачные после тушения пожара, в грязных рубашках и без сюртуков, одновременно обернулись, когда в библиотеку вошла Розелла. Она была бледна и измотана, но улыбнулась с благодарностью Филиппу, который бросился к ней, чтобы усадить в подвинутое Себастьеном кресло.
– Как Клодин? – спросил Филипп. Он видел, как ее с сыном несли на носилках в замок.
– Спит, а малыш в колыбели. С ним няня. – Розелла печально взглянула на Себастьена. – Твоя мать. Я сожалею. Жюль рассказал мне.
Он горестно кивнул, принимая ее соболезнования.
– Филипп рассказал мне кое-что о случившемся. О плаче, который ты слышала в башне, и о том, как вы с Клодин попали в ловушку. Ты расскажешь остальное?
Розелла поведала обо всем, что произошло. Себастьен горько покачал головой, услышав, что его мать виновна в смерти Мари и нескольких попытках убить Клодин и Розеллу. Кульминацией стало стремление сжечь их заживо.
– Теперь я должен рассказать тебе и Филиппу то, что никогда не собирался никому рассказать, – мрачно начал Себастьен. – Мои сестры и брат не были посвящены в эту тайну, и я чувствовал, что ради их спокойствия должен оставить их в неведении. – Он сел на край письменного стола, а Филипп устроился на подлокотник кресла Розеллы.
– Едва ли нужно говорить, что твой рассказ останется между нами, – сказал Филипп.
Себастьен снова кивнул, его глаза остановились на Розелле.
– В ту ночь, когда ты, испуганная, встретила меня на лестнице, в потайной комнате произошло убийство. Я думал, тебе приснился кошмарный сон, но ты была в таком ужасе, что, уложив тебя в гардеробной, я отправился на расследование. Мне стало любопытно, потому что я знал легенду башни. – Себастьен подавил печальный вздох. – Тысячи раз я жалел, что не отправился спать, потому что стал невольным соучастником того убийства.
Он встал со стола и, прежде чем продолжить, медленно подошел к камину.
– Мою красавицу-мать всю жизнь баловали и нежили. Она вышла замуж за отца ради того, что он мог дать ей, а любовь и привязанность, которые должны были принадлежать мужу, отдала мне, своему первенцу. Страсть моего отца породила безумную ревность. Временами его деловые поездки длились неделями, и он начал подозревать, что у матери есть любовники. Но отец долго не догадывался, что его жена знает о потайной комнате, о которой ей рассказал старый слуга, показав заодно, как можно незаметно пробраться туда. По понятным причинам месторасположение скрытой от посторонних комнаты и секретных ходов в замке знал только глава семьи и в свое время открывал тайну старшему сыну. Отец никогда не имел связей с другими женщинами, но моя неверная мать вовсю использовала эту комнату. – Себастьен тяжело вздохнул. – В ту ночь отец неожиданно вернулся домой и застал мать с любовником. Он убил его. На ее глазах. Тростью с вкладной шпагой, которую всегда носил с собой. Крик матери испугал тебя тогда, Розелла.
– А что произошло потом? – тихо спросила она.
– Я пришел в западное крыло и столкнулся с отцом, тащившим тело по лестнице. Сыновья преданность одержала верх над мыслями об убийстве. Именно я вынес труп в свою карету, поехал в Париж, дождался следующей ночи и под покровом темноты выбросил тело на набережной Сены. Никто не знал о связи того мужчины с моей матерью, и тень подозрения никогда не пала на замок де Луимонт. Полиция поверила, что его убили на том месте, где нашли.
– Значит, трагедия стала причиной нервного расстройства мадам де Луимонт? – спросил Филипп.
– Совершенно верно. Она так никогда и не оправилась полностью. Отец сменил всю прислугу в замке, не желая, чтобы случайно сказанное слово или какая-нибудь незамеченная нами той страшной ночью улика дали новый толчок следствию. Вскоре после случившегося сердечный приступ оборвал его жизнь. Потом мать стала приходить в потайную комнату и ночами напролет плакала там, словно смерть отца освободила ее и дала возможность горевать об убитом любовнике. Я закрыл западное крыло, увез ее в длительное путешествие. Хотя лучшие врачи Франции говорили мне, что она никогда полностью не вылечится от нервного расстройства, они не предполагали, что она станет способной… на убийство.