Блаженство росло, росло и снова раскрыло ей свои объятия.
— Я тоже люблю тебя, дорогой, — выдохнула она, накрывая одеялом себя и мужа.
Они проснулись на рассвете, когда солнце протянуло в комнату золотые лучи-щупальца. Огонь давно погас: большой чан мешал теплу распространиться. Фортейн чихнула — раз, другой, третий. Муж пошевелился, тихо выругался и подошел к камину, чтобы отодвинуть чан, но места не было. Встав на колени, он разворошил угли, но они давно прогорели. Кайрен тоже чихнул.
— Вот черт! — выругался он. — Похоже, у меня лихорадка.
— Да и у меня тоже, — вздохнула Фортейн. — Ты не мог бы развести огонь?
— Придется спуститься вниз и принести угля. От этого осталась одна зола, — пробормотал Кайрен, шмыгая носом.
Фортейн, не выдержав, громко хихикнула и поспешила успокоить расстроенного мужа:
— Впредь нам урок, Кайрен: прежде чем любить друг друга, нужно сначала хорошенько вытереться и не спать на влажной постели в холодную ночь. Пожалуй, лучше нам одеться и пойти погреться в зале. Слуги приберут комнату и выльют воду из чана. А мне не мешало бы съесть немного овсянки и выпить горячего сидра с пряностями.
— Согласен, — усмехнулся он, смешливо сверкнув глазами. — Зато вчера мы неплохо развлеклись, моя ненасытная женушка, верно?
Фортейн засмеялась.
Закончился апрель, и настала пора расставания с Ольстером. Кайрен собрал католические семьи, а также холостяков и незамужних женщин, согласившихся покинуть родину. Всего было четырнадцать человек, в основном фермеры, кроме Брюса Моргана, находившегося в подмастерьях у отца и успевшего стать хорошим кузнецом. Собирались в дорогу также медник, кожевенник, сапожник, два ткача, два рыбака и знахарка мистрис Хэппет Джонс, приехавшая из Эннискиллена, откуда ее изгнали протестанты, считавшие ведьмой. Прежде чем они решились покарать «нечистую силу», мистрис Джонс собрала вещи и улизнула в Магуайр-Форд. Она не принадлежала ни к какой религии, просто слышала, что в Магуайр-Форде относятся к иноверцам куда терпимее, чем во всей Ирландии, поэтому с тех пор жила здесь.
— Ты занимаешься колдовством? — откровенно спросил Кайрен.
— Конечно, нет! — негодующе воскликнула мистрис Джонс, пухленькая розовощекая брюнетка с милым круглым личиком и ярко-голубыми глазами. — Невежды всегда пытаются объяснить то, чего не понимают, ведовством или проделками сатаны. Я применяю на деле знания, полученные от своего отца. К тому же унаследовала дар матери. Я исцелила столько народа в Эннискиллене, что оба городских лекаря сгорали от зависти. Я не только лечила лучше их, но к тому же была женщиной, а все мужчины уверены, будто женщина годится лишь для того, чтобы вынашивать детей и вести мужнин дом.
— Но у тебя не было мужа, — удивился Кайрен.
— Времени на него не нашлось, — язвительно бросила она.
— Джонс — не ирландское имя.
— Мои родители родом из Энглси, а дед был доктором в Бомарисе. Мать происходила из семьи купцов, торговавших с Ирландией. Поскольку у моего деда было два сына и оба пошли по его стопам, отцу как младшему пришлось покинуть Энглси в поисках такого места, где его ремесло пригодилось бы. Я — единственное дитя своих родителей — была совсем маленькой, когда мы прибыли в Эннискиллен.
— В Новом Свете жизнь нелегка, мистрис Джонс, — предупредил Кайрен. — С тобой никто не поедет?
— Только Тэффи, — тихо призналась она. — Меня обвиняют в колдовстве и из-за него тоже.
— Почему?
— Он карлик, сэр, и к тому же немой. Но умен и понимает все, что ему говорят. Мать бросила его при рождении. Я вырастила его как собственного сына. Он помогает мне и составляет лекарства из трав. Он совсем не урод, просто очень маленький. У меня есть еще собаки, сэр. Кошку, к сожалению, держать не могу по вполне очевидным причинам.
Кайрен засмеялся. Эта женщина понравились ему, и Фортейн наверняка тоже ее полюбит.
— Но вы должны захватить с собой кое-какие вещи. Есть у вас деньги на их покупку? Если нет, мы вам поможем. Ваши знания — твои и твоего помощника — будут для нас бесценным приобретением.
— Когда мы уезжаем? — спросила мистрис Джонс.
— Через несколько дней мы с женой отправляемся в Шотландию, а потом в Англию, — объяснил он. — Там меня представят лорду Балтимору, который возглавляет эту экспедицию, и моя теща попробует убедить его взять нас с собой. Мои люди останутся в Ольстере, пока я не пошлю за ними. Это может случиться летом или в будущем году. У нас есть корабли, которые захватят переселенцев. Ни к чему сначала плыть в Англию, — пояснил Кайрен. — Вас отвезут в порт на лошадях.
Четырнадцатого мая Адам Лесли отпраздновал свой пятнадцатый день рождения. Парень сравнялся ростом с отцом и горел желанием начать самостоятельную жизнь. Жасмин, однако, отвела его в сторону и принялась наставлять.
— Ты должен сохранить здесь мир, — велела она. — Не допускай преследований ни католиков, ни протестантов. Наверняка найдутся те, кто станет подстрекать тебя стать на чью-то сторону, но не поддавайся им, Адам. Одна вера ничем не хуже и не лучше другой. Святой Августин сказал:
«Люби Господа и делай все, что пожелаешь». Это хороший совет, сын мой. Надеюсь, через год ты поступишь в Дублинский университет. Пока Рори Магуайр заботится о поместье, ты имеешь возможность получить образование.
— Хватит с меня образования, — пожаловался Адам. — Это Дункан готов с головой зарыться в книги. Я могу читать, писать, вести счета, говорю по-французски и итальянски, хотя не пойму, что хорошего это мне даст. Теперь я хочу научиться у Рори, как управлять имением и разводить лошадей. Прошу отныне навсегда избавить меня от добросердечного, но невыносимо скучного Сэмюела Стина.
Мать, рассмеявшись, взъерошила темные локоны сына.
— Так и быть, Адам, ты свободен. Думаю, пора тебе узнать жизнь, особенно сейчас, когда на твои сильные плечи легла такая ответственность.
— Я отвечаю и за Дункана? — обрадовался молодой человек.
Жасмин задумалась. Дункану всего двенадцать лет. Совсем мальчик. Адам, однако, достаточно молод, чтобы силой заставить брата подчиняться. И все же Жасмин сомневалась, что мягкий по натуре Стин будет иметь власть над Дунканом. Преподобный Стин — настоящий миротворец.
— Я поручу твоего брата Каллену Батлеру, — объявила она. — А в его отсутствие — Рори Магуайру. Не стоит принимать на себя еще и это бремя.
— Если начнутся беспорядки, — возразил Адам, — многим не понравится, что ты назначила двух католиков опекунами собственного сына. Что тогда делать, мама?
— Окончательное решение зависит от твоего отца, а поскольку он в это время будет в Шотландии, ничто не произойдет без его одобрения, ясно?
— Ну и хитрюга же ты, мама! — ухмыльнулся Адам.
Рори Магуайр молча наблюдал за матерью и сыном. Увидит ли он когда-нибудь Жасмин? Или их дочь? Как он боялся за Фортейн! Новый Свет отделен от Англии океаном, и он не решился бы на такое путешествие. Но его девочка, в жилах которой течет кровь кельтов и предков-моголов… Как она любит Кайрена Деверса!
Рори улыбнулся. В ней столько же огня и страсти, как в матери. И она так рвется поскорее броситься в великое приключение вместе с возлюбленным!
Ах, он едва ее знает! А она знает его еще меньше. Тайна ее происхождения сойдет с ним в могилу. Но когда-нибудь они встретятся на небесах, и она узнает правду. Он будет скучать по ней. Этот год был лучшим в его жизни, потому что он прожил несколько месяцев рядом с дочерью. Когда-то он попрощался с ее матерью, а потом долго рыдал, твердя себе, что мужчины не плачут. На этот раз он будет страдать куда дольше, но по крайней мере с ним останется сознание того, что дочь любима не только родителями и Джеймсом Лесли, но и неукротимым ирландцем, за которого она вышла замуж. Фортейн всегда будет царить в сердце родного отца, и его любовь последует за ней.
Перед отъездом из Магуайр-Форда состоялась свадьба Ройс и Кевина Хеннесси. Венчались в маленькой замковой часовне в день прощания с поместьем. Молодая пара отправлялась в путь вместе с Кайреном и Фортейн в качестве их слуг, хотя в Новом Свете Кевину предстояло взять на себя уход за лошадьми, которые плыли вместе с людьми. Мать и отец Кевина давно умерли, что тоже сыграло роль в его решении ехать. Родители Ройс и дед с бабкой присутствовали на церемонии. Майкл Даффи вытирал глаза при виде красавицы дочери, а Брайд громко рыдала, когда Ройс произносила обеты. Бедняжке предстояло навек расстаться с любимой внучкой.