Виктория Падалица - Нежная Сталь/ Колючая Роза

– Отвали.

– Ладно. Что делаешь завтра?

– Работаю, в отличие от некоторых.

– Кого? Меня имеешь в виду?

– А то кого ж…

– Вообще-то у меня есть работа, и очень даже неплохая, если ты об этом беспокоишься.

– М-да? И что это за работа? Бензин прокатывать?

– Не совсем. Железо. И не прокатывать, а добывать и сбывать. Я директор.

– Круто. – прозвучало это как-то обидно. – А я заправщица и официантка.

Забив бак до отказа, я повесила пистолет на колонку.

– Приятно познакомиться. Вольф. Но только для вас, красавица, и только сейчас, я Волчонок.

– Не забудь рассчитаться, Волчонок. С тебя…

– Читать умею, цифры выучил. Сдачи не надо. – Вольф сунул мне в карман комбинезона пять тысяч рублей цельной купюрой. – На чай оставь себе. Так что насчет завтрашнего вечера?

– Работаю.

– Утра?

– Не могу.

– Сегодняшнего вечера? Тоже нет?

Я отрицательно покачала головой.

– Нет, нет и нет.

– Окей, понял. Все, смываюсь. – он напоследок двусмысленно подмигнул мне и откатил байк от колонки. – До встречи, Розетка. Я буду ждать.

– Мгм. И тебе не хворать. Береги себя и Волчонка.

Вот и рабочее время мое к концу подошло. Заправив еще двух клиентов, я напоследок покурила и пошла в комнату для персонала.

Переоделась, покинула заправку в надежде, что Вольф не имел в виду, что будет ждать меня сегодня, а просто будет ждать встречи. Когда-нибудь, когда я соизволю. И то маловероятно.

Но нет, ошибочка вышла. Вольф тут как тут. Нарисовался, понимаешь ли, хрен его сотрешь. Стоит и ждет под дверями.

Он немного не такой, как всегда. И дело даже не в том, что сегодня на нем тёмно-синие джинсы с потертостями, ботинки "Катерпиллер" и белая футболка, виднеющаяся из-под распахнутой кожанки. Какой-то он взбудораженный, что ли. Сосредоточенный на чем-то. И безмерно сексуальный. То ли он бензина надышался, которым я вся пропахлась, и возбудился от этого запаха, либо уже приехал с похотливой мыслью спариваться, то ли я надышалась, но…

Я как увидела его, так и остановилась как вкопанная. Я покорена, обездвижена и на все готова. И не могу ничего с собой поделать. Словно на несколько лет назад вернулась. В тот период, когда текла от него бешено и сходила с ума от желания даже находясь на расстоянии.

– Ну привет, Розетка. Подвезти? – его глаза полуприкрыты, смотрят на меня не моргая.

– Н-нет. – закусила губу и отвела взгляд, пытаясь прийти в себя и экстренно включить шипы. – Я сама доберусь.

И вполоборота двинулась вперед, к дороге. Медленно и неохотно. Бёдра сами по себе начали вилять, приманивая его. А он и клюнул. Тут к гадалке не ходи, и так ясно что ему надо. Чешется кое-где. Почесать некому. Как и мне. Возможно, если бы он извинился…

Ценная мысль в тот же миг была потеряна, как и дар речи.

– Да, Розетка. – Вольф догнал меня, поймал за руку и потащил к мотоциклу, невзирая на мои слабые попытки отпираться. – Сама ты не справишься. Не спорь со мной, я лучше знаю.

Ну хорошо. Поеду с ним. Иного выбора у меня нет. Да я и сама так хочу.

От Розы.

Привез он меня, однако, не ко мне домой, а к себе. От усталости я задремала с открытыми глазами ещё в дороге. Но как только на пути стали попадаться светофоры, и Вольф, пользуясь моментом, когда горел красный свет, трогал меня за ляжку, дремоту как ветром сдуло. Возбуждённая и словно в тумане, я поняла, что нахожусь на другом конце города лишь тогда, когда мотоцикл заехал в чужие дворы.

Как давно я здесь не была. Казалось, вечность целая прошла с тех пор, как приезжала сюда в качестве девушки Вольфа. Но времена меняются, и я уже не его девушка. Хотя кое-что осталось все же неизменным. А именно сама причина, почему я здесь.

Вольф припарковался у многоэтажки и слез с мотоцикла.

– Зачем меня привез сюда? – спросила я, с трудом сдерживая дрожь в теле и голосе, которая как появилась с того горячего момента, как ощутила на себе касания любимого самца, так и до сих пор не отпускала, накаляя меня изнутри интенсивней.

– Я скучал по тебе, Розетка.

Вольф наклонился ко мне и нежно поцеловал в область шеи. Ладонь его прямиком проникла в мои спортивные брюки и, минуя трусики, очутилась на голой попе, сжимая и поглаживая ее сверху вниз и обратно.

– Очень скучал.

Я с силой напрягла мышцы ног, пытаясь изгнать оттуда ожидаемое гудение. Свести их вместе не позволял Индиан, как и прежде удобный и шикарный. Пальцы мои ухватились по бокам мягкого кожаного сидения. Дыхание прекратилось.

Все ясно. Сплошной звездешь и провокация ожидают меня в ближайшем будущем. Ан нет, никаких ожиданий, ведь это будущее, сладкое, но мимолётное уже наступило. Вольф начал звездеть о своих якобы чувствах, подсесть на уши захотел, чтобы получить меня снова. От скуки видать, приспичило. Знает, что надо говорить, чтобы я клюнула. Вновь. А как тут не клюнуть? Я ведь та еще "сладкоежка", и он об этом знает. Сам же меня, недотрогу, раскрепостил и приручил к себе когда-то.

– Оно и видно…

Только и успела я сказать это, как следом мои губы накрыл его жаркий поцелуй. А я не в состоянии была противиться этому сладкому натиску.

Вообще не заметила, как очутилась в квартире у Вольфа. Только помню, как он поднял меня на руки и понес по лестнице, не обрывая крышесносного и возбуждающего поцелуя, бесперебойно подающего моему телу импульсы страсти, необходимые для предстоящего занятия любовью.

Вольф также быстро донес меня до кровати, небрежно швырнул на черные простыни, и принялся торопливо срывать с меня одежду. Он бегло и тяжело дышал, рычал, кусая мои губы при этом. Он всем свои видом показывал, что хочет меня, и сильно. Сильнее, чем когда-либо. Он вел себя как дикарь, и мне это нравилось. Вольф всегда был ненасытным и нетерпеливым, но сегодня особенно. Либо это мне так кажется после разлуки, ощущения стали гораздо ярче.

Отдав себя на сладкое терзание нежному хищнику, я целиком погрузилась в те былые и похотливые времена, когда у нас с Вольфом все было не иначе, чем суперски. Незабываемое было время… Как жаль, что прошлого уже не вернуть, машину времени пока что не изобрели. Но зато сложившаяся так кстати ситуация с фанфарами благоволит тому, чтобы вспомнить все досконально и представить, что и не было между нами никакого расставания.

Вольф, избавив от одежды нас обоих, навалился на меня всем телом и крепко прижал к себе. Так, как будто он боялся меня вновь упустить, и сразу вошел в меня. Не церемонясь и не отвлекаясь на прелюдию, по-животному грубо и жестко взял меня. Да и мне прелюдия была ни к чему, ведь от его ласк я давно как промочила трусики.

Вольф, находясь во мне, двигался все резче и грубее с каждой минутой. Касаясь волнистыми черными волосами средней длины моего лица, он дышал отрывисто и при этом глядел мне в глаза. Не обрывал между нами контакт. А я, всхлипывая и задыхаясь от долгожданного и желаемого удовольствия, чувствовала, что вот-вот чокнусь от быстрых толчков и запаха разгоряченного тела любимого мужчины. До терпкой боли и оглушающего крика родного человека, которого я прождала почти четыре года. И дождалась.

Несомненно, я готова была абсолютно на все в те сладкие и одновременно горькие моменты. Что угодно бы сделала ради того, чтобы Вольф больше никогда меня не покидал. И для того, чтобы не слезал с меня никогда, без всяких раздумий разбилась бы в лепешку.

Больше всего на свете мне захотелось сейчас растянуть эти сладкие моменты, превратив их в беззаботную и нереально кайфушную вечность. Не рассчитывая собственной силы, я цепко хваталась за широкие стальные плечи Вольфа, моего русского по происхождению, но испанца по темпераменту, спину ему нещадно и голодно царапала. Я вела себя как пантера, дико и восторженно вздыхая, впивалась ногтями в его смуглую горячую кожу и не сводила покорного взгляда с его необыкновенных зелёных глаз. Таких же необыкновенных, как и у моего сына.

Я все еще не верила тому, что дождалась Вольфа, и это Вольф со мной сейчас, вернее – на мне, а не сновидение и не мираж в состоянии очередного алкогольного опьянения, частенько случающегося от породнившегося со мной чувства безысходности. Вольф любит меня по-настоящему, а не в несбыточных грезах на ночь глядя. Меня, и только меня.

Я радовалась, не в силах перестать боготворить Вольфа в спутанных мыслях и бредовых речах, самопроизвольно срывавшихся с влажных от бесконечных поцелуев губ. Смеялась, как умалишённая, и плакала одновременно, не стыдясь и не скрывая истинных чувств. Слишком сильны те эмоции – снова чувствовать его в себе, видеть близко и любить его губы, пальцы любимые целовать, рыдать от того, что он мой снова и навеки…