Виктория Падалица - Нежная Сталь/ Колючая Роза

Только разделась и залезла купаться, даже воду не успела отрегулировать и не присела толком, как дверь в комнату открылась. Вольф вместе с Кириллом и горшком вломились в ванную.

– Какака! Какака! – вопил Кирилл.

– Садись, скорее, а то в штаны упадёт. – подначивал Вольф, стаскивая с Кирилла колготки.

Я как стояла боком к двери, так и замерла с сухой мочалкой в руках. Даже прикрыться дошло не сразу. Но зато глаза мои полезли на лоб от неожиданного поворота событий.

Вольф сразу заметил мое удивлённое негодование и пилящее внимание, обращённое к его хитрожопой персоне.

– Ну а что? – он невинно развел руками, уставившись при этом на меня. Как бы виновник и не он вовсе. Если б не Кирилл, то он и не стал бы заходить, когда моюсь. – Ребенок какать захотел. Не ждать же ему, когда ты шипы свои наканифолишь и выпрешься отсюда.

Против лома нет приема, как говорится. Желание ребенка, а особенно большое и вонючее – это закон.

Я закатила глаза и, вздохнув, занялась своим мокрым делом, наконец-то повернувшись лицом к стене, чтобы не смущать мужчин своей наготой. В особенности, старшего, поскольку младшему мужчине было до лампочки, чем занимается его мама в данный момент.

– Я ведь горшок поставила в коридоре. Могли бы и не тащиться сюда.

– Киря не захотел в коридоре, он тут захотел. – Вольф же не думал отворачиваться. Прям чувствовала, как рьяно он прожигает взглядом мою попу. – Тем более, там сквозняк гуляет. Ты, что же, ждешь, чтобы Киря кончик свой обветрил?

Еще один неоспоримый аргумент в пользу Вольфа. Как не стыдно апеллировать здоровьем ребенка… Но все же, безотказно работающий аргумент.

– Ладно. Делайте уже свою какаку. Только в темпе, пожалуйста. Я надеюсь помыться без свидетелей.

Уселись они возле ванны, Кирилл на горшке, Вольф – на полу. Сидел он и поглядывал на меня, изучал меня сзади. До тех пор, пока мне это не надоело, и я не додумалась присесть.

Вот уж Вольф, так Вольф. Такой же, как и раньше. Таращится и таращится, любо дело подглядывать за мной. А меня радует то, что Кирилл попросился и впервые донес это большое дело до горшка. Ну и то, что Вольф, наконец, обратил на меня внимание несколько иное. Вот только недоумеваю, как он планирует жить с моей мамой и ко мне испытывать то, что испытывает. Хотя, может, они переедут, но ведь это случится нескоро, ибо я не могу бросить работу. Или Вольф всех нас заберёт к себе в квартиру? Тогда я точно не смогу там находиться, даже если у них с мамой платоническая любовь, и они не будут ласкать друг друга при мне.

Недвусмысленное напряжение между Вольфом и мной росло с небывалой силой. Я вообще-то голая сидела при нем. А он пялился. Вольф даже не подумал, что стоило бы начать отворачиваться. Он бы многое сейчас позволил себе, если бы не Кирюша. А я бы не стала противиться. Опять-таки, все бы получилось, если бы не очередная преграда, вставшая между нашими идентичными желаниями.

От Вольфа.

Чертов план будущей тещи! Хватит уже тянуть резину! Выжидательную тактику не хочу принимать и не стану. В конце концов, Роза моя, а я ее. И сын мой, тут и так ясно без всяких там проверок, хоть Роза упорно отмалчивается. Вроде и не утверждает, но и опровергает как-то слабовато. Да даже если б Кирилл не мой был, я бы все равно считал его своим. Как и считаю сейчас. Я привык к нему, теперь мне мало находиться с ним полдня. Я бы хотел видеть его сутки напролёт. Отпускать не хочу ни сына, ни его нерешительную мать, невесть что выдумавшую обо мне и Анне Сигизмундовне. Хочу быть с ними рядом, но не могу. Вроде и не гонит никто меня, с одной стороны. А с другой – приходится уходить от них каждый день, возвращаться в свою пустую квартиру, смотреть на видео и фотографии Кири, которые я сделал, и довольствоваться малым. Если бы Роза была чуточку умнее и более раскованной, то мы всей семьей давно бы жили вместе.

Но чего ей нужно, как ее привлечь? Деньги не берет, ни на что не ведется. Замуж не хочет. Но при этом показывает, что испытывает ко мне тягу. Бурчит, ворчит, негодует, посылает, но при этом с трудом скрывает, что ей хорошо со мной. И она нуждается в том, чтобы я находился рядом. Я вижу это. И знаю, что нужен ей и сыну. Но почему-то мы оба медлим. Раскачиваемся все, и никак не сойдёмся.

Может, Роза и сама рада бы ускориться, ибо до финишной прямой со мной недалеко осталось, но ей нужно придать ускорение. К примеру, какой-нибудь стимул в виде толчка в спину предоставить. Допустим, ревность вызвать у нее. Говорят, что такой метод обычно действует безотказно. Но ведь Роза почему-то уже вбила себе в голову, что я на ее матери жениться намереваюсь. А я и молчу, не разубеждаю ее в этой глупейшей идее. Пока дядя отсутствует, делая работу и за меня тоже, я неустанно и с улыбкой бьюсь головой об стену по имени Роза, продолжая бездельничать и наблюдать, как вокруг меня плетутся интриги. Причем, плетет их опять-таки Роза. Возможно, действительно ревнует к матери, ведь дядю моего, жениха настоящего, она в глаза не видела. Наверное, Роза полагает, что это я дядя, а племянник, который к ней свататься собирался, передумал связывать себя узами брака.

Анна Сигизмундовна, хоть и добрая, но все еще отменная стерва, тоже молчит почему-то, а ведь обещала обработать дочь и настроить её на дружелюбный лад. Наверное, пора действовать и мне. По всей видимости, та правда, что я изложил матери Розы не так давно о том, что люблю ее дочь и что мы с ней когда-то имели близкие отношения, не возымела должного эффекта. Надо бы теперь на весь мир заявить о том, что Кирилл – мой сын. Наследник.

Сегодня я отвёз Кирилла в больницу, потому что он начал носом шмыгать, а после того, как нам поставили неутешительный, но не смертельный диагноз ОРВИ, закупились лекарствами и отправились назад.

Роза находилась дома после суток. Никакая от усталости. Она нас и спровадила к доктору. Матери ее дома не было. Та вся в делах и приготовлениях к свадьбе закопалась. Хлопотное это дело, однако, жениться, но эти хлопоты хотя бы приятные. Я же вообще никогда не думал, что расписаться и получить свидетельство о браке не так просто, как кажется на первый взгляд. Особенно, невесте. Жениху то что? Купил костюм парадный, причесался, и готов.

Включив Кириллу его любимый мультфильм, дав лекарство и уложив на диван, я решительно двинулся в спальню к Розе. Открыл дверь не торопясь, вошёл бесшумно, на цыпочках приблизился к кровати. Роза спит как убитая. Даже не шелохнулась, когда я наступил на скрипучую половицу.

Ну а мне что время терять? После того, как увидел ее нагишом в ванне вчера, еле выждал ночь, чтобы прийти сюда снова. Прийти и взять эту сексуальную крепость на жесткий сексуальный абордаж. Как хорошо, что крепость дрыхнет и не может предугадать план моих действий.

Проверив, что делает в это время сын, а тот уже кунял себе под мультик, я вернулся в спальню к Розе. Замкнув дверь, чтобы Кирилл, если вдруг что, ненароком не влетел сюда и не увидел то, чего ему не надо видеть вообще, я расстегнул рубашку, стащил с себя джинсы, аккуратно расправившись с ремнём, чтобы тот не задребезжал в самый ответственный момент. Оставшись в одних трусах, я потихоньку прилег рядом с Розой, не спеша мостясь к ней сбоку. Моей любимой и единственной женщине, не дававшей покоя. Я снова здесь, в этом городе, забросил все остальное, чем жил, не думаю ни о чём более. Только ради этой женщины я готов свернуть горы, только для нее я существую. Она еще и сына мне родила. Я не могу позволить себе потерять ее снова. Моя она. Моя навсегда.

Я внимательно изучал черты любимого лица Розы, изгибы ее восхитительного тела, родного и в то же время неизученного до конца, а потому не надоевшего. Кроме того, мне показалось, что Роза немного поправилась, особенно, в бедрах, и животик появился.

Легонько коснулся ее нежного бархатистого плеча, мягким движением указательного пальца скинув с него бретельку сиреневого топа. Теперь настала очередь для самого интересного – Розу оголять, шипы с лепестками и листочками выдергивать, избавлять ее шикарный стан от топика и пижамных шортиков с оборочками того же цвета, что и верх комплекта. Потихоньку стаскивая с нее одежду, чтобы не разбудить раньше времени и не дать ей устроить переполох, я обратил внимание и был несколько расстроен тем, что Роза сделала несколько новых тату на разных частях тела. А самая первая ее татуировка, которую я и предложил когда-то набить и сам же сделал это, была изменена. Прежде нежная, аккуратная, ведь я старался же, душу вложил в этот рисунок, сейчас татуировка стала грубой и корявой. Будто бы зачеркнута она, и моя душа вместе с ней.